Валерий Тимофеев - Роман О Придурках
И начиналось таинство колдовства. Шухры-мухры называется, уход от налогов именуется, снижение прибыли деется, до минимума, чтобы любой, кому хочется, пожалел.
— Вах-вах! Слушай, такой большой завод, у которого портфель заказов на два года вперед и все готовы по предоплате, никак с минусов не сходит.
— Перечислить столько одному, столько другому, на мою подставную фирму, на фирму жены, свата, брата…
Компьютер до утра не гаснет, жужжит помаленьку, перевозя рубли вагонами и фурами с одного счета на другой.
Ранним утром тридцатого числа через банк пропустят наработанную информацию и еще на три месяца обезопасят себя от головняка за бабки, которых на счету скапливается — успевай разгребать.
В зоне прямой невидимости за перекошенным забором стоял барак. В бараке прописался бедный профсоюзный комитет подневольных рабочих завода. Денег было мало и профлидеры охотно сдавали в аренду свои неблагоустроенные, как и жизнь, площади.
В одном из кабинетов всю ночь партизанил хакер. Он не закладывал мины под рельсы в прямом смысле слова. Но он закладывал одну огромную мину под рельсы экономического пути развития завода в переносном смысле слова. Его компьютер, подключенный к параллельному телефону генерального, работал в режиме параллельного сервера. Все, что нарабатывали умные и ушлые Вова с Анютой, сохранялось на жестком диске у хакера.
Там, в шикарном кабинете уже под утро закончили колдовать со счетами и подготовили материал для сброса в банк. Совместно обмыли удачно проведенную ночь за столом, в душевой кабине, на диване. Соснули, в смысле поспали пару часиков. Разбуженные заботливой и немного ревнующей каждый один раз в три месяца секретаршей, окунулись в свои дела, доверив техническую сторону рядовым исполнителям.
Паузу в обмывательно-отдыхательном диапазоне времени хакер заполнил плотным стрекотом клавиатуры. К открытию банка он успел переменить номера счетов и перечисляемые суммы. Что он там накуролесил, дивизиону тяжелых гаубиц не перелопатить. Но первого числа, когда счет завода должен был опустеть деньгами и обрасти долгами, счет выглядел бодрым солдатиком.
Положительное сальдо возросло на три четверти, кредиторы снизили проценты по займам, а фирмы-двойники поспешили вернуть безвозвратно украденные давным-давно мани. Ни одно платежное поручение, подписанное Володей и завизированное Аней, не пропало даром. Точнее, пропало, но не даром для хакера. Деньги упали на счета фирм, которые, за такой королевский подарок, вернули хакеру живым налом десять процентов весьма немалых сумм.
Генеральный, получив первого числа нового квартала распечатку по банковскому счету, понял, что его раскусили, обложили, облажали и зажали. Он скоропостижно в один день схватился за сердце и тут же на месте слег. И его увезли в больницу.
У той, которая главная после него, и которая тоже подписывала, случился выкидыш нервной энергии плюс графина с водой в сторону технического исполнителя их коллективной воли.
— А чего вы на меня стрелки переводите? — возмутился технический исполнитель. — Я только на кнопки нажимал и ваши файлы в банк переправлял. Может вы сами напортачили, когда за столом во время ужина у вас перемена поз, то есть блюд, вместе с какой-то там жидкостью проистекала?
Проверила Анна файл в компьютере, нервно хихикнула и покончила с собой, как с главным после генерального бухгалтером.
В неглавные перешла.
Потому как завод встал на грань скорого банкротства.
Или долгого судебного разбирательства с государством.
Или откупиться?
Или… или…
Акции упали в цене до стоимости бумаги, на которой они напечатаны.
Их бросились продавать.
А никто не покупает.
Только меняют.
На пустую стеклотару.
И на письма с фронта.
Экономической борьбы.
С хакером.
Который быстренько схавал контрольный пакет — целый мешок ярко-зеленых бумажек, именуемых акциями ОАО.
Назначил своего человека генеральным.
И объявил экономическую амнистию.
Себе.
ОТКРЫТЫЙ ДЕБАТ
На этот день трижды-три раза похороненный, несмотря на свой далеко еще не пенсионный возраст, профессор Лосев-Рогатов объявил общий сбор. Предстояло наметить программу летнего трудового семестра.
Извращенный подвально-лабораторной жизнью и едой в суходро… тьфу, в сухомятку профессор от скудоумия предложил аспирантам три варианта отдыха.
Первый — коллективно достроить ему баню в саду.
