Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем
— Но Сосновская этого знать не может, — тихо сказала Люба.
— Ты так думаешь?
— Стас, не темни.
— А я и не темню. Я сам не понимаю, каким боком здесь замешан покойный Василий Георгиевич.
— Он отец Михаила.
— Ну и что?
Люба вздохнула.
— Приехали! — весело сказал Стас. — Вот эта улица, вот этот дом! Вылезай, боевая подруга!
Люба не слишком обрадовалась только что пожалованному ей званию. Но, делать нечего. Пора заступать на боевое дежурство. Синеглазый нахал не отстанет.
— Прошу, — галантно сказал Стас, открывая перед ней дверь подъезда.
— Вы очень любезны, капитан.
Варвара Антоновна была дома одна. Выглядела она неважно. Длинное траурное платье с глухим воротом, заколотым старинной брошью из слоновой кости, ее старило. Волосы гладко зачесаны, на лице ни следа косметики. В квартире пахло нафталином и валериановыми каплями. Люба щурилась, пытаясь разглядеть окружающие ее предметы при скудном освещении…
— Вы? Снова? — увидев на пороге капитана Самохвалова, вдова повернулась к нему спиной и прошла вперед, в большую комнату, сжимая пальцами ворот платья, словно скалывавшей его броши было мало.
— Варвара Антоновна, я привез к вам врача, -сказал ей вслед Стас. — Вы не хотите с ним поговорить?
— Врача? Какого врача? Я здорова.
Она опустилась в одно из кресел: спина прямая, шея, словно железным обручем, сдавлена воротом платья, на котором замком висит старинная брошь. Люба вошла, и остановилась в растерянности. Что делать?
— Это Любовь Александровна Петрова. Психолог, — представил ее Стас.
— Вы сказали врач. Василий тоже был врачом. Хирургом. Я не понимаю, за что? За что?
Варвара Антоновна принялась рыдать, а Стас беспомощно посмотрел на Любу. Она присела на один из стульев и тихо сказала:
— Варвара Антоновна, вы меня слышите? Давайте успокоимся. — Придвинув стул поближе к вдове, спросила: — Скажите, какие вы пьете лекарства?
Сосновская перестала рыдать, посмотрела на журнальный столик, на котором в беспорядке стояли пузырьки и валялись таблетки, в упаковках и без. Люба взяла одну из упаковок, глянула на название лекарства:
— С врачом советовались?
— Да.
— Какие у вас симптомы? Бессонница, подавленное состояние?
Немного оживившись, Сосновская начала описывать мучающие ее боли. Голова, сердце, а, главное, душа. Говорила она долго, Стас даже зевнул тайком. Люба же понимала: главное установить с женщиной контакт.
— Я сама по образованию врач, — добавила под конец Варвара Антоновна. — Я, ведь все знаю про лекарства. И недостатка в них нет.
— Очень хорошо, — спокойно сказала Люба.
— Вы работает в милиции? С ним? — Сосновская кивнула на Стаса.
— Что? В милиции? Нет, конечно! Мы просто хорошие знакомые.
— Но почему милиция? Что-то с Антошей?
В голосе Варвары Антоновны снова послышались слезы.
— Нет-нет, с чего вы взяли? — Люба догадалась, что речь идет о ее сыне.
— Ну, как же? Ведь с ним что-то происходит?
— Варвара Антоновна, а давно все это началось?
— Что началось? — испуганно спросила она.
— Проблемы с вашими детьми?
— С чего вы взяли? У моих детей нет никаких проблем! — неожиданно резко сказала она. -У нас все по-прежнему хорошо!
— Как же? — спросил Стас. — Но ведь ваша дочь…
— Нет, нет, нет! — замахала руками Варвара Антоновна. — Я не хочу об этом говорить!
— А скажите, Варвара Антоновна, ваши мужчины не ездили, к примеру, на охоту? — вдруг спросил Стас. Люба с удивлением уставилась на него.
— Какая охота? Почему охота? — Варвара Антоновна наморщила лоб. — Мы ходили в театры, на концерты. Василий любил симфоническую музыку. Он и сам великолепно музицировал. Но, охота? Почему вдруг охота?
— Что, и оружия в доме не было? А на даче?
— Извините, я не знаю.
— Что, у мужа были от вас секреты?
— Стас! — предостерегающе сказала Люба.
— Иногда… — прошептала Варвара Антоновна. — Иногда мне казалось вдруг, что он меня не любит… Я не знаю, почему… Что его сердце отдано другой женщине. Какой? Ведь никого не было! Я бы заметила, если б было! И ведь она не могла быть ему таким чутким, нежным другом, как я. Ведь это прекрасные отношения? Ведь так?
— Ну, разумеется, прекрасные — кивнула головой Люба.
— А семейный бюджет был под вашим контролем? — поинтересовался Стас.
— Что? Деньги? — Варвара Антоновна, кажется, очень удивилась. — Мы никогда не заостряли на этом внимание.
