Ольга Баскова - Ты будешь только моей
— Вот мое подневольное положение, — грустно заметил Станислав Михайлович. — Поесть не дадут. Используют только в корыстных целях.
— Ни в коем случае, — Лариса достала из сумки остатки торта, — подозреваемые от нас не убегут.
— Это точно, — Киселев, до смерти хотевший еще кусочек, махнул рукой. — Садись, ребята. Накормим криминалистику — и за работу.
Судмедэксперт съел свою порцию на удивление быстро. Добавки ему, к сожалению, не досталось: оперативники и Мамонтов подчистили все основательно.
— Орлы, — усмехнулся криминалист, показывая на опустевший стол. — Ладно, теперь к делу. Так вот, Павлов и Толстенко проводили с Тихорецким следственный эксперимент. Результаты меня поразили.
— Чем же, дядя Стас? — Лариса иногда так называла Михалыча.
— Абсолютно всем, — криминалист вытер губы. — По манекенам бил один человек, а убивал другой.
— Ты, Михалыч, говори понятнее, — попросил Скворцов.
— Понятнее? Хорошо. — Судмедэксперт стал объяснять: — Убийца, поразивший насмерть шесть жертв, бил ножом в сердце под углом, словно для удара ему надо было привстать. Наш подозреваемый бил прямо в сердце, параллельно земле.
Присутствующие оторопели.
— А не мог убийца поменять направление? — поинтересовался Павел. — Ведь говорят: человек два раза расписаться одинаково не сумеет.
— Это другое, — пояснил Станислав Михайлович. — Если наш убийца использует два типа ударов, то хотя бы на одном манекене мы бы это заметили. А так перед нами шесть абсолютно одинаковых ударов, и все шесть отличаются от тех, которыми поразили наши жертвы.
Мамонтов побледнел:
— И что это значит? Ведь убийца точно Тихорецкий.
— Не знаю, — улыбнулся криминалист.
— Можно было подумать: играет человек, чтобы запутать следствие, — заметил Павел. — Но он сам требует признать его виновным.
— Чертовщина какая-то. — На Мамонтова было жалко смотреть.
Глава 61
Устав от боли и бесплодных ожиданий Кати, Женя попросил бумагу и ручку. То, что любимая не навещала его, уже не казалось странным. Он сам посоветовал, как ей себя вести, и теперь глупо было бы надеяться на ее приход, слезы и признания в любви.
Закончив писать, Евгений пригласил следователя.
— Я знаю, вы прочитаете это, — сказал он Мамонтову. — Однако учтите: здесь мое желание, моя воля, и я прошу исполнить ее.
Через пять минут в кабинете Игоря Владимировича воля Тихорецкого была прочитана.
Подозреваемый писал: «Я, Тихорецкий Евгений Петрович, находясь в твердой памяти и здравом рассудке, передаю свое имущество: машину, гараж, квартиру — в дар Климентьевой Екатерине Григорьевне». Ниже Женя добавил: «Уважаемый гражданин следователь! Я не знаю, как правильно оформлять такие документы: прежде их писать не приходилось. Прошу вас после прочтения моего заявления вызвать представителей, необходимых для оформления дарственной, вместе с Климентьевой Екатериной и как можно быстрее покончить с данным делом. Евгений Тихорецкий». Ознакомившись с документом, Мамонтов удивленно посмотрел на оперативников:
— Что прикажете делать?
— Вызывать Климентьеву, — усмехнулась Лариса. — Девушка уже, поди, заждалась.
Говоря эту ехидную фразу, Кулакова не знала, как близка к правде. Катя действительно не находила себе места. Ее беспокоило молчание Женьки. Что, если он прочитал протокол ее допроса и разозлился? В таком случае не видать ей обещанного как своих ушей. Это рушило все ее планы. Уже два раза звонил доктор Белов, интересуясь, почему она не ложится в клинику. Климентьева сделала бы это хоть сейчас, однако по принятым в больнице правилам первый взнос никто не отменял. На данный момент у девушки не было ни рубля, не говоря уже о валюте. Мать тоже ничем не могла помочь. Иногда в голове возникали мысли: пойти и попросить свидания с Тихорецким, а там как-нибудь намекнуть ему: мол, пора, Женечка. Однако Катя знала: их разговор не останется тайной для следователя. Это во-первых. Во-вторых, она уже вылила на парня целый ушат грязи, и лобзаться с ним, шепча ему на ухо то, что он хочет услышать, выглядело бы неестественным и подозрительным. Оставалось ждать и надеяться. Вызов к следователю прозвучал божественной музыкой. Она не сомневалась в причине: Женька ничего не забыл, он сдержит свое обещание.
