Наталья Андреева - Островитяне
— А в коридоре ты никого не встретила? -спросила Жанна.
— Мне показалось, что хлопнула дверь. Ну, когда я вышла в холл, в коридоре раздался хлопок. И кто-то промелькнул. Мне так показалось. Входная дверь была прикрыта неплотно. Какая-то тень мелькнула. Я вдруг испугалась. На какое-то мгновенье задержалась, прислушиваясь. Но в коридоре больше не раздалось ни звука, и я решилась выйти.
— Это была Анжелика? — спросила Жанна.
— А кто же еще? Шаги были мягкие. Этот кто-то был в обуви без каблука.
Лида вдруг посмотрела на ноги Жанны, обутые в удобные кроссовки. Та машинально поджала их и сказала:
— Предпочитаю удобную обувь. До сих пор.
— Это понятно, — кивнул Иван.
— Я сразу не подумала на Анжелику, потому что знала: она в сапогах на высоких каблуках. А каблуки цокают. Я еще подумала, что ходит тут на шпильках, портит дорогой ламинат. Она ходила слишком шумно. Меня это раздражало. Меня все в ней раздражало. Но когда я увидела ее в кедах…
Лидии взгляд вновь сделался злым.
— Я все поняла. Эта мошенница водит нас за нос. Она убийца. Да. Точно. Это была Анжелика.
— Но зачем ей убивать Артура? — спросила вдруг Жанна.
— А Веру? — напомнила Лида. — По-моему, она просто сумасшедшая!
— По-моему тоже, — согласился Иван.
— А где были вы? — в упор посмотрела на него Жанна.
— Я же сказал, в кабинете. Искал маленькую отвертку. Или ножнички.
— Маникюрные? — уточнила девушка.
— А разве ими не проще починить розетку? Там такие маленькие шурупы…
— А вы не так уж плохо разбираетесь в технике, — усмехнулась Жанна. — Слово «шурупы» не из лексикона психотерапевта.
— Я стараюсь, — развел руками Иван. — Нам же надо как-то выпутываться!
— Вот об этом я и хотела поговорить, — ухватилась за его слова Лида. — Как наладить связь, а не выяснять, кто где был.
— А почему вы так уверены, что убийца -Анжелика? — внимательно посмотрел на нее Иван.
— У каждого свои секреты, — уклончиво сказала Лида. — Вы ведь тоже все свои карты не раскрываете.
— Откуда вы знаете? — внимательно посмотрел на нее Иван.
— Знаю. А что касается Анжелики… Мне, например, все понятно. У нее маниакальная страсть к мужчинам. Она психопатка. Я ее просто ненавижу!
— Ревность? — удивилась Жанна. — Вы все еще думаете, что Сергей и Анжелика…
— А не пора ли нам открыться? — спросил Иван. — Лида, что у вас за секреты?
— Это касается только меня, — отрезала женщина.
— Меж тем, все уже открыли душу, — продолжал настаивать Иван. — Мы слышали исповедь Севы. Откровения Артура. И Анжелика нам поведала о своем прошлом. И Жанна о своем страхе. И Сергей тоже о многом рассказал. Только вы упорно молчите.
— Какой он, ваш остров страха? — тихо спросила Жанна.
— Я этого не люблю.
Лида привстала, протянула руку и, взяв с подноса бутерброд с ветчиной, машинально принялась жевать.
— Не любите чего?
— Открывать душу.
— Кофе хотя бы возьмите, — предложила Жанна. — Запейте.
Лида вдруг занервничала. Взгляд ее забегал по приемной. Иван внимательно за ней следил.
— Что вы ко мне пристали? — возмутилась она.
Рука, в которой Лида держала бутерброд, задрожала. Посыпались крошки.
— Знаете, мне тоже этого не хотелось, — твердо сказала Жанна. — Рассказывать всем о своем детстве в инвалидном кресле и об отношениях с мужем. Но после того, как все на меня накинулись… Да еще обвинили в том, что я любовница вашего Сергея! Думаете, мне это понравилось?
— А нечего разгуливать перед мужиками в таком виде! — сверкнула глазами Лида. — Тогда тебя не будут подозревать!
— В каком виде? — оторопела Жанна.
— В джинсах.
— Да вы что? Все так ходят! Это же модно!
— Что это за мода такая? Все в обтяжку! Все напоказ!
— Если есть что показать… — развела руками Жанна.
— Тогда не жалуйтесь.
— Не жаловаться на что?
— На мужиков. Что они к вам пристают.
— Лида, у вас проблемы, — покачал головой Иван. — И я начинаю подозревать, что…
— Замолчите! — вскинулась она. И положила на стол остаток бутерброда. — Весь аппетит испортили!
— Подозревать, что вы солгали, — закончил мысль Иван.
— Еще чего! Я никогда не вру!
— А мне кажется, что врете, — сказала Жанна. -Вы всегда врете. Говорите одно, а думаете другое. Вам же тоже хочется носить джинсы. Ну? Хочется ведь? Хочется?
— Нет!
