Карин Слотер - Инстинкт убийцы
— А когда время? — поинтересовалась она. — Когда у тебя появится время повзрослеть и признать, что ты, черт возьми, ошибался? — С каждым словом ее ярость возрастала. — Я тебе доверяла! Я надеялась, что ты сможешь нас защитить. Я смотрела на все сквозь пальцы, потому что знала, что в конце дня ты всегда возвращаешься домой, ко мне.
— Да, я возвращался. Возвращаюсь. — Он пытался успокоить жену, но Уилл видел, что от этого она только сильнее заводится. — Эбби…
— Не произноси мое имя! — завизжала она, вскинув кулаки в воздух. — Не разговаривай со мной! Не смотри на меня! Не смей обращаться ко мне, пока моя дочь не вернется домой!
Она бросилась к выходу и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Уилл услышал ее шаги вниз по лестнице. Выглянув в окно, он увидел Абигайль во дворе. Она стояла на коленях в траве и рыдала.
— Уходите, — прошептал Пол. Его грудь ходила ходуном, словно он задыхался. — Пожалуйста, хоть ненадолго. Прошу вас, уйдите оба.
Глава 9
Фейт стояла у двери морга, заткнув одно ухо пальцем и вслушиваясь в голос Рут Доннер на другом конце телефонной линии. Разыскать соперницу Кайлы Александр оказалось значительно легче, чем выступить перед толпой перепуганных подростков. То, как Оливия Мак-Фаден сменила ее на кафедре, задним числом напоминало ситуацию с Тревисом и Старым Брехуном[12] в дровяном сарае.
Тем не менее Фейт удалось убедить Оливию Мак-Фаден помочь ей связаться с матерью Рут Доннер, которая сначала рассказала все, что она думает о Кайле Александр, и только потом согласилась дать номер мобильного телефона дочери. Рут теперь училась в Колорадо. Она изучала методику обучения маленьких детей и мечтала стать школьным учителем.
— Я не могу поверить в то, что это Кайла, — грустно сказала Рут. — У нас эта жуткая история во всех новостях.
— Нам поможет все, что тебе удастся вспомнить, — ответила Фейт, вынужденная повысить голос, чтобы перекричать визг перепиливающей кость пилы. Она поднялась на следующую площадку, но пилу было слышно и там. — Ты видела ее после окончания школы?
— Нет. Если честно, я вообще почти ни с кем из них не общалась после того, как ушла из школы.
— Может, ты знаешь кого-нибудь, кто хотел бы ей отомстить? — предприняла еще одну попытку Фейт.
— Ну, видите ли… — замялась Рут. — Не сочтите меня жестокой, но она мало кому нравилась.
Фейт прикусила язык, готовый произнести: «Да ну?» Вместо этого она спросила:
— Ты была знакома с ее подругой Эммой?
— В общем-то, нет. Я видела ее с Кайлой, но она никогда ничего мне не говорила. — Тут она кое-что вспомнила. — Ну, иногда она на меня смотрела, но вы же знаете, как это бывает: если твоя лучшая подруга кого-то ненавидит, ты тоже должна ненавидеть этого человека. — Видимо, она поняла, как по-детски это прозвучало. — Боже мой, когда я находилась в самой гуще событий, мне это казалось ужасным. Но сейчас я оглядываюсь назад и не могу понять, почему это все меня так волновало. Вы меня понимаете?
— Конечно, — согласилась с ней Фейт, интуитивно чувствуя, что это тупиковая ниточка. Она уже проверила списки авиапассажиров, прилетавших в Атланту и покидавших ее на протяжении последней недели. Имя Рут Доннер не значилось ни в одном из них. — У тебя есть мой номер. Позвони, если вспомнишь что-нибудь еще, хорошо?
— Обязательно, — согласилась Рут. — А вы мне сообщите, если найдете ее?
— Сообщу, — пообещала Фейт, хотя в ее планы отнюдь не входило держать Рут Доннер в курсе событий. — Спасибо.
Окончив разговор, она сунула телефон в карман брюк и начала спускаться по лестнице к двери, из-за которой тянуло запахом жженой кости. Несмотря на представление, разыгранное утром перед Уиллом Трентом, она ненавидела морги. Ее тревожили не столько трупы, сколько сама атмосфера и промышленный подход к смерти: холодная кафельная плитка, которой были облицованы пол и стены и с которой так легко смывались пятна крови; желоба, которые пересекали пол через каждые три фута и посредством которых удаляли как кровь, так и обрывки плоти; накрытые пластиковыми матрасами стальные каталки на больших резиновых колесах.
Лето для судмедэкспертов было самым горячим и самым жестоким временем года. Зачастую в холодильных камерах одновременно оказывалось от десяти до двенадцати тел. Они лежали там, как куски мяса, которые предстояло разделать в поисках улик. Одной этой мысли было достаточно, чтобы сердце Фейт стиснула невыразимая грусть.
