Карен Роуз - Во власти страха
— Сегодня без каблуков-небоскребов? — улыбнулся он.
Она покачала головой.
— По-моему, я давала честное слово, что не буду их носить, хотя и не плевала на руку. — Дженна состроила рожицу.
Они долго пристально разглядывали друг друга, потом Стивен собрался с духом, протянул ей снимок.
— Прости за любопытство.
Она взяла фотографию. Стивен выискивал на ее лице следы былой страсти, но она только улыбнулась и кончиками пальцев смахнула пыль со стекла.
— Это Адам.
— Твой жених.
— Угу.
— Ты любила его. — Слова слетели с губ помимо воли.
Она резко вскинула голову, в фиалковых глазах читалось удивление.
— Конечно. Он был хорошим человеком.
Стивен почувствовал, как запылали его щеки.
— Приятно слышать. Я рад. — Часть его была совсем не рада, и ему хотелось раздавить это ребячество, как жука. — Ты не обидишься, если я спрошу, отчего он умер?
Дженна ненадолго встретилась с ним взглядом, потом вернула фотографию на стену.
— Ничуть. Я стала своего рода докой в этом деле, хотя многие мужчины содрогаются от страха, когда слышат об этом. Адам умер от рака яичек. — Стивен поморщился, а Дженна понимающе приподняла бровь. — Я предвидела реакцию. Но, будучи отцом троих сыновей, ты отвечаешь за их здоровье.
Стивен опять почувствовал, как пылают щеки. Он был искренне уверен, что разговор о яичках — не лучшая тема на первом свидании.
— Пожалуй.
— А тебе известно, что рак яичек поражает чаще всего молодых мужчин от восемнадцати до тридцати пяти лет?
Он не знал.
— Нет.
— А тебе известно, что на ранних стадиях это заболевание успешно лечится?
Этого он тоже не знал.
— Нет. Значит, у Адама выявили на поздней стадии?
Глаза Дженны блеснули.
— Да, на поздней, потому что он был слишком горд или просто боялся ходить к врачам. У него заболевание развивалось необычно быстро, но все равно его можно было вылечить, если бы выявили на ранней стадии. Когда он все-таки обратился к врачу, раковые клетки уже поразили мозг. После этого он прожил десять месяцев. Десять чертовых месяцев! — Дженна отвернулась, и Стивен заметил, как она пытается взять себя в руки. Наконец она опять повернулась к нему, из глаз исчезло беспокойство, но и безмятежность не вернулась. — Прости, Стивен. Для меня это болезненная тема. Я попыталась рассказать об этой проблеме в школе, но администрация отказалась собирать мальчиков в кабинете и разговаривать с ними на эту тему. Я приносила брошюры, но ни один мальчик не хотел, чтобы все видели, как он берет эти материалы.
— Это понятно, — задумчиво протянул Стивен, еще раз оглядывая стоящую перед ним женщину. Теперь к списку ее достоинств он мог бы добавить еще и «активистка». — Это неправильно, но я могу это понять.
Дженна улыбнулась уголком рта.
— Так думает большинство мужчин. Узнаешь, как их переубедить, — дай мне знать. У меня полный шкаф брошюр, только и ждут, чтобы их прочли. Но довольно об этом. Я умираю с голоду. — Она достала из шкафа плащ и накинула его. — Я готова, а ты?
Стивен открыл дверь и, когда она проходила мимо, втянул носом ее аромат. Она помыла волосы кокосовым шампунем, и вновь у него в голове возникли ассоциации — кокосы, лосьон для загара, пляжи, бикини. Он хлопнул дверью и сказал первое, что пришло в голову:
— Я должен тебе уже два извинения.
— А вот и нет, — ответила она, посмотрела ему в глаза и улыбнулась. — Ты извинился за свое любопытство, когда совал нос в мои фотографии. Значит, остался должен только одно.
Стивен громко засмеялся, смех эхом разнесся на пустой лестнице.
— Дженна, ты неисправима.
Она кивнула.
— Спасибо. Я очень стараюсь.
Глава 14
Вторник, 4 октября, 20.00
До ресторана они ехали в задумчивом молчании — только так это могла описать Дженна. Ей очень хотелось бы понять, почему Стивен уклонился от поцелуя в ее квартире. Он явно хотел этого так же сильно, как и она. Он спросил, любила ли она Адама. Она гадала, любит ли он до сих пор свою жену, которую потерял, мать своих сыновей.
Как бы ей хотелось знать, что творится у него в голове… Она была абсолютно уверена, что знает, что происходит в ее собственной. И если его мысли хотя бы приблизительно такие же спутанные и… эротические, как ее… то вечер обещает быть очень интересным. К чему бы он ни привел.