— Тогда почему вы так болезненно реагируете на женщин со стройными фигурами, которые носят джинсы?
— Да, Лида, — вмешался в диалог двух женщин Иван, — расскажите, зачем вы сюда пришли? Чем хотели поделиться? Ведь вы хотели, чтобы вас выслушали?
— Я пришла сюда по просьбе Сергея, — отчеканила женщина. — Мне нечего добавить. Я пришла, потому что он обещал. Обещал поставить точку в отношениях со своей любовницей.
— Но обещание свое нарушил, — тихо сказала Жанна. — Он просто хотел вами поиграть. Как и всегда.
Лида устало прикрыла глаза. Какая длинная ночь! Физические силы на исходе. Рано встала, хлопотала по дому, переживала за дочь. Интересно, а дочь за нее сейчас переживает? Вечерние отлучки матери давно уже стали нормой. Лида всегда говорила: «Возможно, я заночую у твоего отца. Позвоню». Ее собственная мать до сих пор делает вид, что Сергея не существует. Нет, не хватятся. Она здесь единственная, у кого есть семья. Остальные — одиночки. Да и не будет милиция искать человека, если он просто-напросто не пришел домой ночевать. Нет, на это рассчитывать не приходится.
— Ну, хорошо, — сказала она, открыв глаза. -Что вы хотите?
— Расскажите нам правду, — посоветовала Жанна.
— Правду? Но какое отношение… Хорошо. Я расскажу…
И Лида медленно, с долгими паузами, заговорила…
ОДНА НА БЕРЕГУ: ЛИДА
О том, откуда берутся дети, она узнала только на первом курсе института, подружки просветили. В ее семье разговоров об этом всячески избегали. Мама с папой при ней никогда не обменивались нежностями, спали на разных кроватях и даже ставили на ночь между ними ширму. Было такое ощущение, что они друг друга стесняются. На всем, что касалось отношений мужчины и женщины, стояло табу. Когда герои на экране телевизора приступали к поцелуям, мама в ужасе начинала коситься на Лиду, и та тут же находила предлог, чтобы выйти из комнаты. Это осталось у нее на всю жизнь. Даже будучи уже взрослой женщиной, даже находясь в комнате одна, Лида невольно зажмуривала глаза, когда в фильме начиналась откровенная сцена. По этой причине ей еще больше хотелось смотреть, как другие целуются. Запретный плод сладок. Но это происходило у нее рефлекторно: как только при ней начинался разговор на эту тему, Лида тут же начинала порицать. Не имея возможности зажмурить глаза, она затыкала рот другим.
…Когда у девочки пришли первые месячные, она подумала, что умирает. Вышла из ванной комнаты бледная и попросила вызвать «скорую». Потом легла на диван, закрыла глаза и приготовилась к смерти. Приехавшая на «скорой» врач долго ругала Лидину маму, потом впервые серьезно поговорила с девочкой. О том, что ей давно уже пора знать. Лида кивала, но непонятные слова «менструация», «овуляция», «яйцеклетка» в сознание не проникали. Все это было очень далеко от нее. Одноклассницы, которые давно уже все знали, шушукались на переменах, обсуждая мальчиков и свои женские дела, но к ней не приставали. Едва услышав одно из запретных слов, Лида убегала, и со временем ее оставили в покое, обозвав чокнутой. Мальчики замечали ее, только когда надо было списать домашнее задание, и обращались исключительно по фамилии. Лида упорно считала всех, кто ее окружал, существами бесполыми, а если ее взгляд натыкался на что-то запретное, по привычке зажмуривалась. Когда двоечник Петров целовал на лестничной клетке хорошистку Сидорову, Лида поспешно пробегала мимо и говорила себе, что они вместе делают домашнее задание, Сидорова «подтягивает» Петрова, только и всего.
В институте все переменилось. Теперь почти весь день Лида проводила вне дома. Некоторые из ее новых подружек жили в общежитии. Там-то она услышала все в подробностях, и ей даже показали, что называется, на пальцах. Лида пришла в ужас. Вот как, оказывается, это гадко! И подумала, что никогда в жизни не будет этим заниматься. Она решила никогда не выходить замуж и не рожать детей. Теперь она знала. И если студент Иванов приходил за учебником в общежитие к однокурснице Васькиной, Лида вставала и уходила, потому что знала: процесс передачи учебника не требует свидетелей и затягивается надолго.
Меж тем, одну из немногих, ее занимала только учеба. В то время, когда другие шли на студенческую вечеринку, Лида сидела дома, в своей крохотной комнатке и конспектировала труды классиков или изучала конспекты лекций. Подружки мечтали поскорее выйти замуж, ходили на дискотеки, знакомились с парнями, крутили романы. Лида по-прежнему от всего этого отстранялась. Когда ей исполнилось двадцать лет, мама, памятуя об истории с первыми месячными, долго мялась, но все-таки решилась с дочерью поговорить. Она уловила момент, когда муж отсутствовал, и почему-то завела дочь в крохотную спальню, где усадила на продавленный диван. Потом побагровела, набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
