Патриция Вентворт - Серая маска
Фредди поднял пистолет.
— Если поднимешь или крикнешь, я стреляю.
Она покачала головой, прислонилась к окну и, почти теряя сознание, прикрыла глаза.
— Сейчас же отойди от окна! Слышишь? Раз… — он круто повернулся и прицелился в Чарлза, — два…
Маргарет, рыдая, кинулась вперед.
— Нет! нет! нет!
Он грубо схватил ее за руку.
— Хватит! Пошли! Иди впереди меня, открывай дверь! Помни, если пикнешь, тебе конец.
Он взял с полки фонарик.
Чарлз увидел, как отворилась дверь. Когда Маргарет прошла в нее, он с отчаянной силой понял, что в последний раз видит ее лицо. Она оглянулась, и дверь закрылась. Он изо всех сил натянул путы, но понял, что это бесполезно. Он лежал и мучительно жалел Маргарет. Внезапная потеря самообладания, жалкий всхлип — только бы она не сломалась, только бы ей не изменила гордость. Чарлз Морей вспомнил, как сам мечтал ее раздавить.
Он вспомнил все случаи, когда он был зол, а она бледна, он был жесток, а она печальна. И вспомнил, что мог бы тогда ее утешить, но не сделал этого. Теперь он уже не может ей сказать, что все это время любил ее, — никогда больше не скажет. Было время, он хотел сказать. Хотел поцелуями изгнать печаль из ее глаз, грусть с ее губ. Хотел прижать ее к себе и услышать: «Прости, прости меня за годы, которые я украла»… Теперь поздно.
Пройдя половину лестницы, Маргарет осела на пол. Рука на ее плече жестко сдавила ее и рывком подняла на ноги. Они прошли через холл и спустились в подвальное помещение. У Маргарет подкашивались ноги — она прислонилась к стене. Рука на плече принудила ее идти вниз.
В цокольном этаже находились кухня и пустые рабочие комнаты, небольшой лестничный пролет в конце коридора вел в подвалы. Их было три: один для угля, другой забит ящиками, третий — запертый винный погреб.
Фредди Пельхам отпер дверь. В погребе были стойки для бутылок вина и в дальнем конце — две бочки и ящики. Он закрыл дверь, запер ее изнутри и стал отодвигать бочки и ящики.
За ними оказалась низкая мощная деревянная дверь, обитая железом. Она была не больше трех футов в высоту и запиралась снаружи на три крепких болта.
Фредди отодвинул их.
— Когда я купил дом, все это было очень умно спрятано — закрыто досками и покрашено. Если бы не информация, которую я извлек из сухой книжонки воспоминаний, я бы ее ни за что не нашел, и тебя бы сейчас здесь не было. Вечная память сэру Джозефу Туннею.
Он толкнул дверь. За ней была кромешная темнота. Он склонился в издевательском поклоне:
— Здесь совершенно сухо, теплая сторона. Твои последние часы протекут в комфорте.
Маргарет оперлась о ящик.
— А если я не пойду?
— Я пристрелю тебя и затолкаю в этот исключительно удобный склеп.
— Фредди… — Слова замерли у нее на губах. Обращаться было не к кому. Фредди больше не было. Был только Серая Маска.
Ей пришлось согнуться чуть не вдвое, чтобы пройти в низкую дверь. Пляшущий луч фонарика Фредди освещал перед ней темноту — от его мелькания у нее помутилось в голове. Грубый пол покачнулся, ноги подкосились, и она упала. Позади нее захлопнулась дверь. Она слышала, как болты встают на место. Дрожащий лучик исчез. Опустилась темнота.
Глава 43
Маргарет лежала там, где упала. Силы покинули ее. Она лежала и напряженно прислушивалась, пытаясь уловить хоть какие-нибудь звуки из-за двери, но звуков не было. Она не слышала ни удаляющихся шагов Фредди, ни хлопанья двери винного погреба. Она не слышала вообще ничего. Помещение было глухое, темное, отрезанное от всего мира. Теплый, застоявшийся воздух давил ее. Она зажмурилась, чтобы не видеть темноты. Потекли минуты.
Ее заставила приподняться затекшая рука, лежавшая на чем-то остром, и она подвинулась. Воздух давил нестерпимо. Она содрогнулась и села.
И тут же пожалела, что сделала это, — лучше бы острый камень пронзил ее до кости. Темнота была ужасающей. Со всех сторон ее окружал мрак — такой плотный, что сковывал движения и не давал дышать. Только одна мысль жила в ней — Чарлз. Что случилось с Чарлзом? Что там сейчас происходит? Мысли ее путались, но ответом ей были дверь и темнота, окружавшая ее.
Она закрыла лицо руками и уткнула голову в колени. Нельзя распускаться. Серая Маска не может их погубить «Ничто тебя не погубит, если будешь держаться, — ни темнота, ни тишина, ни то, что еще может произойти», — внушала себе Маргарет. Она перестала думать о темноте.
