Наталья Александрова - Завещание алхимика
Дом на Кирочной впечатлял – огромный, хорошо отреставрированный, он подавлял своими размерами. Лидия постояла возле кованых ворот, которые были заперты, затем подняла голову и долго смотрела на окна.
– Ну что? – нетерпеливо спросил Старыгин, поскольку перехватил пристальный взгляд охранника, стоявшего на пороге своей стеклянной будки.
Еще немного, и он захочет поинтересоваться, с какой целью они с Лидией стоят возле дома и что пытаются разглядеть.
– Не знаю… – неуверенно ответила Лидия, – вроде бы что-то знакомое… но не знаю… Вот если бы войти в квартиру…
Вход в нужный подъезд оказался со стороны улицы, это придало Старыгину решимости – не придется объясняться с охранником.
Дмитрий Алексеевич нажал кнопку домофона, надеясь в душе, что никто ему не ответит.
– Я слушаю! – раздался в динамике строгий, внушительный женский голос.
– Мы хотели бы посмотреть квартиру… – начал Старыгин.
Он хотел убедительно изложить причину, по которой их с Лидией, совершенно незнакомых людей, пустили бы в эти роскошные апартаменты, – и собственные слова заранее казались ему совершенно пустыми. Он ожидал, что после такой непродуктивной беседы его, грубо говоря, просто пошлют подальше, и примирился уже с этой мыслью.
Но, к его удивлению, голос в динамике потеплел и проговорил с вполне человеческой интонацией:
– Да, Антон Васильевич меня предупреждал! Заходите, пожалуйста! – И дверь подъезда открылась.
Старыгин удивленно переглянулся с Лидией и вошел внутрь.
Они поднялись на третий этаж.
Дверь квартиры уже была открыта, и на пороге стояла высокая сухощавая женщина лет шестидесяти в строгом коричневом платье и очках в мужской металлической оправе. На лицо женщины была натянута дежурная улыбка.
Все в этой женщине соответствовало сухому и непривычному для русского слуха слову «домоправительница».
– Здравствуйте! – проговорила она с придыханием. – Антон Васильевич предупреждал меня, что вы приедете. Проходите!
Женщина посторонилась и пропустила посетителей в просторную прихожую.
«Интересно, за кого она нас принимает? – думал Старыгин, шагая по длинному коридору, ярко освещенному хитро скрытыми светильниками. – И как бы нам не проколоться, не показать, что мы вовсе не те, кого она ждала?»
– Здесь у нас холл, – говорила тем временем домоправительница, – вот тут – гардеробная… – Она откатила в сторону широкую дверь из матового стекла и показала комнату внушительных размеров, заполненную стеллажами с обувью и бельем и кронштейнами с висящими на них костюмами и пальто. Количество одежды напоминало костюмерную средней величины театра.
– Вот тут – ванная комната…
Это помещение своими размерами и обилием позолоты и полированного мрамора было похоже на древнегреческий храм или личную баню римского императора. В центре комнаты на мраморном возвышении стояла ванна такого размера, что в ней, наверное, можно было проводить учения военно-морского флота.
– Заходите, посмотрите все внимательнее! – предложила домоправительница. – Ведь нужно как следует осмотреть то, что вы собираетесь приобрести…
«Ага! – сообразил Старыгин. – Прежний хозяин продает эту квартиру, и домоправительница приняла нас за покупателей! Это, конечно, удачно, но хорошо бы закончить осмотр прежде, чем появятся настоящие покупатели…»
Он взглянул на Лидию. Лицо его спутницы было спокойно, она явно ничего не узнавала. Да и наивно было бы ожидать, что она узнает в этом роскошном «новорусском» жилище коммунальную квартиру, где бывала в далеком детстве…
Дмитрий Алексеевич подумал, что эта идея с самого начала была пустой тратой времени.
– Пойдемте дальше! – сказал он домоправительнице. – Может быть, мы еще раз сюда вернемся, только позднее.
– Пожалуйста, смотрите сколько хотите! – ответила женщина и повела их дальше по квартире. – Вот здесь – кухня… разумеется, все оборудование изготовлено в Германии по специальному заказу… мебель из массива дерева ценных пород…
– Да, вот что я еще хотел спросить, – проговорил Старыгин, мельком взглянув на кухню, напоминавшую рубку космического корабля из фантастического сериала. – Вся квартира очень осовременена. А осталось ли здесь что-то, что напоминает о прошлом? Ведь это – старинный дом, с богатой историей…
– Да, – домоправительница заметно поскучнела, – дом старинный, только квартира была в ужасном состоянии! Здесь ведь много лет была коммуналка, очень запущенная. Вы можете себе представить, что здесь творилось! Хотя дизайнер кое-что попытался сохранить. Например, в кабинете Антона Васильевича почти не тронули стены, только, само собой, заново оштукатурили и выкрасили…
– Да? Очень интересно! – оживился Старыгин. – Покажите нам, пожалуйста, кабинет!