Глава 62
В кабинет Мамонтова девушка явилась без опозданий и сразу заметила: Игорь Владимирович не один. Кроме него, в комнате находились два оперативника (это были Скворцов и Киселев) и смазливая бабенка, которая с первого раза не понравилась Климентьевой. Конечно, лучше бы было без нее, однако Катя не могла диктовать здесь свои условия. Хуже всего, что именно эта выдра и начала задавать вопросы:
— Скажите, вы знаете, зачем вас вызвали?
Данный вопрос сбил девушку с толку. Она надеялась на другое.
— Думаю, вы мне скажете! — Ах, проклятый шрам! Какая бы обаятельная улыбка озарила ее лицо без него! И тогда все мужчины безоговорочно приняли бы ее сторону.
— Конечно, — Лариса достала листок бумаги. — Это ваши показания. Узнаете?
— Разумеется, — Климентьева пожала плечами.
— Мы хотим, чтобы вы еще раз ознакомились с ними и подтвердили: с ваших слов все записано верно, — заметил следователь.
— Но я же подписала. — Катя недоуменно взглянула на сидящих перед ней сотрудников.
— И все же прочтите, — выдра прямо-таки сунула листок ей в руки.
Девушка внимательно перечитала, ожидая подвоха. По крайней мере, здесь его не было. Именно так она объясняла убийства на прошлом допросе.
— Все правильно. — Катя положила листок на стол.
— Как вы относитесь к Тихорецкому? — смазливая стерва не отставала от нее.
— Что вы имеете в виду? — Климентьева стушевалась. — Именно сейчас?
— Да, именно сейчас, — кивнула головой оперативница.
— Я боюсь его. — Девушка сделала испуганные глаза.
— И у вас нет ни капли благодарности? — Стерва сверлила ее глазами.
— К Тихорецкому? За что? — Она изобразила удивление. — За убийство невинных людей? За издевательства надо мной?
— За то, что в течение года он исполнял малейшее ваше желание, — констатировала Кулакова. — Кстати, насчет избиения. Вызванный нами эксперт ждет в соседней комнате.
— Но я же говорила вам, — Катя умоляюще посмотрела на Киселева. — Он избивал меня, не оставляя следов. Евгений знал болевые точки. Поэтому ваш эксперт ничего не найдет. — В ее глазах показались слезы. — Не надо мучить меня лишний раз.
— Хорошо, — смилостивилась стерва. — И какое же наказание вы как будущий юрист определили бы сейчас вашему бывшему другу?
Слезы высохли. На лице девушки появилось хищное выражение.
— Я жалею, что отменили смертную казнь, — сказала она. — Евгений ее заслуживает.
— Понятно. — Лариса сделала какие-то записи в блокноте и достала новый листок. — А это уже показания вашего возлюбленного. Прочтите их.
Катя впилась глазами в мелкий округлый почерк Жени, однако не могла сосредоточиться. Буквы прыгали в диком танце, мешая разобрать написанное.
— Прочитать? — услужливо спросил Игорь Владимирович.
— Будьте так добры, — девушка протянула ему листок.
Показания Женьки не ошарашили Катю. Главное, они ее не затрагивали. Она расслабилась.
— Вы ничего не заметили? — Лариса опять пристально смотрела на нее.
— Он объясняет по-другому! — Катя вытерла вспотевший лоб.
— А как вы это прокомментируете?
— В его показаниях упор делается на мое лицо. — Девушка с вызовом взглянула на оперативницу.
— Для чего? — эта стерва не хотела оставить ее в покое.
— Как будущий юрист, могу предположить только одно: мой шрам для него — смягчающее обстоятельство, — она нервно откинула густые волосы.
— Вы бы на месте суда зачли его? — поинтересовался Скворцов.
— Нет, — показавшиеся было слезы давно высохли. Лицо сидящей поражало твердостью и непреклонностью.
— И вам не хотелось бы его увидеть? — заметил Киселев.
— Нет, — ответ был такой же твердый.
— А после этого? — Кулакова достала еще одну бумагу и протянула Кате. Девушка взяла ее дрожащими руками. Она догадалась, что перед ней дарственная.
