Сэм Борн - Последний завет
— Ми зех? Кто тут?
Все члены группы мгновенно выключили свои фонарики и замерли. Обычно в таких случаях сторожа решают, что им «померещилось», и успокаиваются. Зачем обыскивать огромное помещение, если можно просто поспать в свое удовольствие? Примерно половина всех краж совершается именно благодаря подобной беспечности…
Но на сей раз им не повезло. Неизвестный, не получив ответа на вопрос, двинулся вперед, выхватывая фонарем из темноты все новые и новые пространства. Зияд не дышал, замерев со стопкой книг в руке. Он услышал шаги и понял, что еще минута — и они будут обнаружены.
Больше нельзя было терять ни секунды. Зияд аккуратно положил книги на край ближайшего к нему стола, вынул из-за пазухи оружие и вышел в коридор. Сторож был за поворотом. Шаги вдруг стихли: он что-то почувствовал или услышал. Наступил критический момент. Если ничего не предпринять, сторож развернется и бросится бежать. Зияд сделал несколько быстрых шагов вперед, вышел из-за угла и, направив ствол «узи» оцепеневшему мужчине в голову, нажал на спусковой крючок.
Голова человека взорвалась, в стороны брызнули кровь и мозги, а позади разлетелась на куски и стеклянная дверь коридора. Это послужило сигналом для всей группы о немедленной смене плана. Зияд и его товарищи прекратили поиски, и теперь им важно было лишь скрыть истинную причину своего визита.
Зияд вернулся в контору и начал громить все подряд, швыряя на пол книги, бумаги, выворачивая ящики письменных столов. Поднапрягшись, он опрокинул книжный стеллаж, затем одиночными выстрелами расколотил все окна.
На пороге показались Марван и Дауд: они притащили труп сторожа и, раскачав его, швырнули в центр комнаты. После этого Марван стянул со спины канистру с бензином и начал торопливо разбрызгивать горючее по всем углам.
Салим тем временем вывел краской из пульверизатора по бесценной мозаике уродливое граффити и мстительную надпись: «Не бывать мира в Израиле до тех пор, пока его нет в Палестине! Не будет покоя в Хефцибе до тех пор, пока не будет покоя в Йенине!»
Покончив со своей работой, молодой вандал двинулся к выходу, где его уже поджидали трое подельников. Зияд чиркнул зажигалкой и швырнул ее на самый центр зала с мозаикой. Бензин мгновенно полыхнул и растекся по всему полу сине-розовым маревом.
Даже спустя двадцать минут, когда Зияд и его товарищи уже давно шли по хлопковому полю в обратную сторону, они еще могли видеть пламя пожара в кибуце. Они не разговаривали. Вернувшись в машину и вырулив на дорогу, они разминулись с первой пожарной командой, которая на всех парах с сиренами неслась в сторону Хефцибы. Спустя еще минут пять мимо промчались две полицейские машины. Зияд проводил их взглядом, достал из кармана мобильный и набрал руководителю операции: «Тайника нет».
ГЛАВА 25
Аэропорт Бен-Гурион, пятью неделями ранее
Генри Блайт-Паллен с детства ненавидел летать самолетами. Террористы, повадившиеся в последние годы захватывать и угонять на край света пассажирские авиалайнеры, не имели к этому страху никакого отношения. Генри боялся не столько террористов, сколько самой крылатой машины. А когда самолет начинал разгоняться по взлетной полосе, страх Генри мгновенно перерастал в панику. Пока другие пассажиры лениво потягивали пивко, купленное в дьюти-фри, или листали свежий номер «Дейли телеграф», Генри трясся от безмолвного ужаса, до боли в пальцах вцепившись в подлокотники кресла и судорожно сглатывая подступавшие к горлу комки. Визг авиационных двигателей, натужный процесс отрыва этой груды железа от ровной земли — все это казалось диким и неестественным. У Генри не укладывалось в голове, как эта гигантская туша может летать по воздуху. Ему мерещилось, что это нарушение не только законов природы, но и вызов Всевышнему. Он даже был уверен в последнем. Неудивительно, что авиакатастрофы происходят так часто. Это знамение Божие, предупреждение Господа дерзким людям о том, что их удел — ходить по земле ногами, а не парить в небе на манер птиц. Каждому свое…
Генри думал обо всем этом всякий раз во время взлета. У него это превратилось в своеобразный защитный ритуал — в душе он осуждал человечество за то, что оно шло наперекор воле Бога, и поэтому Бог пока не карал Генри. Ему казалось, что, если когда-нибудь он забудет покаяться в этом грехе, случится непоправимое и самолет камнем рухнет вниз, будто подстреленная горлица.
