Дэвид Дворкин - Время для Шерлока Холмса
Я с трудом поднялся на ноги и стоял покачиваясь.
— Я не виню вас, это не ваш промах, — еле сумел выдавить я.
Холмс положил мне руки на плечи:
— Работа — единственное лекарство от потери, друг мой, а мне нужна ваша помощь. Вы нужны человечеству. У нас осталось меньше ста лет, чтобы возвести нашу гору.
— Что ж, Холмс, возводите свою гору.
Я тяжело опустился на стул, руки повисли как плети. Я заплакал от собственной беспомощности. Как мог этот безумец говорить мне о необходимости возводить какую-то там гору, когда я свалился на самое дно пропасти?
ОТСТУПЛЕНИЕ
Что это за место?
Лили дико озиралась. Она стояла рядом с извилистой дорогой, поднимающейся в гору. С одной стороны был парк, тихий и изысканный, а дальше виднелось море. Небо было подёрнуто дымкой, белый туман скапливался на горизонте, а водная гладь казалась тихой и отливала лазурью. Лили почувствовала на лице, на голых руках и ногах дуновение ветра и задрожала от прикосновения холодного влажного воздуха. На Марсе нынче должно быть тепло. На Марсе… Тогда где она сейчас?
За спиной тянулись улочки с мирными, явно небедными домами. Что-то смутно знакомое. Лили нахмурилась, роясь в памяти.
Ага! Старые фотографии! Она видела ту же картину на семейных снимках. Это были старинные изображения Сан-Франциско, резиденции её предков по материнской линии, где они жили до переезда в Иллинойс. Насколько она помнила, прапрапрабабушка, в честь которой Лили назвали, жила на этой улице со своими кузенами, возможно в одном из этих домов. Если, конечно, здания не перестроили. Архитектура прямо как в девятнадцатом веке. Отличная сохранность! Но как она сама могла оказаться в миллионах миль от Марса? Лили закрыла глаза, пытаясь припомнить.
Мориарти! Это имя первым пришло на ум, и Лили вздрогнула. Он тянет к ней руки… Нет, он её хватает! Она снова вздрогнула, на этот раз от отвращения, поскольку вспомнила, как Мориарти прижимал её к себе, как хищник прижимает жертву. А потом жар и вспышка, прямо как описывал Джон. А потом, потом… Что случилось потом?
Лили неистово цеплялась за тающие воспоминания о каком-то сером пространстве и сером времени, которое длилось не пойми сколько. Она вспомнила лицо Мориарти, которое маячило перед ней в этой серости, искажённое дьявольским ликованием от свершившейся мести. Рот его произносил какие-то слова, которые Лили не слышала. Затем неведомая неумолимая сила оторвала Лили от него. Последнее, что она помнила: вот он цепляется за её руку, но пальцы соскальзывают, и тогда рот Мориарти распахивается в нечеловеческом вопле, но из него не вылетает ни звука. А потом Лили оказалась здесь.
— Там кто-то был, — пробормотала она.
Перед ней всплыла старая фотография. Примерно на том месте, где она находилась сейчас, стоял суровый мужчина, одетый по моде конца 1880-х годов. Как мало изменился квартал с тех пор! Лили всегда хотелось в один прекрасный день приехать сюда, но возможности так и не подвернулось.
Нужно найти центр связи где-нибудь поблизости и позвонить на Марс. Джон пришлёт ей денег, и Лили забронирует билет домой. А может, он присоединится к ней и они вместе проведут здесь отпуск, если, конечно, ему не будет слишком больно. Она знала, что Сан-Франциско неизбежно напомнит ему о той, другой Лили Кантрелл, которую он знал и любил в этом городе в 1880-х. Тогда он вернулся в Англию, скопил денег и при первой же возможности отправил их Лили, как договаривались, но в ответ получил письмо от родственников Лили, в котором говорилось, что девушка ушла по магазинам и исчезла без следа. Какое совпадение! Она никогда не задумывалась, а ведь та Лили Кантрелл и её прапрапрабабушка оказались в Сан-Франциско примерно в одно и то же время.
Тут она заметила, что один из домов поблизости ещё не достроен. Верхняя часть пока что представляла собой только остов будущего здания. Но на том фото дом закончен! На мгновение мир покачнулся, но Лили тут же обрела твёрдую почву под ногами. Дом просто реставрируют, вот и всё!
Из-за угла вышел какой-то мужчина и двинулся в её направлении. Увидев Лили, он встал как вкопанный, и они смотрели друг на дружку разинув рты. Лили разинула рот, поскольку перед ней определённо был мужчина с той старой фотографии, в полном облачении по моде двухсотлетней давности. Лицо такое же чопорное, как Лили запомнилось на снимке.
