Сандроне Дациери - Не тронь гориллу
– Нет, ты должен встать сейчас же. Я тебе помогу.
Она вцепилась в мои ноги и поставила их на пол. Они показались мне отлитыми из резины. Как и все мое тело.
Попробовал еще раз открыть глаза. На этот раз комната выглядела лучше. Стены стали на свои места. Я почувствовал рвотные позывы, желудок сжал сильный спазм. Но безрезультатно. Потому что все уже вышло раньше. Весь живот был в блевотине.
– Все нормально, – повторил я более твердым голосом. – Сейчас встану.
Я сделал попытку встать и, если бы Сильвия не успела поддержать меня, упал бы навзничь.
– Шагай. Давай, будь молодцом. Шаг, вот, еще один.
Я едва переставлял ноги, пока не начал чувствовать их. Каждый шаг отдавался болью в висках.
– Хватит, Сильвия. Мне уже лучше. Дай я сяду, пожалуйста. – Вонь рвоты обволокла меня.
– Садись на этот стул. Сейчас я вызову врача.
– Нет, нет, мне уже лучше. Видишь, я разговариваю, соображаю. Сейчас приду в себя. – Мозг еще работал в двух измерениях: на дне глаз отражался полумрак собора и луч света над алтарем, а напротив стояла Сильвия и смотрела на меня, как на одного из своих подопечных, с профессиональным интересом.
– Сколько ты их принял? – спросила она.
– Дай подумать… кхм… только две, – соврал я.
– Ты уверен?
– Клянусь.
– Нельзя принимать снотворное с алкоголем, может крыша съехать.
– Да я выпил всего ничего. – Я прилагал огромные усилия, чтобы голос не походил на голоса мультяшных ведьм, но это мне не удавалось. – Слушай, подруга, сядь и не строй из себя занудную мамашу.
Сильвия уселась напротив меня на кровать, выбрав место, каким-то чудом избежавшее моих желудочных извержений.
– Я вернулась домой как раз в тот момент, когда тебя всего крючило и рвало. Ты понимаешь, что мог умереть от удушья, идиот?
– Но этого же не случилось. – Кто-то дятлом долбил мне в темечко. Голова просто раскалывалась от боли.
Тон Сильвии стал мягче:
– Сандро, что-то не так? Ты переживаешь из-за работы? Поговори со мной, я твой друг, черт тебя побери!
Я изгадил ей кровать, она обнаружила меня нажравшимся снотворного, а я не знал, что ей сказать. Все опять поплыло перед глазами, и я вперил взгляд в какую-то точку на стене, пытаясь остановить ускользающую действительность.
– Сильвия, прости меня, но сейчас мне слишком хреново, чтобы говорить. Пожалуйста. Позволь мне принять душ, потом я объясню тебе все. Правда.
– Иди. Я дам тебе переодеться. Только потом поговорим обязательно.
После душа, натянув чистую рубашку, я почувствовал себя мерзавцем, то есть намного лучше. И мне даже удалось сварганить для Сильвии историю, которая едва стояла на ногах и вообще, по-моему, выглядела идиотской.
Она, конечно же, мне не поверила, но мой мозг еще не заработал на всю катушку, и я был не в состоянии придумать ничего более пристойного. Ограничился тем, что, приведя в норму простейшие функции организма, словно заевшая пластинка, повторял инструкции, полученные от Компаньона.
Контроль над ситуацией теперь перешел в его руки. Все мои блестящие умозаключения, согласно его оценке, оказались полным бредом, а у меня не осталось ни капли сил, чтобы оспорить это. Мне оставалось только пасть к его ногам и просить совета. Конечно же, он прав, потому что разбирается в жизни лучше меня, не отвлекается на банальности типа человеческих чувств, не комплексует по поводу зла и добра и не ломает голову над тем, что правильно, а что ошибочно.
Все происходящее представляется моему Компаньону просто суммой событий. Он смотрит на мир, словно энтомолог на насекомое через лупу, – с любопытством, но бесстрастно. Никаких грез, только факты. Отлично, командуйте, мистер Спок. [4] Вероятно, под действием снотворного, которое еще гуляло в моей крови, или, может, из-за странного состояния между сном и бодрствованием какая-то пружина внутри меня ослабла, и я был рад пассивно следовать за своей копией, не совершая больше никаких глупостей.