На сей раз, правда, страх полетов был не единственным, который начат мучить Генри еще задолго до того, как он поднялся на борт авиалайнера. Генри упаковал в багаж глиняные таблички, полученные от Джафара, и решил переправить их подальше от тех мест, где все так переживали из-за «иракского культурного наследия». Состояния на них не сделаешь — в отличие от шумерских сережек, упрятанных до поры до времени в надежный сейф, но все равно Генри при определенном везении мог сбыть их с рук с большой выгодой для себя. К тому же ему необходимо было хотя бы немного успокоить Джафара. Разумеется, он ни словом не обмолвился в последнем разговоре с ним о том, что собирается отвезти глиняные таблички почти в тоже самое место, откуда Джафар их отправил. Про это ему знать совершенно не обязательно.
Вопрос был в том, как их тайно переправить. Таблички не иголка — в лацкан пиджака не зашьешь. Джафар проявил поистине дьявольскую изобретательность, когда отсылал в Лондон свои «игрушки». Теперь Генри необходимо было придумать что-то похожее.
Как всегда, ему помогла Люсинда. Правда, у нее не хватило мозгов, чтобы самой предложить ему этот вариант, но ее рассказ о друзьях-репатриантах натолкнул Генри на правильные мысли. Ее друзья несколько лет назад уехали на постоянное место жительства в Израиль и во всех письмах оттуда сообщали, что не жалеют ни о чем, кроме одного — им очень трудно живется без настоящего английского шоколада.
— Воображаю, какой там у евреев шоколад, если мои ребята так стонут, — говорила Люсинда. — Черт знает что туда небось подмешивают. Знаешь, если к ответному письму я не прикладываю бандероль с парой-тройкой плиток, они на меня потом дуются по полгода. Софи, которая всегда так боялась растолстеть, теперь мечтает об этом, лишь бы это было связано с настоящим шоколадом. Нет, ты только представь!
Вот тут-то Генри и осенила гениальная идея. Расставшись с Люсиндой, он отправился прямиком в супермаркет, где накупил столько шоколада, сколько не покупал, наверно, за всю свою жизнь. Плитки всех форм и размеров, десятки разных названий. Весь следующий день он провел взаперти в своем кабинете на Бонд-стрит и усердно экспериментировал с шоколадом и глиняными табличками. Важно было подобрать правильный размер и вес. В конце концов — уже ближе к вечеру — он отыскал истинную жемчужину среди шоколада: плитки «Хоул нат».
Аккуратно развернув бумагу и фольгу, он извлек шоколад и заменил его на глиняную табличку, к которой предварительно приклеил — вдоль всех четырех сторон — по одному ряду шоколадных квадратиков. Затем он взвесил контрабанду на ладони — ни по размеру, ни по весу она ничем не отличалась от старой доброй плитки «Хоул нат». Издав торжествующий вопль, Генри принялся за работу. На все у него ушло почти полсотни плиток — одни из них служили «контейнером», другие — «запчастями». К ночи на столе высились две аккуратные стопки «шоколадных плиток» по десять в каждой. Вот с этим он и собирался завтра отправиться в Хитроу.
Генри уложил контрабанду в обычную дорожную сумку, которую собирался взять на борт в качестве ручной клади. Поначалу он думал сложить плитки в отдельный пакет, но потом решил, что это неправильно и может вызвать подозрения. Так с шоколадом не поступают. Плитки нужно небрежно рассовать во все карманы, и так, чтобы были на виду. Чтобы у таможенника не возникало ощущения, что он их откопал. Они должны буквально мозолить ему глаза. И тогда все пройдет гладко.
Первая проверка произошла в Хитроу. В последние месяцы вышло несколько постановлений, резко ограничивающих ассортимент тех вещей, которые можно было взять на борт самолета. В частности, не допускалось проносить жидкости и гели — вплоть до зубной пасты. Поэтому проверка багажа, которая еще несколько лет назад выглядела пустой формальностью, теперь действительно была проверкой. Генри долго настраивался в пабе, прежде чем решиться.
Скинув туфли и брючный ремень в специальный лоток, который ехал по конвейеру мимо монитора проверяющего, он пристроил позади него свою дорожную сумку, а сам — с вежливой улыбкой на устах — прошел под магнитной «подковой» металлодетектора.
Тот пискнул.
— Минутку, сэр, — остановили его на другой стороне и жестом показали, что нужно расставить ноги и развести в стороны руки.
Генри нарочно «забыл» в кармане несколько монеток, которые должны были отвлечь на себя внимание проверяющих. Они попросили его вынуть монетки и пройти еще раз. Он так и сделал, а потом прогулочным шагом направился к сумке и лотку, которые уже съехали с движущейся ленты.