Дик Фрэнсис - Дорога скорби
С врезным замком я провозился целую минуту, чувствуя за плечом неодобрительное сопение призрака моего старого наставника. Современный замок открылся после двадцати секунд осторожного исследования. Нужно «почувствовать» замок, чтобы его открыть. Искусственные пальцы в этом, как и во многом другом, бесполезны.
Оказавшись в кабинете миссис Доув, я потратил время, чтобы снова запереть дверь, так что, если кто-нибудь вздумает проверить, он обнаружит, что все так, как и должно быть. Если же кто-то придет с ключами, я буду предупрежден и успею спрятаться.
Кабинет миссис Доув был большим и удобным, с обширным столом, несколькими креслами и зернистыми черно-белыми фотографиями бегущих лошадей на стенах. Здесь была самая обычная офисная техника — факс, ксерокс и большой калькулятор, а на столе стоял компьютер, на выходные закрытый футляром. Были здесь ящики с папками и высокий белый шкаф — закрытый на замок, как я обнаружил.
Я очень слабо представлял себе, что ищу. Отчетные документы, которые я видел в «Компаниз-Хауз», казались не соответствующими положению дел во Фродшеме. Конечно, аудит относился к прошлому году, первому для Оуэна Йоркшира в его нынешней должности, но та небольшая прибыль, которая была в нем указана, не могла оправдать дорогой рекламной кампании и приема с телевидением для ливерпульских воротил.
Старый французский девиз «ищите женщину» уже сто лет как устарел, говорил мой наставник. Сейчас правильнее сказать «ищите деньги», а незадолго до смерти он сменил этот девиз на «следите за бумагами». Темные или сомнительные сделки, сказал он, всегда оставляют бумажный хвост. Даже в век компьютеров он настаивал, что бумаги могут указать путь, и я снова и снова убеждался, что он был прав.
Бумаги в кабинете миссис Доув были разложены по множеству папок и закрыты в ящиках.
Такие ящики для папок, как эти, по большей части запираются все одновременно зазубренным вертикальным стержнем, который спрятан справа и управляется единственным ключом наверху. Достаточно повернуть этот ключ, и стержень поднимется, а все ящики откроются. Я неплохо открываю ящики и картотеки.
Проблема была в том, что «Топлайн фудс» было почти нечего прятать по крайней мере, с первого взгляда. Кипы бумаг касались заказов и расчетов с поставщиками, еще большие кипы — продаж и расходов на производство, страховки, заработной платы, счетов за электричество, вопросов общего руководства.
Просмотр этих ящиков был пустой тратой времени — слишком дорогого времени. Их содержимое было всего лишь совершенно респектабельным основанием для аудита за следующий год.
Я закрыл их, снял футляр с компьютера и включил его. Появился список файлов, и я наугад выбрал «Эйнтри». На экране высветилась информация, касающаяся ленча накануне Большого национального, список гостей, меню, содержание речей и список упоминаний в прессе и на телевидении. Все остальное было не более секретным. Я выключил компьютер, накрыл его футляром и примерил свои отмычки к белому шкафу.
Иррациональное ощущение стремительно убегающего времени заставляло меня торопиться. Я всегда завидовал суперсыщикам в фильмах, которые находили нужные бумаги в первые же десять секунд, а я сейчас даже не знал, существуют ли эти самые бумаги.
Внутри оказались не бумаги, а второй компьютер. Я включил его, но ничего не произошло, что было совсем не удивительно — поскольку кабель был отсоединен. Я воткнул его куда следовало и включил машину еще раз.
Здесь были не просто файлы, а директории, и в каждой были файлы с названиями вроде «Формула А», то есть более секретные записи.
Окрыленный успехом, я прокрутил список директорий, пока не наткнулся на одну, смело озаглавленную «Квинт» но никакое нажимание кнопок не продвинуло меня дальше. Думай.
Причина того, что я не могу получить информацию о Квинте — то, что ее нет в компьютере. Так? Так. Так где же она?
На полке над компьютером стоял ряд папок с номерами от 1 до 9, но ни на одной не было пометки «Квинт». Я взял номер 1 и заглянул в нее. Там было несколько писем и голубая дискета в прозрачной обложке. Судя по письмам, в этой папке содержалась информация о ссудах «Топлайн фудс», выплаты по которым были просрочены. Я вставил дискету в дисковод, но получил не более и не менее как одно единственное слово: ПАРОЛЬ.
Пароль? А черт его знает. Я просмотрел одну за другой все папки и в шестой нашел метку «Квинт». В ней была уже не одна, а три дискеты. Я вставил в дисковод первую. ПАРОЛЬ? Вторую и третью — ПАРОЛЬ? Вот мерзость, подумал я.
