Б. Седов - Отступник
Но те, кому доводилось с ним сталкиваться, никогда больше не открыли бы свои рты, чтобы сказать что-то против. Где он обитал постоянно – не знал никто. Беридзе что-то пронюхал, но осуществить кровожадные планы не успел.
Знахарь затерялся на просторах Североамериканского континента…
А киллера вскоре взяли в Москве.
По чистой случайности. И по-глупому. Он настолько уверовал в собственную безнаказанность, что, спланировав очередное покушение, пренебрег собственным же правилом не оставлять свидетелей. Отправив в лучший мир очередного клиента и отъехав всего лишь квартал от места преступления, притормозил у голосующей на тротуаре соседки – девятнадцатилетней студентки, жившей с ним в одном подъезде, этажом ниже той квартиры, где временно обосновался «командировочный».
Настроение у него в тот вечер было замечательное…
А опера оказались ушлыми. Отыскали десятки свидетелей. Вычислили автомобиль, на котором уехал киллер. Стали сужать круги…
Показаний доброй девочки, которую опросили среди сотен прочих, оказалось достаточно для проведения обыска. В ящике письменного стола неожиданно для самого Беридзе обнаружился магазин к автомату «АКСУ» с тремя патронами калибра 7, 62.
Подброшенного вещдока хватило, чтобы арестовать Виктора. Ментам тоже надо было выполнять план по раскрытию.
Остальное было делом техники.
На голову Беридзе натянули противогаз и периодически пережимали шланг, перекрывая доступ воздуха. Когда не помог излюбленный ментами «слоник», стали бить валенками, набитыми песком… А когда член стойко державшегося Беридзе с помощью двух проводков соединили с розеткой, он через пятнадцать минут, полностью обессилев, не только сознался в последнем эпизоде, но рассказал и еще о двух… Раскопать остальные и довесить за признанными – проблемы для обвинения не составило.
Виктор впервые оказался за решеткой.
Но сидельцы относились к бывшему учителю, уже потерявшему счет жмурикам, сооруженным им собственноручно, с огромным уважением. И почти полтора года, пока тянулось следствие, Беридзе не мог пожаловаться на совсем уж несносное существование. Затем был суд, где никто не проявил никакого сочувствия к исковерканной жизни математика. Показательный приговор был предрешен заранее – высшая мера.
Потом были несколько месяцев, проведенных в камере смертников. На том этаже Бутырки, где коридоры кончаются стенкой.
Вот тут-то нервы у бывшего учителя и стали сдавать окончательно.
В первое время Беридзе, одетый в полосатую робу, вздрагивал при каждом шаге «рекса» за дверью, при каждом лязге металлической переборки в коридоре.
Потом ему стало все равно.
Он перестал следить за собой – умываться по утрам, чистить зубы, даже пользоваться туалетной бумагой. И лишь ногти на руках приходилось то и дело сгрызать, потому что они цеплялись за одежду.
Несколько раз по утрам, сразу после завтрака, со стороны коридора слышались торопливые шаги, приглушенные удары, сдавленные крики. Беридзе понимал, что это его соседей по этажу уводили туда, откуда еще никто не возвращался. Но ему было все равно.
Он написал кассационную жалобу – ему отказали. Написал прошение о помиловании – оно также было отклонено. Писал без особой надежды на успех – просто тянул время. Растянул его на целых три месяца. Беридзе насчитал уже пятерых соседей, которых проволокли по коридору «на исполнение». А за ним почему-то не шли.
Однажды, месяца через четыре после оглашения приговора, смертник, проснувшись, ощутил в себе полную пустоту. Не безразличие, не страх или надежду – абсолютное ничто внутри себя. И понял, что у него просто не осталось сил ни надеяться, ни бояться. И впервые подумал – скорей бы.
На следующий день явились и за ним.
Откинулась «кормушка», но вместо привычного вертухая, подававшего завтрак, незнакомый капитан с бесцветными водянистыми глазами привычно-властно скомандовал:
– К двери!
Беридзе, будто бандерлог под взглядом Каа, завороженно приблизился к двери.
– Руки в форточку!
На послушно протянутых руках защелкнулись наручники.
– Отойти от двери!
В камеру ворвались трое.
Белоглазый капитан, полнеющий усталый мужчина в форме майора внутренней службы и незнакомый двухметровый вертухай с резиновой дубинкой, казавшейся карандашом в огромной волосатой лапе.
Наручники мгновенно перестегнули за спину, и смертника подтолкнули к двери.
– Давай, ты ведь мужчина!…
– Я… я не хочу…
Пронзительно засосало под ложечкой, внизу живота булькнуло, и Беридзе почувствовал мокрое тепло в промежности. От ботинка по полу камеры стала растекаться лужа.
– И этот обоссался… – задумчиво произнес майор.
В живот приговоренному тупо уперлась резиновая дубинка вертухая.
– Давай, – раздался тихий зловещий голос капитана. – Это не так страшно…
Сделав несколько шагов на ватных ногах, Беридзе потерял сознание.
* * *– Заснул? – Валечка потормошила его за плечо. – Ты со своими игрушками совсем семью позабыл. Так и проспал всю ночь на клавиатуре…
Беридзе потряс головой.
Эх, надо же, и правда – заигрался. Закончив вчера заказанную статью для «Огонька» о банковском кризисе в России, он запустил последнюю версию «Киллера-2» и до опупения выслеживал все новые и новые жертвы, а попутно с огромным удовольствием мочил тупоголовых ментов… А потом заснул. И ему приснился очень страшный сон.
Да, конечно же, это был просто кошмарный сон…
* * *Виктор Беридзе сидел на казенной койке и невидящими глазами смотрел в стену напротив. Сейчас он мысленно доказывал редакторше, что именно этот абзац раскрывает душу лживого финансиста, что именно в этом месте текста видно, как он врет всему населению страны…
Все перевернулось в голове у грозного некогда киллера.
В учебном классе сверхсекретной войсковой части 76 484 он по несколько часов в день играл за компьютером в жизнь. И, получив очередную порцию образов – семья, дети, работа, дача, летний отдых, – переживал их везде, где находилась его физическая оболочка, – в общей столовке, в общей казарме, даже в общем сортире…
Он помнил чужую, придуманную, виртуальную жизнь, абсолютно забыв свою. Скажи ему, что эта подделка началась даже меньше года назад, когда царь и бог спецзоны страшный Штерн так и сказал ему: «Я здешний царь и бог», – Беридзе бы не поверил.
Нет, он уже пятнадцать лет был женат, у него было двое прелестных девчушек-близнецов, у него престижная работа, в которой он преуспевает. Все прекрасно. Не хуже, чем у других. Лучше, чем у многих.
А любимый отдых – компьютер.
Закончив очередную статью для толстого богатого журнала «Бизнес-леди», он с удовольствием потянулся, расправляя затекшие за несколько часов непрерывной плодотворной работы мышцы, и нажал мышью на значок любимой игры.
Открылся каталог:
«Рейд по Амазонке»
«В плену у наркомафии»
«Криминальная столица»
«Бригада»
«Улицы разбитых фонарей»…
В последнее время он безумно увлекся новой, только что появившейся на черном рынке игрушкой – «ГКЧП-2». Игрушка была простой, но имела два притягательных момента – строгие временные ограничения и очень плотное сопротивление виртуального противника…
В казарме тихонько заверещал тонкий, почти ультразвуковой сигнал.
Но Беридзе его не услышал. Ему просто показалось, что открылась заставка любимой игры. Наконец-то… Виктор нетерпеливо нажал клавишу «Энтер» и, делая первый шаг по Красной площади, стал таким, каким всегда хотел быть – ловким, неотразимым, грозным, как сама судьба.
Виктор Беридзе встал с солдатской койки и направился в коридор.
Его походка приобрела упругость, глаза загорелись, и он почти побежал. Скорее, скорее туда, на полигон. Туда, где давно числящийся расстрелянным Виктор Беридзе жив, ловок, неотразим и грозен.
И по-настоящему счастлив.
* * *Когда разрумянившийся, умиротворенный на «Фабрике грез» Толстоухов вернулся в зал заседаний, споры уже стихали.
Все пришли к выводу, что сценарий им вполне подходит. Уже запланировали, куда посадят «Гамму», чтобы в конце замочить всех зомби – и концы в воду. Даже портфели поделили. Собственно, этот вопрос вызвал меньше всего вопросов. Просто в кругу заговорщиков почти все государственные ведомства были представлены вторыми или третьим лицами. Поэтому каждый для начала претендовал на пост главы, не более того. А вот кому предложить вакантное место Отца отечества, путчисты представить не могли. Появление на пороге Терентия Гавриловича как-то подстегнуло их воображение.
– Гаврилыч, дорогой, идея замечательная. Мы ведь таким образом меняем все руководство полностью, а? Исполнители мертвы. Ответчиков усиленно и долго – очень-очень долго – ищут. А мы, как замы, просто приступаем к исполнению полагающихся нам по закону обязанностей… – госдумовец, уже ощущавший под мышкой портфель спикера, аж сопел от удовольствия. – Только одна закавыка нас волнует…
