Анна Ольховская - Снежная Жаба
Тем более что ментальных сил уже практически нет. Держалась пока сила воли. А еще — жажда жизни.
И только благодаря этой упертой парочке Кай и смог тогда добраться до своей квартиры. А там, едва переступив через порог, ухнул прямо в черную бездну, сыто чавкнувшую у него над головой.
Откуда его еле‑еле вытянули где‑то на третьи сутки. Оказалось, что в лазарет доктора Крауха Кая доставили в состоянии клинической смерти, и сердце пришлось запускать электрическим разрядом.
В срочном порядке была вызвана из Западного подразделения «Аненербе» реанимационная бригада со всем оборудованием, поскольку здесь, на Урале, никого еще не приходилось возвращать с того света. Заболевших всерьез здесь просто не лечили, а немощных не было.
А там, в Альпах, еще были. Те самые старцы, пережившие войну. Почетные члены организации, никак не желавшие присоединиться к своим товарищам в аду.
В общем, гордость и надежду «Аненербе» спасли. А потом еще больше недели держали под присмотром в лазарете, восстанавливая чудовищно разладившийся организм сверхчеловека. Представители Западного подразделения, узнав причину такого состояния первого «истинного ария», осуждающе качали головами и требовали отдать Кая вместе с Брунгильдой. Пусть живут в Альпах, где им окажут истинное уважение и не посмеют так безобразно обращаться с будущим Отцом Нации!
Разумеется, Брунгильда была сто раз «за!». А Грету, попавшую в немилость, вообще никто не спрашивал. Оставалось только убедить самого Кая, и все были уверены, что он согласится. Разве можно прощать такое!
Но Кай совершенно неожиданно для всех, и в первую очередь — для самой Греты, встал на ее сторону. Да, она действовала жестко, но для этого имелись весомые причины, иначе мать никогда не стала бы подвергать здоровье и саму жизнь сына такой опасности. Какие причины? А разве то, что он, Кай, сотворил с Дитрихом, не является более чем весомой причиной?
В общем, он остался. Чем вызвал непрекращающиеся на протяжении нескольких месяцев истерики жены. И был очень благодарен Брунгильде за эти истерики, давшие ему повод отселить от себя опостылевшую супругу. Естественно, дав обещание посещать ее спальню так часто, как только сможет.
Понятно, что в первый раз смог он о‑о‑очень не скоро. Если честно, Кай надеялся, что вообще не придется больше заниматься сексом с опротивевшей женщиной, но увы — пришлось. Спустя где‑то с полгода после всех событий, когда он понял, что быстро справиться с проблемой «Аненербе» не сможет, решение займет годы.
Потому что для надежной ликвидации (не физической, конечно, общей) этой заразы необходимо для начала собрать всех членов «Аненербе» в одном месте. Пока существуют два далеко удаленных друг от друга подразделения, ни о какой ликвидации и речи быть не может. Ведь он, Кай, в состоянии управлять только теми, кто сконцентрирован в относительно небольшом пространстве, дотянуться до засевших в Альпах «истинных арийцев» он не сумеет.
И собрать толпу недобитых наци надо там, в Альпах. Потому что там вероятность ядерного удара по засевшей в норе опасности уверенно стремится к нулю — слишком уж кучно живет Европа, это вам не российские просторы.
А значит, если он не справится сам, можно будет попросить помощи. У того же Винсента Морено, к примеру, скромного клерка конторы под названием ЦРУ.
Но для того, чтобы Восточное подразделение решилось на переезд в Альпы, надо создать невыносимые условия для жизни здесь. Пусть барахлит и ломается аппаратура, пусть у фанатичных изобретателей типа Дитриха ничего не получается, перестанут зачинаться в колбах генетически «очищенные» дети, в общем — концентрированная энергия Земли, ради которой сюда и переселилась когда‑то часть фанатиков во главе с его дедом, отцом Греты, должна доставлять все больше проблем. И именно эту причину будут видеть в происходящем члены руководящей макушки, увенчанной фрау Гретой Ландберг.
В общем, работы — непочатый край, и быстро ему никак не управиться. Надо действовать исподволь, постепенно увеличивая количество проблем и поломок.
И при этом как можно чаще выбираться к сыну. Тогда, полтора года назад, Кай едва с ума не сошел, пока торчал в лазарете под присмотром озабоченных его здоровьем медиков. Он ведь обещал Степынчу вернуться через пару дней, захватив с собой все необходимое для малыша, а сумел вырваться лишь спустя две недели.
Кай ожидал увидеть голодного, худенького, орущего от недоедания заморыша и издерганного деда рядом, а его встретил подросший загорелый бутуз, выдавший радостное гулькание при виде отца. В загоне уже мемекала белая козочка, по двору гуляли куры, победно кукарекал петух, и гордо улыбался хозяин всего этого великолепия, Степаныч.
В общем, за сына можно было не переживать и полностью погрузиться в решение проблемы. Но Кай не хотел никуда погружаться полностью, он очень скучал по Помпошке и старался при любом удобном случае вырваться к своим в гости. Именно к своим, потому что и ребенок, и старик, и его пес, и все чаще пропадавший там Лок — это и была его семья. Настоящая, а не те биороботы, что окружали его в подземелье.
И особенно — вот эта истеричка, крушившая сейчас мебель в своей комнате. Кай зашел к ней всего лишь на минуту, сказать, что запланированный на сегодня ночной визит не состоится. Но, судя по настроению дражайшей супруги, эту новость лучше сообщить ей позже. А еще лучше — по телефону.
Кай повернулся, собираясь так же тихо, как вошел, выйти, но в этот момент Брунгильда заметила мужа и буквально захлебнулась последней, весьма затейливой, фразой:
— … старого козла! Ой! Милый, а ты… ты давно здесь?
— Достаточно, чтобы насладиться музыкой твоих слов, особенно впечатлили пожелания в адрес твоей свекрови, то есть моей матери, — криво усмехнулся Кай.
— Я… — Безобразные красные пятна на мраморно‑белом лице жены стали еще ярче, еще безобразнее, серебристые глаза, которыми Брунгильда так гордилась, пару раз метнулись туда‑сюда, а потом надменно замерли. — И что с того? Меня достало отношение Греты ко мне, ее необоснованные претензии! Ты ведь прекрасно знаешь, кто виноват в том, что я не беременею!
— Знаю, — хмыкнул Кай. — И что самое интересное, так будет продолжаться и дальше.
— Но почему?! Или ты считаешь меня недостойной для рождения твоего ребенка?
— Считаю. Ты ругаешься нехорошими словами и дурно отзываешься о моей мамочке, — надул губы Кай, кривляясь.
— Прекрати издеваться! Иначе тебе придется держать ответ перед Президиумом! Причем перед обоими, и Западным тоже! А там глава — мой отец!
— И что? Он снимет ремень и отхлещет меня по заднице? Брунгильда, — поморщился Кай, снова поворачиваясь к выходу, — хватит мне угрожать. Скажи спасибо, что я вообще прихожу к тебе в спальню. Сегодня, кстати, не приду.
— Почему?! Ты же обещал! И сегодня благоприятный день…
— А вот твоя физиология меня совершенно не интересует. — Кай невольно передернулся от отвращения.
Он не хотел, это произошло спонтанно.
И вызвало такую же спонтанную реакцию, предвидеть и нейтрализовать которую он не смог…
Затылок вдруг словно взорвался изнутри, ослепив Кая страшной болью. И последнее, что он увидел перед тем, как исчезнуть, было злорадное лицо жены. И зажатый в ее руке тяжеленный бронзовый подсвечник…
Примечания
1
См. роман Анны Ольховской «Тайны, деньги, два осла».
2
См. роман Анны Ольховской «Первый раз».