В поисках чего-нибудь, что могло бы помочь, я открыл тяжелую белую коробку размером раза в два больше обувной, которая занимала остальное пространство на полке. Там оказалась стопка больших черных пластиковых футляров. Я вытянул один, открыл и увидел видеокассету, но не обычную, а вдвое толще. Наклейка гласила: «ВЕТАСАМ». Ниже было написано: "Серия Квинта.
15Х30 сек".
Я закрыл этот футляр и открыл следующий. «Серия Квинта. 15Х30 сек».
Во всех было одно и то же.
Для этих кассет нужен был специальный видеомагнитофон, которого в кабинете миссис Доув не было. Для того чтобы посмотреть, что же записано на этих дорогих кассетах, мне нужно было унести одну с собой.
Я, конечно, мог попросту спрятать одну из них под куртку и вынести отсюда. Я мог забрать все дискеты, требующие пароля. Но это означало, во-первых, что я их ворую, во-вторых, что меня могут с ними поймать, в-третьих, полученную таким образом информацию невозможно будет использовать впоследствии в легальном расследовании. Я стащил бы саму информацию, если бы смог, но не носители. Думай.
Как я уже говорил Чарльзу в Эйнсфорде, мне пришлось научиться работать с компьютерами просто для того, чтобы идти в ногу со временем, но будущее становилось настоящим так быстро, что я никогда не мог его обогнать.
Кто-то попробовал открыть дверь. Не было времени вернуть кабинету нормальный вид. Я успел только пересечь комнату и встать так, чтобы меня скрыла открывающаяся дверь. План Б был прост — бежать, тем более что на мне были кроссовки.
Ручка повернулась еще раз и подергалась, но ничего больше не произошло. Кто бы ни был там, снаружи, у него либо не было ключей, либо он убедился, что все в порядке. Так или иначе, я едва мог дышать.
Странно, но выброс адреналина подсказал мне решение компьютерной проблемы. Если уж я не могу вывести содержимое дискеты на экран, я могу переправить ее целиком на другой компьютер, чтобы спокойно и не торопясь взломать пароль или найти человека, который поможет мне в этом. Среди неподсоединенных кабелей был и телефонный. Я воткнул его в соответствующее гнездо компьютера, подсоединив модем миссис Доув к всемирной сети.
После пары неудачных попыток, когда я отчаянно вспоминал полузабытые навыки, я был вознагражден зажегшимся на экране сообщением: «Введите номер телефона».
Я ввел номер телефона своей квартиры на Пойнт-сквер, нажал на ввод, и на экране после непродолжительной паузы высветилось сообщение: «Передача данных завершена». Что бы там ни было на дискете с этикеткой «Квинт», теперь оно было в моем компьютере в Лондоне. Я перекачал туда же две оставшихся дискеты с той же этикеткой, а следом за ними дискету из папки номер один и изрядную часть из папки номер три с пометками «Тилпит».
Однако как передать содержимое с кассет «ВЕТАСАМ», я не знал. С сожалением я оставил их. Я просмотрел бумаги в папке Квинта, сделал ксерокопию одной страницы — списка странных ипподромов — и сунул ее в поясную сумку.
После этого я отсоединил кабели, закрыл компьютер, проверил, чтобы все папки и кассеты вернулись в прежнее положение, и закрыл шкаф. Потом я осторожно отворил дверь в коридор. Тишина.
С облегчением вздохнув, я закрыл дверь кабинета миссис Доув, прошел мимо ряда других кабинетов и наткнулся на первое препятствие — дверь на пожарную лестницу была не просто закрыта, над ней горела красная лампочка.
Очень часто красные лампочки означают, что включена сигнализация.
Я слишком долго пробыл в кабинете миссис Доув. Я снова вернулся к ее двери, спустился по пожарной лестнице за лифтом и вышел на первом этаже в холл со стеклянными дверями за стоянкой.
Один шаг в вестибюль оказался лишним. Кто-то довольно сильно ударил меня по голове, и один из охранников в синей форме набросил на меня что-то вроде ремня, притянув руки к телу.
Я рванулся вперед и получил еще один удар по голове, который поверг меня в беспомощное состояние. Я сознавал, что нахожусь в лифте, но не был уверен, как именно я туда попал. Я чувствовал, что у меня связаны ноги, что меня постыдно проволокли по какому-то ковру и бросили в кресло.
Обычное кресло скандинавского стиля с деревянными подлокотниками, как везде в этом офисе. — Привяжите его, — раздался голос, и третий ремень затянулся у меня поперек груди, так что, когда туман в голове рассеялся, я оказался совершенно не в состоянии пошевелиться и мысленно сыпал проклятиями. Голос принадлежал Оуэну Йоркширу. Он сказал:
