Джон Макдональд - Бирюзовая тризна
- Что вы, нет. У меня просто есть для вас кое-что в машине. Фрэнк Хейс попросил меня показать вам.
- Фрэнк Хейс?
- Я не знал, что у вас предполагается вечеринка. Сначала я пытался найти вас в Атлантик-Клубе. Какая-то малышка всучила мне этот бокал, заявив, что не может найти парня, для которого это смешала.
- В последний день года я угощаю всех, Макги. Даже если это человек, насчет которого я еще не решил, хочу я видеть его или нет.
- Ну что вы меня разыгрываете!
- Разыгрываю? Я не знаю никакого Фрэнка Хейса.
- Я говорю: это сюда не донести. Я запихал эту штуку в мой пикап, но я не пронесу ее и пятнадцати шагов. Я даже не знаю, как вы будете перетаскивать ее на яхту, разве что с краном. Слушайте, Фрэнк сказал мне, что Коллайр должен увидеть эту штукенцию, и я сказал ладно, он ее увидит. Это все, что меня просили сделать.
Вся эта болтовня насчет пикапа служила мне вернейшим щитом: я напустил на себя такой простодушный вид, что сомневаться не приходилось. Один человек оказывает услугу другому - не задавая никаких вопросов - что в этом странного?
Вокруг быстро темнело, приближалась ночь. Коллайр взглянул поверх сосновых макушек, где догорала в небе алая полоса заката. В бассейне зажглись огни. Ноздри Коллайра трепетали, словно он почуял запах древнего золота в порыве ночного ветра.
- Ладно. Пойдемте, посмотрим. Что хоть это такое?
- Честно говоря, будь я проклят, если сам знаю. Уж лучше спросите у Фрэнка.
- Как я у него спрошу, если не знаю, кто он такой?
- Ну, так, значит, вы еще познакомитесь. Мы шагали в густеющем сумраке к стоянке автомобилей у ангара.
- Пикап... - задумчиво сказал он.
Я отставал на полшага. Он, щурясь в нечто на заднем сидении. В угасающем вечернем свете все, что он мог разглядеть, был огромный ящик с инструментами, лежащий у меня на заднем сидении. Я чуть-чуть передвинулся к свету и врезал ему правой - со всей силой, развернувшись к нему боком. Тормоз я закрепил, так что машина не двинулась и на дюйм.
Нет, это, конечно, был не кастет. Так, баловство. Кольцо с выступом, даже не металлическое. Но если нацелиться этим выступом прямо в ямочку на подбородке, а потом скользнуть кулаком вдоль нижней челюсти, результат получается превосходный. Самый простой и безопасный способ вырубить кого-либо. Конечно, это можно сделать, и ударив между глаз, но тогда приходится удесятерять усилие. Я изучил все это в свое время в совершенстве и теперь редко ошибаюсь. Самое главное, после первого удара - немедленно быть готовым ко второму.
Рука моя еще ныла после того памятного столкновения с Фрэнковой черепушкой, но опухоль уже прошла. Коллайр приблизительно знал, где я стою, поэтому именно туда он повернул голову с первым же возгласом недоумения. И, увидев, как голова вздрагивает и, словно в замедленной съемке, начинает разворачиваться, я уже распрямился почти до земли, как отпущенная пружина. Я бил от бедра, через мышцы спины и руки, со всей силой и любовью впечатывая кулак в физиономию Тома Коллайра. Он коротко выдохнул и рухнул ничком на асфальт.
На стоянку подъезжали две машины - видимо, гости собрались еще не в полном составе. Не заметив меня, лишь скользнув огнями фар по машине, вновь прибывшие, хлопая дверцами и щебеча, высыпали на дорогу и помчались навстречу огням, смеху и выкрикам. Я прислушался. Откуда-то доносился другой шум, гораздо более ближний, и я облился потом, прежде чем распознал, что это такое. Он исходил от ослепительно белого "континенталя", стоявшего футах в пятнадцати от меня. С некоторым облегчением я понял, что мое присутствие здесь совершенно не при чем, но все же почел за лучшее отойти туда, где тень была погуще. До меня донесся ритмичный скрип пружин кожаного сиденья, а, прищурившись в темноту, я с удовлетворением заметил, что амортизаторам "континенталя" была задана серьезная нагрузка. Женщина начала тихонько постанывать, что не оставляло уже никаких сомнений, и я окончательно успокоился. Машина сотрясалась все сильнее, они явно наращивали темп, и я, спокойно обхватив Тома Коллайра подмышки, подтащил его к машине и закинул на заднее сидение. Из непонятного чувства человеколюбия, вряд ли применимого к данному случаю, я все же усадил его поудобнее, чтобы при резком торможении он не ткнулся носом в пол.