Когда она вошла в дверь, Пит Хансон держал в руках кровавый пучок внутренностей. Он, как всегда, весело улыбнулся, здороваясь с ней.
— Самый очаровательный детектив в этом здании!
Фейт подавила тошноту, когда он уронил внутренности на большие весы. Несмотря на то что анатомический театр находился под землей, летом здесь всегда было омерзительно тепло. Компрессор холодильной камеры наполнял тесное помещение теплом быстрее, чем кондиционер успевал его охладить.
— Эти кишки битком набиты, — пробормотал Пит, записывая высветившиеся на весах цифры.
Фейт ни разу не видела судмедэксперта, которому не были бы присущи те или иные странности, но Пит Хансон выделялся даже на этом психопатичном фоне. Она понимала, почему он уже трижды успел развестись. Ее больше удивляло то, что в мире нашлось целых три женщины, которые вообще согласились выйти за него замуж.
Он жестом пригласил ее подойти поближе.
— Насколько я понимаю, то, что вы почтили меня своим присутствием, указывает на полное отсутствие версий.
— Да, пока все глухо, — отозвалась она, окидывая взглядом морг.
Снупи, пожилой чернокожий ассистент Пита, который работал в морге столько же, сколько Фейт работала в отделе убийств, но чьего настоящего имени она так и не узнала, кивнул ей, раскатывая лицо Адама Хамфри обратно на череп и прижимая кожу ко всем его неровностям. Его ловкие и быстрые костлявые пальцы напомнили Фейт о том, как когда-то мать шила ей костюм на Хеллоуин и уверенными движениями разглаживала выкройки «Баттерик» на ткани.
Фейт заставила себя отвести глаза, думая о том, что это зрелище в сочетании с жарой не оставят ей шанса уйти отсюда, не ощущая в горле совершенно ужасный привкус.
— А у вас как?
— Боюсь, что улов невелик. — Он снял перчатки и надел новую пару. — Снупи уже все закрыл, но на правой части черепа Хамфри я обнаружил довольно сильный удар.
— Смертельный?
— Нет, скорее скользящий. Череп остался цел, но искры из глаз у него посыпались наверняка.
Он подошел к большой суповой кастрюле, из которой торчала ручка половника. Фейт прибыла в самый скверный момент вскрытия. Содержимое желудка. Запах был просто ужасен. Он въедается в слизистую носоглотки, так что на следующее утро просыпаешься с ощущением того, что у тебя болит горло.
— Посмотрите на это, — сказал Пит, беря длинные щипцы и вылавливая из кастрюли нечто похожее на большой кристалл соли. — Это явно хрящ, обычно встречающийся в фастфудовских гамбургерах.
— Явно, — эхом отозвалась Фейт, борясь с подкатившей к горлу тошнотой.
— Вспомните об этом в следующий раз, когда надумаете зайти в «Макдоналдс».
Фейт была твердо уверена, что больше вообще никогда не сможет есть.
— Рискну предположить, что молодой человек ел какую-то фастфудовскую еду как минимум за полчаса до смерти. Девушка ела картофель фри, но от бургера, похоже, отказалась.
— Мы не нашли пакетов от фастфуда в доме, — заметила Фейт.
— Значит, они поели по дороге. Кстати, ничего хуже для пищеварения и придумать невозможно. Это объясняет, почему наша страна поражена эпидемией ожирения.
«Интересно, как давно он в последний раз смотрел на себя в зеркало?» — подумала Фейт. Из-под складок развевающегося хирургического халата выпирал такой большой и круглый живот, что Пит казался беременным.
— Как поживает Уилл? — поинтересовался Пит.
— Трент? — удивилась она. — Я не знала, что вы знакомы.
Он снял перчатки и сделал знак Фейт следовать за собой.
— Он просто великолепный детектив. Наверное, приятно для разнообразия поработать с кем-то, ну, скажем… поинтеллектуальнее вашей привычной компании.
— Гм… — промычала она, не желая делать Уиллу комплименты, хотя Пит был прав.
В отделе убийств департамента полиции Атланты работали только три женщины. Когда Фейт туда попала, их было четыре, но Клэр Данкел, ветеран с тридцатилетним стажем, ушла на пенсию в первую же неделю ее работы. При расставании она дала Фейт совет: «Если не хочешь, чтобы у тебя отросли яйца, хотя бы изредка надевай юбку».
Может быть, именно поэтому Фейт было так трудно ладить с Уиллом Трентом. Несмотря на все свои недостатки, он, казалось, действительно ее уважал. Он ни разу не провел смехотворной параллели между цветом волос Фейт и ее умственными способностями. Он не плевал поминутно на пол и не почесывался. Другими словами, он не делал ничего из того, что обычно проделывал Лео Доннелли, не успев выпить вторую чашку кофе.
