Марина Серова - Когда придет твой черед
Что ж, я догадываюсь, кто ведет одну из тачек. А вот кто во второй?..
Ближе к повороту мне пришлось сбавить скорость. «Нива» догнала меня и боднула мой «Фольксваген» своим бампером в зад. Но как-то не очень уверенно. О, похоже, я догадалась, кто правит второй машиной! Ну ничего себе!
«Гелендваген» посигналил, приказывая «Ниве» пропустить его вперед. Да, если черная машина обгонит белую, шансов у меня поубавится — на узкой дороге мне от джипа не увернуться, слева скала, справа пропасть… и понесло же меня кататься на ночь глядя! Хотя они могли бы подловить меня в любом месте — сегодня я просто облегчила задачу своим убийцам.
«Нива» начала забирать влево и выехала на встречную, но зато джип пролез по самому краю дороги и вырвался вперед. Догнал меня, наподдал… эх и мощная же тачка! Меня чуть не вынесло с дороги. Я крутанула руль и чудом удержала машину. Ну погодите, дайте мне только с гор спуститься, и вы пожалеете, что со мной связались… Я же не собиралась вам мстить. Я же просто позволила вам уехать. Дала шанс божьим жерновам…
И наконец случилось то, чего я так долго ждала. Не знаю, как бы я поступила, если бы нам навстречу ехала легковушка. Честное слово, не знаю. Но ЭТО… Это был идеальный вариант — навстречу нам, кашляя мотором и испуская клубы удушливо-черного дыма, пиликал трактор. Не знаю, за каким интересом его понесло в гору — кажется, поблизости строился детский санаторий, но я с чистой совестью прибавила скорость.
Преследующий меня джип еще не прошел поворот. И трактор стал для него большим сюрпризом. Да и для идущей следом «Нивы» тоже.
Вот «Гелендваген» гонится за мной. Место, признаю, просто идеальное — справа только низкий металлический забор отделяет меня от пропасти. Один удар — и я вне игры.
Но я не дала джипу шанса нанести этот последний удар. Я резко вильнула вправо. Вероятно, мой преследователь решил, что я спятила, раз сама бросаюсь в пропасть, не дожидаясь, пока меня туда столкнут.
«Фольксваген» завыл мотором, входя в поворот. Я с трудом подавила искушение нажать на тормоза — тогда бы я точно улетела с шоссе. Вместо этого я нажала на газ. Два колеса какое-то время — это мгновение показалось мне очень долгим, куда длиннее, чем обычная секунда, — вращались в воздухе. Моя машина миновала опасный участок и заскрежетала тормозами. Все, теперь можно, особенно если я хочу успеть к последнему действию и увидеть все своими глазами.
Я успела. «Фольксваген» развернуло и слегка приложило о скалу. В воздухе запахло паленой резиной. Прощайте, мои новые покрышки!
Зато моим преследователям повезло куда меньше. Водитель «Гелендвагена» заметил трактор только тогда, когда я убралась с его пути. И решил повторить мой маневр — я-то знаю, что во время погони преследователь почти автоматически повторяет маневры жертвы. Джип вильнул. Существует такая штука, как инерция. Тяжелую машину вынесло с дороги. И выровнять ее было не в пример труднее, чем мою машинку. В общем, водителю это не удалось.
«Гелендваген» плавно вошел в поворот и продолжил движение уже в воздухе. А потом его позвала земля. Вой мотора оборвался, и черная машина беззвучно исчезла в темноте. Спустя пять секунд оттуда полыхнуло пламенем.
«Ниве» тоже не повезло. Ее водитель был совершенно неопытным — едва перед ним возникло препятствие — грязный нос старого трактора, — как сидевший за рулем совершил классическую ошибку новичков: вильнул влево, подальше от страшной пропасти. Если бы слева располагалось какое-нибудь поле, он бы проскочил перед носом у трактора и запрыгал по кочкам. А так он врубился в скалу.
Я отстегнулась, рванула дверцу и выпрыгнула на шоссе. Меня здорово тряхнуло при развороте, но я была цела.
Трактор наконец-то остановился. Из него выпал мужичонка и побежал к «Ниве». Я догнала его уже у самой машины. Мужик дико покосился на меня и спросил:
— Чего это было, а?
Я распахнула водительскую дверцу. Маша не была пристегнута. При ударе о скалу ее швырнуло грудью о рулевую колодку, а лбом о стекло. Голова девушки лежала на руле, шея вывернута так, как никогда не бывает у живого человека, а потухающие глаза смотрели сквозь меня.
Мария Иннокентьевна Серебрякова, Мария Владимировна Сидорова, Виктория Алексеевна Тараканова была окончательно и непоправимо мертва.
— Чего это было-то, а? Чего это такое было? — все повторял за моей спиной мужичонка.
— Прощай, Маугли! — сказала я, закрывая дверцу.
На похороны Маши и Владимира я пришла в бандаже, фиксирующем шею. Рядом со мной заливалась слезами Кира, Роман обнимал жену за плечи и все приговаривал: «Не плачь, тебе вредно!» Слева от меня стоял маленький Шмага. По такому торжественному случаю старик нацепил новенькие зубные протезы, помылся-побрился и выглядел похожим на человека, а не на крысу, стоящую на задних лапках. Вообще-то Шмагу сюда никто не звал — он пришел сам. И наслаждался зрелищем до последней минуты. Когда могилу засыпали, старик растворился, словно его и не было. А может, действительно не было? Может, он мне попросту приснился? Но я точно помню, как перед уходом он шепнул мне: «А я ведь говорил, говори-ил, что это не его дочка!»
На следующий день я сняла со счета полмиллиона — свой гонорар за поиски наследницы Серебряка — и передала эти деньги на лечение ребенка, больного острым лейкозом.