Второй — баню в саду все-таки достроить, а заодно и отдохнуть на природе.
И третий, самый экзекутский из всех экзекутистых — проторчать весь июль в Москве, в душных читальных залах ленинки, собирая по крупицам, а где возможно и стаканами, материал для… а, ладно, там и разберемся, для чего кто чего накопал. Диссертация, она того, она требует, чтобы определенные требования были востребованы в требуемом порядке и соответствующем объеме. И чем больше натаскано за годы аспиранства всякого дерьма, тем пользительнее мыслю можно в том дерьме выловить.
Профессор здраво, чисто по-профессорски рассудил: какой идиот поедет в столицу в самый жаркий месяц парить яйца в читальном зале? Ну, только самый наипоследний! А потому, по его, по профессорской логике, выходило: парить яйца будет он, но потом, когда холода придут, и в собственной, его аспирантами отстроенной бане, вполне вероятно, что с ними же, с аспирантами, вернее, с некоторой, даже, можно сказать, с лучшей половиной из них, а если уж совсем конкретно, с Лешкой или Васькой, а лучше с двумями обоими одновременно и сразу.
По вышеизложенному поводу в каморку неспешно стягивались ее обитатели.
Несмотря на данное себе обещание непременно отоспаться, расслабиться и пофилонить, Юля опять пришла к восьми утра.
Опоздав минут на десять, к половине одиннадцатого явилась Наташа. Она всегда приходила запыхавшейся. Как ни поджимало ее время, Наташа находила силы взбежать на четвертый этаж, промчаться по широкому коридору и спуститься по другой лестничной клетке в подвал. Пусть все видят, как она торопилась к ним овстречь, аж пена изо рта и дым из… впрочем, она плюхалась на первый попавшийся стул и дыма никто не успевал заметить.
Заботливо передаваемые с одних материнских рук на другие, повсеместно заласканные и в усмерть упоенные грудным молоком, к обеду приползли очередной раз лишенные девственности Васька с Лехой.
Профессор зацепился сучком за чей-то подол и привычно совсем не пришел, доверив решать судьбу собственной недостроенной бани любимым ученикам.
Намеченное на половину девятого собрание началось почти вовремя, в три с четвертью по полудни, о чем в протоколе сделали соответствующую пометку.
— Ну что? — спросила Наташа, когда все послепьяношные бутерброды были раскатаны, а все привезенные пацанами из деревни отчеты в соленом, запеченном и отсепарированном виде запиты чаем и благополучно уничтожены. — Будем знакомиться?
— Давай, — обрадовался Леха, смахивая с губ местами не обсохшее молоко. — Снимай штаны.
— Балда! — разочаровала Наташа. — Сегодня знакомимся с планом Лосева — Рогатова.
— Опять тебе облом, — обрадовался Васька. Он всегда радовался, когда облом был у других, не у него.
- 'Огласите, пожалуйста, весь список', - пискляво процитировал никогда не обижающийся сегодня на других сытый со всех сторон Леха.
Эту просьбу Лехи сочли возможным беспрекословно удовлетворить. Ответственная за все Юлька торжественно зачитала политическое завещание великого Учителя пока еще не совсем великих аспирантов.
— Открываем дебаты, — дала она команду.
Первым свой дебат привычно и так широко открыл Леха, что все, не открывшие пока ничего, увидели привольно плавающий в молоке пирожок с ливером, который Леха от природной жадности проглотил не жуя.
— Ну уж вот! — высказал неугомонный свое личное общее мнение. — Я просто категорически считаю, что считать надо так. — Он построил у всех на виду два указательных пальца домиком, засунул их по третью фалангу в нос, на этот раз себе, и выдавил, как показалось, изо рта, коллективное мнение. — Первый вариант исключается. Однозначно, я сказал! Однозначно!
— Почему? — Юлька любила конкретику, а тут еще не для себя лично, а для протокола, и потребовала широкомасштабных объяснений.
— В первом, в отличие от второго варианта, отсутствует ключевое слово 'отдохнуть', - довел до внимания внимающих слушателей суть своего открытия Леха.
— Я поддерживаю, — первым согласился считать довод открытием Васька.
— И меня туда же, — побежала следом Наташа, — запишите.
— Коллективно принято, — резюмировала Юлька. — Какие будут мнения по следующим пунктам?
— Чтобы не обидеть нашего великого шефа и воплотить в жизнь все его завещательные заветы в соответствии с вышестоящими указаниями, я бы поступил так.