— Значит, вы не знали, сколько муж зарабатывает денег, сколько оставляет себе, сколько из этого тратит, на что тратит?
— Деньги всегда лежали в буфете, на кухне. Между собой мы называли его «шкапчик». Был еще и банковский счет, на черный день.
— Со счета много денег сняли? — деловито спросил Стас.
— Сняли? Когда сняли? — растерялась Варвара Антоновна.
— Незадолго до смерти вашего мужа.
— Да, на Васины похороны я что-то снимала. Он же денег не трогал.
— А большая сумма лежала в буфете? То есть, в «шкапчике»?
— Не знаю, — пожала плечами Варвара Антоновна. — Я просто брала, сколько мне нужно, и тратила. Мои родители давали мне на руки значительные суммы, поэтому иногда мне и не требовалось туда заглядывать.
— А ваши родители, что, богатые люди?
— Папа — почетный академик, — с гордостью сказала Варвара Антоновна. — А мама пишет статьи о своих знаменитых предках. Их охотно покупают солидные журналы. К тому же, у нас замечательная коллекция картин и антиквариата. Кое-что папа обменивает или продает.
— Короче, в средствах вы не нуждаетесь и никогда не нуждались. Извините за нескромность, а нельзя ли заглянуть в ваш, так называемый, «шкапчик»?
— Но разве вы имеете на это право? Я вообще не понимаю причину вашего интереса к доходам моей семьи.
— Вы знаете, что у вашего мужа был внебрачный сын? — ляпнул Стас.
— Что-о?!!
Люба тут же поднялась со словами:
— Варвара Антоновна, пойдемте на кухню. Капитан Самохвалов беспокоится, что в квартиру проникли посторонние и украли у вас деньги.
«Что ты несешь?» — уставился на нее Стас, зато Сосновская рассеянно сказала «да, да» и тоже поднялась.
Она первая вошла на кухню и распахнула дверцы старинного буфета.
— Вот здесь, на полочке.
Стас сунул туда свой нос, и удивленно сказал:
— Но здесь же почти ничего нет!
В неиссякаемом «шкапчике» лежало две пятьсотрублевых купюры и какая-то мелочь. Варвара Антоновна заглянула на полочку и взялась за сердце:
— Ах, Антоша, Антоша! Сначала Сашенька, потом ты! За что?
Минут десять Люба пыталась ее успокоить. Потом Сосновская вдруг вцепилась в капитана Самохвалова:
— Вы из милиции? Помогите мне! Я чувствую, что на него кто-то оказывает дурное влияние! Он был таким хорошим мальчиком! Помогите.
— А что, собственно, случилось?
— Дело в том, что… Дело в том, что полгода назад из «шкапчика» стали исчезать деньги, -сказала наконец Варвара Антоновна. — У Сашеньки появился мальчик. Я понимаю, что ей уже шестнадцать, и ничего ненормального в этом нет, но… Он был намного старше ее, кажется, студент. И я поначалу не придала значения… Прошел буквально месяц, и из дома стали исчезать деньги. Я, конечно, никогда их не пересчитываю, но… на глаз было видно, что их становится меньше. Я ничего не сказала Василию, он последнее время выглядел уставшим. Я видела, что у мужа проблемы. Пыталась поговорить с Сашенькой, но она стала такой резкой! Слишком уж самостоятельной. Начала мне грубить. Я подумала: переходный возраст, пройдет. Но у нее вдруг стал такой странный взгляд… Пустой. И глаза… Они как-то странно блестели. Я все-таки врач. В общем… — Она тяжело вздохнула. — Мне удалось уговорить ее посетитъ врача. Нашего хорошего знакомого. Конфиденциально. Анализы показали, что она употребляет наркотики. Я сказала Васе, что у девочки невроз. Обычные проблемы подросткового периода. И ей надо несколько месяцев побыть в хорошей клинике. Сашенька отправилась туда, но деньги из «шкапчика» исчезать не перестали.
— Быть может, их брал ваш муж? — осторожно спросил Стас.
— В быту Василий был аскетом, — сухо сказала Варвара Антоновна. — Зачем ему брать деньги? Его устраивала моя кулинария и вещи, которые я ему покупала. И я даже мысли не допускаю, что у него могла быть другая женщина.
— Почему?
— Она была когда-то, — Варвара Антоновна всхлипнула. — Еще до меня. Но Вася всегда говорил, что к прошлому возврата нет. Он виноват, и прощения ему не будет. Не понимаю, что это за страшная вина? — Она беспомощно посмотрела на Любу, но та молчала.
— Про деньги, — напомнил Стас.
— Ах, да. Антоша. Его так назвали в честь знаменитого деда. Хороший мальчик, замечательный! Он пошел по стопам отца и деда. В Первый медицинский. Все были просто счастливы. Не понимаю, что могло случиться? Какая-то девушка, которую он боготворил. Я думала, что эти деньги он тратит на нее, и была спокойна. Дети выросли, влюбились. Я думала, что это так естественно!
