Елена Михалкова - Улыбка пересмешника
Правда, мой муж такой злой последнее время, что лучше его не раздражать лишними вопросами. Я ужасно рада, что он доверяет мне, потому что иначе я не знала бы причины его дурного настроения и думала, что оно связано со мной… Но, к счастью, все обстоит иначе: дело в том, что у Кирилла все больше проблем в бизнесе, и они растут как снежный ком.
Мой муж говорит, что кто-то из его фирмы «сливает» информацию конкурентам. Вы удивитесь, если узнаете, какие сражения за рынок идут в сфере продаж мяса и полуфабрикатов из него. Как-то раз Кирилл, усмехаясь, сказал, что он — мясник высокого уровня: сам производит мясо на своей птицефабрике, сам перерабатывает его и отправляет клиентам… А затем добавил, что на одну улицу всегда хватало одного мясника, поэтому им с Баравичовым давным-давно тесно.
Я знаю о том, что происходит. Несколько крупных заказов ушли у Кирилла из-под носа, а газеты по-прежнему обсасывают историю с порченым мясом, которое оказалось в куриных котлетах. Кто-то поддерживает их интерес, подбрасывает поленья в эту жадную топку, и нет ничего удивительного в том, что мой муж в бешенстве. Несколько дней назад какое-то интернет-издание опубликовало явно заказную статью о том, что в цехах Кручинина ужасающая антисанитария: крысы бегают по разделочным столам, поедают индюшатину и курятину и время от времени сваливаются в мясорубки. Если бы вы побывали в мясном цехе, то поняли бы, что это полная ерунда: свалиться в мясорубку невозможно, не говоря о том, что там и нет мясорубок — есть большие серебристые агрегаты, которые я называю автоклавами, и все они закрыты плотно прилегающими крышками. Но большинство читателей не знает об этом и принимает на веру то, что написано в желтом издании. Кирилл хотел подать на газету в суд, но Давид, его правая рука, отсоветовал: сказал, что так они только привлекут ненужное внимание к тому, что само забудется спустя неделю.
Его слова были бы справедливы, если бы не активность врагов Кирилла. Пока он пытается заткнуть течь в днище, тут же появляется новая, по правому борту, а затем ломается мачта, в парусе обнаруживается дыра, и все повторяется заново. Со стороны может показаться, что все это — комариные укусы, и корабль может спокойно плыть дальше, латая пробоины по ходу движения, но мне-то видно, что это не совсем так. И Кирилл тоже видит это. Его состояние порой пугает меня: он впадает в ярость по любому пустяку, и смотрит на того, кто вывел его из себя, так, словно готовится перегрызть ему горло, — исподлобья, чуть вздернув верхнюю губу. В такие секунды в его глазах мне видится… нет, не поймите меня превратно, я вовсе не хочу назвать своего мужа сумасшедшим!… но эта свирепая ярость… мне кажется, что ему самому она доставляет удовольствие. Нет смысла скрывать, что Кирилл не особенно считается со мной — думаю, вы и сами это прекрасно поняли… Он не находит нужным сдерживаться в моем присутствии, и тогда я вижу вещи, которые меня пугают.
В последний раз это было связано с какой-то женщиной… Кажется, ее зовут Виктория. Поздно ночью Кириллу позвонил начальник его службы безопасности, похожий на эскимоса, и о чем-то говорил с мужем около четверти часа. Кирилл ушел в свой кабинет, а я сидела под дверью, подслушивая разговор… Правда, мне достались одни междометия да мат, но кое-что меня всерьез озадачило.
— Она меня доведет, — сказал мой муж с угрозой, а потом начал говорить так тихо, что из-за прикрытой двери мне не удалось ничего разобрать.
На цыпочках я убежала в постель, и когда Кирилл вернулся, сделала вид, что сплю. Я слышала, как он ходит по комнате, наливает что-то из бара — должно быть, виски, — делает несколько глотков… И вдруг тишину прорезал звук разбитого стекла.
Я подскочила. На белом ковре возле стены расплывалось бурое пятно, вокруг валялись осколки. Муж стоял неподвижно возле столика и смотрел перед собой застывшим взглядом. Я видела такой взгляд у сильно пьяных людей — за секунду до того, как они падали лицом вниз.
— Кирилл, что случилось?!
— Ничего. Спи.
— Бокал разбился…
— Спи, я сказал!
— Хорошо…
Я привыкла не спорить с мужем, поэтому послушно опустила голову на подушку. Мне было не видно, что делает Кирилл, я слышала только тяжелое сопение, словно он подрался и теперь пытается отдышаться. Затем послышались шаги — он дошел до стены, где валялись осколки, и там остановился. Некоторое время стояла тишина, и я решила, что он собирает стекло, как вдруг раздался глухой удар — и сразу звук, похожий на глухое рычание. Еще удар — и снова рычание. И еще один…
Я вскочила на кровати, но Кирилл даже не повернул головы в мою сторону и, кажется, не заметил, что я нарушила его приказ. Он стоял, упершись головой в стену, словно бык, и методично бил по ней кулаком — со всего размаху.