Пока же вечер обещал ужин. Стивен, по иронии судьбы, выбрал новый итальянский ресторан у Капитолия. Дженна присела — Стивен отодвинул для нее стул — и встретилась с ним взглядом, когда он уселся сам. От света в его прекрасных карих глазах ее сердце учащенно забилось. Хотелось перепрыгнуть через стол, оседлать его прямо здесь и впиться в губы поцелуем.
«Бог мой, Джен! Возьми себя в руки. Ты же не будешь заниматься сексом с этим мужчиной прямо в ресторане. Поэтому скажи хоть что-нибудь, пока окончательно не потеряла голову».
И она сказала:
— Симпатичный ресторан. Я раньше здесь не была.
— Я тоже, но мой коллега восторженно отзывался о нем на прошлой неделе. — Стивен провел длинными пальцами по белой скатерти, потом указал на столик, где дети разрисовывали салфетки карандашами, которые им выдали в ресторане. — Похоже, здесь посетителям предлагают развлечься перед едой.
Дженна улыбнулась в ответ, потому что почувствовала, что это будет наиболее уместным.
— Мне кажется, Ники здесь бы понравилось.
— Не знаю, — ответил он, не отрывая взгляда от хохочущих детей. Плечи его сникли. — Больше Ники, похоже, ничто не в радость.
— Не уверена, Стивен. Он очень обрадовался, когда я предложила дрессировать Синди-Лу.
Тэтчер взглянул на Дженну, приподняв брови, на лице застыл нерешительный вопрос:
— Ты думаешь, что можно выдрессировать этот громко лающий, слюнявый ком шерсти?
— Который грызет твои туфли?
Он скривился.
— Глупое создание.
— Ники любит Синди-Лу.
Лицо Стивена смягчилось.
— Да, любит. Именно поэтому она у нас и живет. Значит, ты можешь выдрессировать эту собаку?
Дженна усмехнулась.
— Не думаю. Она, похоже, глупая.
Ее слова вызвали ответную улыбку. От которой у нее дух захватило. На ее лице, должно быть, тут же отразились ее чувства, потому что у Стивена появилось такое же выражение лица, как и тогда в ее квартире, когда он… не поцеловал ее. И в очередной раз она едва удержалась от неистового желания перепрыгнуть через стол и обвить ногами его стройные бедра.
— Здравствуйте! Меня зовут Эми, я буду вас обслуживать. Как у вас дела, ребята?
Дженна подняла глаза на симпатичную молодую официантку, склонившуюся над их столом (слишком близко к Стивену) и писавшую свое имя на перевернутой салфетке карандашами разного цвета.
Дженну охватила неизвестная доселе ревность, пока она не перевела взгляд на Стивена, который не отрываясь смотрел на ее лицо. Казалось, он даже не заметил подошедшую официантку. Просто продолжал смотреть на Дженну, как будто она была в зале одна. Как будто он сам только и думал о том, как бы обойти стол и наброситься на нее.
Как будто он все-таки хотел ее поцеловать. Сердце билось так, что было даже больно.
— У нас… м-м… все отлично, — выдавила Дженна, в горле пересохло. — Отлично.
— Что ж, прекрасно, — весело сказала Эми, а Дженне захотелось, чтобы девушка поскорее ушла. — Рассказать вам о сегодняшних фирменных блюдах?
Стивен покачал головой, не отрывая от Дженны пристального взгляда темных глаз.
— Я буду просто спагетти, — сказал он, протянув Эми меню. Он его даже не открывал.
Стивен не сводил с Дженны глаз.
Она тяжело сглотнула. Боже мой!
— С помидорами и мясным соусом? — уточнила сбитая с толку Эми.
— С помидорами. Дженна?
Посмотреть в меню означало бы оторваться от его глаз, а в данный момент это казалось невозможным.
— То же самое, — пробормотала Дженна и протянула официантке меню.
— Может быть, вам вина принести? — настаивала Эми.
Стивен стиснул зубы и нетерпеливо вздохнул.
— Дженна?
— Я не буду, спасибо. — Еще не хватало к бушующему пламени, которое сжигало ее изнутри, добавить спиртное.
— И я пас.
Эми ушла, оставив на столе несколько карандашей и этих двоих — совершенно одних. Дженна отвернулась, больше не в силах выносить напряжение, и сосредоточилась на белой скатерти, которая под ее запотевшим стаканом стала влажной.
Влажной. Не помогло.
Несколько ударов сердца, и Стивен нарушил молчание.
— Я не сказал тебе, что ты сегодня отлично выглядишь, — негромко произнес он. — Наверное, разучился.
От этих простых слов по телу ее разлилось удовольствие.
— Спасибо. — Она подняла глаза и увидела, что чары, которые владели им, похоже, рассеялись. Исчезло и напряжение, от которого его карие глаза казались почти черными. Разочарование смешалось с облегчением. — Спасибо.
