Марина Серова - Кошмар в мини-юбке
— В интересах следствия мы не называем фамилии и имена преступников, но, по информации из ФСБ, бандиты входили в группировку известного арабского террориста Абу Ибн-Синха. Задержанные при предварительном допросе охотно дают показания и идут на сотрудничество.
— Там в телевизоре твой отец был, — ехидно сказала Алина Ринату. — Оказывается, он бандит.
— Нет, неправда, — заголосил Ринат, — он бизнесмен, торгует оборудованием. А по телевизору не его показывали.
— Нет, его, — заупрямилась Алина. — Помнишь, мама показывала фотографию. Говорю тебе, это он.
— Не он, — противился Ринат.
Баба Маня, продолжавшая слушать новости, обернулась с грозным видом.
— Хватит, всем спать! — рявкнула я на детей. Мой план сработал, и завтра можно будет возвращаться в город.
— Я еще не хочу спать, — заявила Алина, приподнимаясь на своей постели.
— Зато я хочу, — сказала я ледяным голосом.
— Выпори ее ремнем, — посоветовала баба Маня, — она наплачется и уснет.
Проснулись мы поздно. Я посмотрела на часы — пятнадцать минут одиннадцатого. Тело зудело от укусов комаров, которых мы не смогли уничтожить во время ночного «великого комариного побоища», как его назвал Ринат, размазывая напившихся крови насекомых по стенам.
Остывший завтрак стоял на столе. Мрачные и невыспавшиеся, мы молча сели за стол. Дружно грянули ложки, вычерпывая из тарелок щи. Пошел черед гречневой каши с маслом и молоком. В этом момент из сельмага возвращалась баба Маня.
— Это вы только встали? — всплеснула она руками. — Все же, наверное, уже остыло, подогрели бы.
— Нормально, — сказала я с набитым ртом.
— А я вот за продуктами ходила. К обеду потушу капустки, — произнесла баба Маня с кухни, рассовывая содержимое авосек в холодильник.
— Не надо капусты, — крикнула я, — мы съезжаем.
— Так быстро! — растерялась баба Маня. Она вошла в комнату с грустью в глазах. — Может, останетесь еще на пару деньков?
— Нет, спасибо, нам пора, — решительно сказала я, отсчитывая положенные ей деньги.
Баба Маня приняла их, пересчитала и, вздохнув, спросила:
— А кто мне оплатит съеденную клубнику?
— Что? — спросила я, как-то не въехав в тему. — Какую клубнику?
— Ваши дети поели. Я ведь ее на базар в горд вожу, а деньги внучкам посылаю, — сказала она жалостливо. — Еще яблочки, смородину…
— Может, что-нибудь еще? — осведомилась я.
— Да. Малину почти всю оборвали, несколько кустов помидоров сломали и два семенных огурца малой выбросил в колодец, — продолжала перечень съеденного баба Маня.
— Что вы на словах, вы список напишите и проставьте цену напротив каждого пункта, — предложила я участливо.
— И то верно, — закивала она, — сейчас найду бумажку да очки и напишу все как есть.
— Малой, что ж ты с семенными огурцами наделал! — покачала я головой сокрушенно. — Мамка-то из-за вас разорится.
— Да я не специально, так получилось, — жалобно заныл Ринат, — хотел посмотреть, какая глубина у колодца, бросил туда огурец.
— А второй — контрольный? — спросила я, сдерживая улыбку.
— Да, — с готовностью поддержал Ринат. — Я брал только плохие огурцы. Они были все желтые, а один коричневый.
— Дурак, — запричитала баба Маня. — Это и были семенные огурцы. Чем я теперь сажать буду?
Она с серьезным видом достала откуда-то тетрадку в клеточку, нацепила на нос очки и стала писать, комментируя.
— Так, первое, семенные огурцы две штуки…
— Ладно, хватит ломать комедию, — сказала я, вытаскивая бумажку. — Дам вам тысячу, а вы напишите расписку, что получили.
Наш разговор прервал джип, подлетевший к калитке бабы Мани. Из джипа вылезли четверо крепких парней при оружии и араб с изуродованным ухом и черной окладистой бородой, которого я видела во время своего первого посещения резиденции Тарика. Тогда ушастый, как я его мысленно окрестила, в свете пожара в упор расстреливал наш лимузин и отскочил из-под колес лишь в последний момент.
«Значит, не все сообщники Тарика попались в сети ФСБ. Что ж я тогда его не придавила, при бегстве, сейчас бы не было проблем?» — подумала я с досадой.
Глава 9
Меня мучил только один вопрос.
Как ушастый оказался пред этим домом, о котором, кроме меня и детей, никто не знал? Я сама выбирала его наугад. Ушастый вышел и, встав перед домом руки в бока, заорал:
— Эй, ты, русская шлюха, выходи! Выходи, и я не убью тебя, а только обезображу лицо!
Предложение араба было мне не интересно. Я повернулась к Алине.
— Кому ты говорила, что мы здесь? Помнишь, по телефону своему дружку Мегавольту. Говорила? Чего молчишь?
Алина не проронила ни звука, а только смотрела на меня полными ужаса глазами.
— Кто это такие? Топчут мои цветы, — спросила баба Маня, возвращаясь в комнату с двухствольным ружьем.
— Ух ты! — выдохнул Ринат, глядя на оружие. — Настоящее?
— Мужнино, — сказала бабулька, бросая на стол патронташ.
Я мягко высвободила ружье из ее рук.
— Дайте-ка лучше мне.
— Да я, вообще-то, и стрелять не умею, — призналась баба Маня, подавая мне патроны.
— С чем они? Дробь, картечь или пуля? — спросила я, переламывая ружье, чтобы зарядить.
— Соль. Муж-то сторожем был в саду. Вот он пацанов и пужал. Кому солью по заднице, кому уши просто надерет, — ответила баба Маня.
— Боже мой! — застонала я, разглядывая патроны. — Считай, что холостые.
— Ты их перестреляешь? — спросила Алина с надеждой.
— Конечно, — ответила я беззаботно. — Баба Маня, у вас есть подпол?
— Как же без него? Вход с кухни, — ответила она.
Дети навострили уши.
— Лезьте туда, а я буду держать оборону, — скомандовала я.
— Я останусь и помогу, — попросила Алина.
— Нет! — резко ответила я.
— Заходите и берите ее! — закричал ушастый с улицы своим людям. — Только не убивайте. Я сам ее зарежу.
На крыльце затопали. Я, резко открыв створку окна, выставила ружье и из обоих стволов жахнула по гостям. Лысому смуглому амбалу заряд превратил брюки на заднице в мелкое сито. Люди вокруг, наверно, подумали, что кто-то прищемил дверьми коровника хозяйство племенному быку — такой был вопль. Мне пришлось спешно убраться из окна, так как трое оставшихся бандитов начали палить в меня с трех сторон. Лежа под окном, я чувствовала, как по мне сыплется битое стекло, щепки и куски штукатурки.
— Не стреляйте, там дети! — надрывался ушастый, пока его не услышали за ружейной канонадой. На некоторое время воцарилась тишина. В высунутое над подоконником зеркальце ничего не было видно. Куда они подевались? Шорох — и мое ружье дулом уперлось Алине в грудь.
— Чего ты приползла?
— Помочь, — огрызнулась Алина, — а что, нельзя, что ли?
В этот момент дверь, почти сорванная с петель, отлетела в сторону, и внутрь влетели громилы ушастого. Дуплет из обоих стволов — и ближайший ко мне бандит повалился на пол, держась за живот, истошно визжа. Перекатившись по полу, я встретила другого ударом приклада в челюсть. Однако третий, стоявший за порогом, успел открыть огонь из своего «узи». Я метнулась к стене так, что передо мной и стрелявшим оказался дверной косяк. Не видя меня, бандит не решился ворваться.
— Ей стреляй только в ноги! — кричал с улицы ушастый. — Но если ранишь детей, ты труп. Тарик сказал, что виновного в смерти сына посадит на кол.
— Лезь в подпол, маленькая дрянь! — крикнула я Алине и ударом ноги вырубила бандита, получившего соляной заряд. Его визг меня уже достал порядочно.
Бандит на улице, отшвырнув автомат, вошел в дом, сжимая в руке нож, больше похожий на мачете или меч — кладенец из былин. Я ударила его прикладом, но промахнулась. Бандит, подвижный как ртуть, выскочил из-под удара, затем, взмахнув мачете, поранил мне руку. Я отшатнулась в последний момент, иначе бы лишилась руки. Подонок оказался неплохо тренированным. Повторяя движение его руки, я перехватила его кисть и, крутанув, вывернула. Вылетевшее из руки мачете воткнулось в деревянную стену и осталось там, покачиваясь, будто трамплин после прыжка ныряльщика. Бандит не растерялся и нанес мне в челюсть короткий и точный удар из техники ближнего боя карате. Удар не достиг цели. Уйдя в сторону, я применила к нападавшему «медвежью лапу», потом врезала ему ногой по корпусу, с удовлетворением услышав хруст ребер. Однако противник не сдался. Поймав мою ногу, он вывернул ее, заставив меня, перевернувшись в воздухе, грохнуться лицом об пол. Бандит попытался сломать мне голень, но получил пяткой в нос и сам приземлился на спину. Мы вскочили одновременно. «Седьмой дан карате, — подумала я, глубоко вдыхая казавшийся обжигающим воздух, — ничего, справимся».
Бандит, хищно оскалив зубы, сжал кулаки так, что захрустели суставы, и кинулся на меня, перейдя в технику ног туй-фа. Я ответила серией ударов по болевым точкам, последний из которых достиг цели. Противник, скорчившись, рухнул. Я двинулась к нему, чтобы окончательно нейтрализовать, но встретила удар внешней стороны стопы в живот и, поскользнувшись на половике, растянулась на полу. Бандит вырвал из стены нож, размахнулся, и вдруг в его груди возникло красное фонтанирующее отверстие, следом послышался звук выстрела. На моих глазах Алина, сжимавшая дымящийся пистолет, выстрелила еще и еще, особенно не целясь, и так пока не закончилась обойма. Изрешеченный бандит рухнул на пол.