Выглядело это так страшно, что я отвернулась в другую сторону, закрылась с головой одеялом и постаралась убедить себя, что звуки, которые я слышу, доносятся из телевизора.
Поэтому, пожалуй, я не стану спрашивать о Романе. Не стоит.
Перед тем как ехать к Кириллу, я забежала к родителям и провела у них почти четыре часа. Когда настало время уходить, я приоткрыла входную дверь, громко крикнула из прихожей: «Мам, пап, пока! Цветы я полила!», выскочила на площадку — и наткнулась на Максима, поднимавшегося наверх. Он посмотрел на меня, и то, что я увидела в его взгляде — взгляде большого, взрослого, сильного человека, — начисто вышибло меня из правильного настроя, в который я вошла перед встречей с мужем.
Жалость и беспомощность, вот что. Жалость и беспомощность.
КириллАлиска приехала какая-то взъерошенная, словно воробей, попавший в силок. Не в том смысле, что на голове бардак — у нее вечно бардак и на голове, и внутри ее, — а в том, что суетилась много и не по делу, вздрогнула, когда Нинка предложила ей чай, и едва не пролила его, когда я спросил ее о какой-то ерунде. Мне, честно скажу, было не до того, чтобы раздумывать о том, что с Лисой не так. Но стоило ей увидеть, как я достаю из ящика пушку и прячу в кобуру, лицо у нее вытянулось и побледнело так, что веснушки прорезались на носу. Я пошутил насчет того, что ее попугаи меня достали, но она даже не улыбнулась.
Ничего. Пусть привыкает к реальной жизни, ей полезно.
Правда, привыкание ей не очень-то идет на пользу. Она похудела за последние несколько недель — переживает за меня. Каждый вечер расспрашивает о делах, и видно по глазам, что не просто так интересуется, для вида, как Вика в свое время, а слушает внимательно, вникает, даже советы дает, иногда неплохие. Недавно придумала кое-что, связанное с утечкой информации из фирмы, и я решил попробовать реализовать ее идею — вдруг прокатит? Идейка-то несложная, а результат может быть очень даже интересный…
Посмотрел я на Лису, и не то чтобы пожалел ее, а просто подумал, что незачем жену лишний раз пугать. И еще решил, что надо бы ей родить, а то и фигура как у подростка, и держится несолидно. А родит, будет больше на женщину похожа: бабы, говорят, женственнее становятся после родов.
Я ее даже обнял и поцеловал, а она, глупая, застеснялась Нинки. Та глазами шныряет, морда насмешливая… Я разозлился и подумал, что завтра отдеру ее так, что сидеть не сможет, и Нинка, стерва, тут же слиняла — учуяла, что нарушила кодекс поведения приличной секретарши, в который входит правило: при жене шефа держаться ниже плинтуса и всем своим видом показывать готовность услужить и ничего более. Лиса чуть-чуть расслабилась, и я поцеловал ее. Редко делаю это, а тут вдруг захотелось.
Я ведь люблю ее, дурочку… Конечно, Кириллу Кручинину не такая жена подходит, это всем очевидно, кроме нее самой. Но жизнь — паршивая штука: тем, кто мне подходит, никогда бы не пришло в голову встать передо мной, чтобы защитить от выстрела. Разве что спрятаться за меня. А она не пряталась, Лиса. Ладно, вот родит наследника, и будет ей больше уважения от всяких стервозин, вроде Нинки.
Я надел пиджак, подмигнул жене и положил руку ей на плечо. Эх, малышка-малышка… Ничего, все у меня будет нормально, а раз у меня, значит, и у тебя тоже. Пожалуй, напьюсь я сегодня, а потом попрошу Лису станцевать для меня. Вы бы видели, как она танцует! Шлюхи вроде Нинки и девки из борделей отдыхают по сравнению с моей женой.
АлисаКогда мы вышли из кабинета Кирилла, он улыбался, будто предвкушал хороший вечер. Наверное, так оно и было. Я чувствовала, что сотрудники провожают нас взглядами, и неудивительно — он обнял меня и не собирался убирать руку. Редко случается, чтобы мой муж проявлял теплые чувства на людях. Если честно, это вообще редко происходит, и у меня особенное отношение к таким минутам. Можно сказать, что я становлюсь более чувствительной ко всему, что меня окружает.
Именно поэтому я первой напряглась, увидев возле входной стеклянной двери двух мужчин в форме. Ни Кирилл, ни его охранник, сопровождавший нас в двух шагах сзади, не успели их заметить, а я не успела ничего сказать. Двое подошли к нам, и я почувствовала, как пальцы мужа сжали мое плечо.