С того места, где кончалась изгородь ливады, я уже мог видеть дорогу и, проехав еще футов сто, остановился, выключив фары. Коллайр все еще был без сознания, что меня немного удивило. На всякий случай я прощупал его нижнюю челюсть, чтобы убедиться, что ничего не сломал. Открыв ящик с инструментами, я вытащил оттуда потайной фонарик и, устроив его на переднем сидении, взялся за Коллайра. Рубашку его с модными рукавами пришлось немного разодрать, потому что я завел ему обе руки за голову и так связал. Это превосходный способ индейцев Оризоны пресечь для связанного всякие попытки освободиться: свести руки за головой, а на оставшемся конце веревки навязать узлов и туго затянуть вокруг лба так, чтобы любое резкое движение причиняло довольно сильную боль. Ноги я ему на всякий случай тоже связал но у коленей, чтобы он мог идти. Если вспомнить те мелодрамы, где пленника связывают и оставляют одного, можно подумать, что стоит только дойти до кухни с ее огромным количеством ножей с лазерной заточкой, как он немедленно освободится от веревок. В крайнем случае, используется осколок бутылки или еще какая-нибудь "случайно" оставленная мелочь, типа лезвия "Жиллет".
Чушь собачья. Попросите как-нибудь ваших друзей - но только друзей! связать вас так же, как я связал Тома Коллайра. А потом попробуйте освободиться. Черта с два! Вы не сможете дотянуться до веревок ни пальцами, ни зубами. Более того, вы просто не сможете встать, а если вас все-таки поднимут, не удержите равновесия ни секунды, если только не будете семенить вперед, поддерживаемые кем-нибудь за шиворот. И знание или незнание хитрых узлов здесь не причем. А связал я его за тридцать секунд, если не считать тех двух минут, которые мне понадобилось на то, чтобы разыскать в темноте веревку. Довершив эту работу, я начал искать подходящее место. У меня было такое ощущение, что я видел какую-то дорогу вдоль берега, расходящуюся вправо и влево сразу за мостом.
Все верно, дорога там была. Я медленно выехал на нее. Она оказалась довольно-таки разбитой, но не только настолько, чтобы нельзя было проехать - декабрь в этом году выдался на редкость сухой. Я свернул на восток, параллельно хай-вею, который можно было угадать по цепочкам огней в миле от меня. Я уже начал беспокоиться, разыщу ли здесь подходящее для моих целей место, как передо мной вдруг выросла обветшая изгородь с остатками ворот. Дорога перед ними расширялась ровно настолько, чтобы можно было свободно развернуться. Я вышел из машины и огляделся, а потом отъехал еще на две сотни ярдов. Коллайра я выволок на край сиденья и, подставив плечо под его живот, взвалил эту тушу на себя. По некоторым признакам я догадался, что он уже давным давно пришел в себя и просто притворяется, расслабившись, не зная еще, какую линию поведения избрать, поскольку его объемистый зад торчал прямо над ухом, я пару раз, как бы ненароком, прихватил его за яйца, притворяясь, что он сползает у меня с плеча. Полагаю, мы были в расчете. Подсвечивая себе фонариком, я направился к видневшимся невдалеке зарослям кустарника и остановился на небольшой полянке, вернее, маленьком песчаном холме, поросшем травой. Может быть, его нанесло морское течение еще в те давние времена, когда над Флоридой плескались волны, а все человечьи безобразия предполагались в весьма отдаленном будущем.
Желая напустить на Коллайра страху побольше, я старался не пыхтеть и не охать под ним, и вообще изобразить дело так, словно мне нипочем протащить такого верзилу двести с лишним шагов и даже не запыхаться. Дойдя до места, я просто кинул его с плеча, не утруждаясь аккуратной выгрузкой. Этот симулянт сдавленно охнул, когда приземлился, но потом замер и затих, выжидая, что будет дальше. Я только усмехнулся.
Коллайр остался лежать в темноте, а я вернулся к машине и вынул из ящика с инструментами, во-первых, заступ со складной ручкой, а во-вторых, пару трубок дневного света. Тех, которые работают на химии, а не на электричестве. У меня всегда есть парочка на "Молнии" или в машине. После того, как состав активизирован, вы имеете по меньшей мере три часа великолепного ровного освещения, немного синеватого, как от гнилушки, но пусть это беспокоит бедного Коллайра, а не меня.
Он уже лежал на боку и, держу пари, напряженно следил за мной. А я зажег лампы и поставил их вертикально футах в десяти друг от друга. Между ними я выдрал траву, чтобы наметить приблизительную территорию и принялся копать. Это оказалось гораздо легче, чем я ожидал. Сняв верхний слой земли с песком, я вошел в ритм и даже начал получать какое-то удовольствие от работы. Время от времени взглядывая на Коллайра, я по крохотной искре света, отражающегося в его глазах, знал, что он, не отрываясь, следит за моими действиями.