Казалось, прошла целая вечность, когда вдруг тишину нарушил внезапный, резкий звук — отодвинулись болты, и распахнулась дверь.
Маргарет села, сердце бешено забилось. Она увидела луч фонарика Фредди, осветивший угол ближайшего ящика. Дерево было грубое, нетесаное. Луч высветил черную тень каждой щели, потом сместился и осветил ботинки Чарлза Морея. Ноги его не были связаны. Казалось, он опирается на ящик. Фредди, стоявший позади него, заговорил:
— Взлет гордости перед падением. Вверх — вниз! Я больше не могу тратить на вас время. Заходи!
Сердце Маргарет наполнила трепещущая радость: Чарлз с ней! Что бы ни случилось, они будут вместе. Она отодвинулась и увидела, как он, согнувшись, пролезает в дверь. Неожиданно он полетел лицом вперед — Фредди его втолкнул.
Маргарет вскрикнула, и фонарик осветил ее лицо.
— Ну-ну, — сказал Фредди Пельхам, — теперь можете с пользой провести время. Можете сломать ногти, пытаясь открыть мои запоры, и, когда вам это не удастся, вы будете так же далеки от выхода, как сейчас. Могу сэкономить вам силы, сообщив, что это место звуконепроницаемо. Вы даже не услышите, как я буду запирать дверь винного погреба, а я с другой стороны двери не услышу вас, даже если вы будете кричать в мегафон. Вы на восемь футов под землей, а эту дверь не сломать и шестерым мужчинам. Не знаю, для чего использовал этот подвал старый Джо Тунней, но знаю, зачем он был нужен нам, и каждый раз он с честью выдерживал испытание. Вентиляция здесь отменная.
Он посветил фонариком на часы.
— Мне пора. Нужно еще кое-что сделать, а завтра рано вставать. Возможно, завтра утром вам послужит утешением мысль, что я лечу в Вену. Можете думать о том, как я купаюсь в солнечных лучах. Помню, моя тетя чудесно пела одну старую песенку:
Мне суждено оставаться в тени,
Когда на тебя светит яркое солнце. В Вене я сведу свои счеты.
В голосе его появились другие интонации — он еле цедил слова, в которых слышались нежелание, усилие над собой, страх. Единственная слабость Серой Маски не покинула его. Это был один из многих триумфов Эстер Брандон!
Фредди выскочил за дверь и яростно задвинул болты.
Маргарет, как и раньше, прислушалась, но не услышала ни звука. Она пошарила рукой в темноте и нашла Чарлза. Вдруг она замерла от ужасной мысли: что, если Фредди не ушел? Что, если он по другую сторону двери ждет, когда они начнут что-то делать, — подслушивает, чтобы потом ворваться и отнять последнюю надежду?
Она прокралась к двери, прикладывала ухо к каждой трещине, вслушиваясь с таким напряжением, что, казалось, могла бы услышать самый неуловимый звук.
Но ничего не услышала.
Рядом с ней в темноте зашевелился Чарлз Морей, пытаясь сесть. Она мигом забыла о Фредди. Все еще стоя на коленях, она обернулась, рука ее взлетела, задела его плечо и обняла. Она зашептала ему в ухо:
— Чарлз, как ты? Сейчас я выну эту ужасную штуку у тебя изо рта… если бы только я была уверена, что он ушел… как ты думаешь? Подожди, подожди минуточку, я послушаю. Ты в порядке? Кивни, если да.
Она почувствовала, что он кивнул, и отползла к двери. Ни звука, ни малейшего звука. Да и с чего бы ему ждать? Он хочет не ждать, а убежать.
Она вернулась.
— Я думаю, все нормально. Он хотел убраться отсюда. Прислонись ко мне. Да, вот так, чтобы я чувствовала, где ты. Я пришла с работы, так что у меня с собой ножницы. Я все время о них думала. Я перережу эту ужасную повязку, только ты не двигайся.
Правой рукой она расстегнула пальто — внутри сбоку висели большие ножницы. Она вынула их из ленты, на которой они держались, и осторожно просунула острие под повязку возле левого уха Чарлза. Кляп был привязан шелковым платком — перерезать его было нетрудно.
Никогда еще Чарлз не испытывал большего облегчения. Маргарет ощупала веревки на его руках. Они тоже были шелковые — тяжелые шнуры, которыми задергивались старомодные шторы. Не обращая внимания на узлы, она перерезала шнуры один за другим.
— Прекрасно!
Он распрямил руки, осторожно пощупал голову.
— Ну как ты, Чарлз?
— Прекрасно, как под дождиком.
— Чш! Может, он еще здесь. Нельзя, чтобы он тебя услышал. Как ты думаешь, он ушел?
— Дорогая, какое это имеет значение?
— Он… почему ты так говоришь?
Чарлз обнял ее.
— Лучше взглянуть правде в лицо, старушка. С нами кончено. Просто, если он вернется и пристрелит нас, будет быстрее.