– Да, обязательно… – Домоправительница открыла следующую дверь и пропустила посетителей внутрь.
Здесь была та же бьющая в глаза роскошь, что и в остальных комнатах, только с намеком не на современный стиль, а на классику: тяжелые книжные шкафы из красного дерева, массивные кресла, обитые тисненой кожей, бронза и позолота светильников…
Но Дмитрий Алексеевич смотрел не на обстановку кабинета, а на Лидию.
Лицо женщины начало удивительным образом меняться, как будто она встретила старого знакомого, которого не видела с детства. Новое выражение проступало на ее лице, как проступает рисунок на детской переводной картинке.
Чтобы домоправительница не заметила происходящих с Лидией перемен и ничего не заподозрила, Дмитрий Алексеевич решил отвлечь ее разговором.
– Скажите, – обратился он к женщине, – а почему Антон Васильевич решил продать эту квартиру? Ведь он вложил в нее столько труда и денег… здесь все так продуманно…
– Я не обсуждаю дела своего хозяина… – проговорила домоправительница несколько сухо.
Правда, тут же она понизила голос, покосилась на входную дверь, как будто ее кто-то мог подслушать, и продолжила совсем другим тоном:
– Вообще-то, у него дела пошли гораздо хуже в связи с кризисом, ему срочно нужно рассчитаться с долгами по кредитам, поэтому он хочет как можно скорее продать эту квартиру… Я слышала, как он говорил это по телефону, но я, конечно, не должна это ни с кем обсуждать. Вы не подумайте, что я болтлива, я никогда ни с кем не обсуждаю своих хозяев, у меня нет такой привычки…
Она сделала паузу и добавила:
– Но если вы купите эту квартиру, вам ведь, наверное, понадобится опытная экономка? Может быть, вы возьмете меня? У меня большой опыт работы по дому, кроме того, я хорошо знаю эту квартиру, что тоже немаловажно…
– Мы непременно подумаем над вашим предложением! – заверил женщину Старыгин. – А сейчас… вы не могли бы сварить нам по чашке кофе?
– Эспрессо? Капучино? Кофе по-венски? Латте? – отбарабанила экономка, преданно глядя на Дмитирия Алексеевича. – Может быть, кофе по-турецки, в горячем песке? Это будет немного дольше, но если вы пожелаете…
– Да, пожалуйста, кофе по-турецки!
Разумеется, это был только благовидный повод, чтобы отправить экономку на кухню, причем чем дольше она будет отсутствовать, тем лучше.
Она с готовностью кинулась исполнять поручение, а Старыгин повернулся к Лидии:
– Ну как, вы узнаете эту комнату?
– Да, кажется, это именно она… – ответила Лидия неуверенно, – конечно, здесь все изменилось, но эти окна, и вот этот выступ стены был на том же месте…
Она растерянно огляделась, как будто пыталась сквозь дорогую отделку и пафосную обстановку разглядеть прежний вид этой комнаты, разглядеть собственное прошлое.
– Вот там, между окнами, стояло кресло… в нем сидел старик… а здесь, справа от окна, висели на стене две картины…
– Две? – переспросил Старыгин.
– Да… одна из них – та самая, которую вы мне показывали в своей мастерской, а вторая… – Она резко побледнела, прикрыла глаза, сжала губы и прошептала едва слышно: – Нет… не хочу… не надо…
– Что с вами? – забеспокоился Старыгин. – Вам нехорошо?
– Эта картина… – Лидия снова открыла глаза, взглянула на Дмитрия Алексеевича, словно прося у него поддержки. – Эта картина… та, что висела слева… я не могу вспомнить, что на ней было изображено – но это было что-то страшное!..
Она помолчала и добавила вполголоса:
– Однако мне кажется, что если я преодолею свой страх и вспомню эту картину – вместе с ней я вспомню и все остальное… ко мне вернется утраченная память, вернется потерянная часть моей жизни!
Она шагнула вперед, прикоснулась к стене, как будто надеялась, что осязание поможет ей вернуть утраченную память.
И с ней действительно что-то произошло.
Узкая спина Лидии напряглась, плечи задрожали. Старыгин подумал, что она плачет. Он шагнул к ней, положил руку на плечо в стремлении помочь, защитить…
Но Лидия резким движением плеча сбросила его руку, повернулась к нему лицом.