Лили терзали смутные сомнения, и сомнения эти постепенно становились всё сильнее, отчего у неё подгибались ноги. Те самые ноги, которые были почти полностью открыты под минимальными шортами, и оттого незнакомец уронил челюсть, а теперь добавьте к шортам майку с глубоким вырезом и сандалии.
Внезапно мужчина сорвал с себя сюртук и кинул ей, торопливо сказав:
— Прикройтесь!
Низ или верх? Лили задумалась, но решила, что голые ноги больше оскорбляют викторианского джентльмена, поэтому обернула нижний фасад сюртуком, насколько смогла, а потом изобразила невинность:
— Сэр, может быть, вы мне поможете. Я ищу дом своих кузенов, Томаса и Элизы Кантрелл.
Господи, спасибо, что в мире есть такая вещь, как семейные архивы!
Гнев испарился с лица незнакомца:
— Я и есть Томас Кантрелл. Наш дом вон там. Сестра сейчас дома. Но кто вы?
Боже, всё так и есть! Она и впрямь в 1880-х, а Джон остался на двести лет впереди. Таблеток у неё нет, а без них столько не прожить… Теперь уже из глаз хлынули настоящие слёзы.
— Томас, вы меня не знаете. Мы жили в Иллинойсе, а потом решили переехать сюда, всей семьёй. — Она облизнула губы и быстро придумала подходящий сюжет: — Мы почти уже добрались до места, но тут на нас напали индейцы. Выжила только я. Я притворилась мёртвой, пока они раздевали трупы.
— Ох, какая дикость! Бедное дитя! Пойдёмте скорее внутрь.
Лили поковыляла за своим «кузеном», стараясь не отставать, поскольку из-за сюртука, прикрывавшего ноги, пришлось семенить мелкими шажками. К счастью, кузен Томас был слишком напуган и растроган её историей, чтобы спросить, а как, собственно, Лили удалось проделать длинный путь до Сан-Франциско и по всему городу в таком странном одеянии.
В доме Лили попала в материнские объятия Элизы Кантрелл. У Лили вдруг появилось какое-то странное ощущение, что именно так всё должно быть и это неизбежно. Ей предстояло нечто важное, и хотя она не понимала, что именно, но это было явно что-то хорошее и даже замечательное, и радостное предвкушение прорывалось сквозь отчаяние.
* * *Спустя шесть месяцев, в январе 1885 года, Лили познакомили с молодым доктором, который только что прибыл из Англии и открыл собственную практику в Сан-Франциско. Его звали Джон Хэмиш Уотсон, и теперь она поняла, чего ждала. Итак, существовала одна-единственная Лили Кантрелл, и это была она.
Оставался ещё один вопрос — насколько хватит укола контрацептивов, сделанного год назад? К тому времени, как Джон Уотсон уехал в Англию в конце лета 1886 года, пообещав прислать ей денег для переезда к нему, Лили знала ответ и на этот вопрос.
Глава двадцать пятая МЕССИАН
Армии маршировали по улицам Марса. Демобилизованы были почти все жители от пятнадцати до сорока пяти, годные по состоянию здоровья. Пока что жизнь текла своим чередом, но присутствовала угроза, что родина призовёт каждого отдать ей долг.
Другие армии, тоже в основном из марсиан, собирались с завидной регулярностью на улицах крупных городов Земли, чтобы продемонстрировать землянам, кому принадлежит власть. Битва за так называемое Отвоевание в 2148-м вышла бескровной и короткой. Земля пребывала в плачевном и раздроблённом состоянии, так что демонстрации силы не потребовалось. Земляне сдались в первый же день после официального начала войны. А теперь, после двадцатилетнего правления марсиан, вряд ли кто-то мог пожаловаться, ведь марсианские армии принесли с собой порядок, мир и даже безопасность, о которой обычные земляне и мечтать не могли уже в течение века.
Человек осваивал новые территории. Марс заселили до предела; новые колонии выросли на Луне и на Венере, а также на орбитах трёх необитаемых планет. Все колонии жёстко контролировал Марс. Население Вселенной составляло порядка пятнадцати триллионов счастливых, богатых и сытых людей, довольных жизнью.
Все народы, все армии и все колонии присягали на верность одному человеку — Мессиану IV, который жил отдельно от подданных на ледяной Европе, галилеевом спутнике Юпитера. Европа служила центром и штаб-квартирой империи, а сам Мессиан был единственным обитателем этой холодной планеты. Поговаривали, что правитель никому не доверяет, а потому его обслуживают только роботы и суперкомпьютеры, по интеллекту сравнимые с людьми. Но никто не заикался о другом: впервые в человеческой истории подобное могущество сконцентрировалось в руках одного человека. Миллиарды людей смотрели в одном направлении, и один-единственный человек был источником власти и законодательства.