Отныне, какую бы хреновину я ни учудил, все претензии к моему Компаньону. Я в отпуске. Офис закрыт. Абонент, вызываемый вами, в настоящий момент недоступен.
В четыре утра я покинул квартиру Сильвии, звонком подняв с постели мою клиентку. В этот ранний час чертова Старуха была в отличной форме.
5
– Побойтесь бога, сейчас только пять утра, – канючила графиня Карапелли, сидя в роскошном кресле в стиле Людовика XV. – Чего еще вам рассказать о Николо?
– Августа, прекрати строить из себя невинного ребенка. – Вот уже четверть часа Роза Гардони пыталась убедить свою подругу быть откровенной с нами и начала терять терпение.
А я тем временем, из последних сил держась на ногах, дышал по разработанной мною методике, стараясь не упасть со стула. Я до сих пор чувствовал себя отвратительно.
– Мы подняли тебя в такую рань, потому что это очень важно. Речь идет об убийстве моей внучки, не забыла? – тоном тюремной надзирательницы осведомилась Старуха.
– Я понимаю, Роза. Мне очень жаль, но я-то тут при чем?…
– Ты ни при чем, – ответила Старушенция строго. – Но твой шофер – очень даже при чем. Мне нужно, чтобы ты ответила на вопросы синьора Дациери. Прямо сейчас.
– А нельзя перенести на завтра? Если я не высплюсь, я буду чувствовать себя разбитой весь день.
– Ты уже проснулась, Августа. А мы должны знать все немедленно.
– Я… Ну ладно тогда… – Графиня шмыгнула носом.
– Синьора… извините, графиня Карапелли. – Голос мой противно скрежетал. Я прокашлялся, чтобы прочистить горло. Оно отозвалось болью и пламенем, и я решил больше так не делать. – Вы помните ночь, когда Алиса сбежала из дома?
– Как я могу забыть? Это было ужасно, ужасно! – Казалось, она не в состоянии разговаривать, не впадая в пафос, словно актирисульки из телемыла.
– Это было ужасно, вы правы. Вы ведь уехали домой не на своей машине, не так ли?
– Да. Николо плохо себя почувствовал. Его кто-то избил. Я вернулась домой на такси.
– Но именно Николо должен был отвезти вас домой после приема? У вас с ним была такая договоренность?
Я с нетерпением ждал ответа: мой Компаньон считал этот вопрос ключевым. Карапелли же отвечать не спешила, по ее лицу было видно, что она в нерешительности.
– Августа, сейчас не время для вранья! – повысила голос Ведьма.
– Ну… сейчас… я думаю… Да, Николо попросил меня освободить его в этот вечер после полуночи. А если б мне захотелось остаться подольше на празднике, я собиралась вернуться домой на такси. Да, да… мне кажется, мы так с ним условились…
– Однако вы этого не сказали полиции. Почему?
– Я об этом забыла…
– Графиня, пожалуйста, ответьте!.. Это Николо попросил вас сказать неправду?
– Нет, я…
– Августа!
– Роза, господи, я не думала сделать ничего плохого! – Она покусывала носовой платок. – После всего, что случилось, Николо мне сказал, что так будет лучше для всех. Что ему не придется терять кучу времени в полицейском участке, рассказывая, где он был. Тем более что убийцу уже схватили.
Даже слепому было ясно, что для графини ее шофер не просто слуга, – она по уши влюблена в этого красавца-кучера, хотя не признается в том никогда. Особенно себе самой.
– Значит, он вам сказал, что хотел бы уйти по своим делам после полуночи?
– Мне кажется, да. Да, он так сказал. Ему надо было навестить одного своего старого коллегу, после чего он собирался возвратиться ночевать сюда, потому что на следующее утро мы должны были рано выезжать. На восемь утра был назначен сеанс в оздоровительном центре, где я лечусь.
– Стало быть, он сюда вернулся?
– Да. В этом я уверена.
– В котором часу?
– Откуда мне знать? – вскрикнула она. – Вы что думаете, мне больше делать нечего, как шпионить за моим шофером?
– А кто-нибудь в доме может знать? Кто-нибудь из слуг? – настаивал я.
– Понятия не имею. Это так важно?
– Очень.
Проведя быстрый опрос по интерфону, аристократка нашла горничную, которая кое-что вспомнила. Ее комната находится прямо над гаражом, и она всегда просыпается из-за того, что шофер хлопает дверцей автомобиля. В ту ночь Гварньери хлопнул особенно громко. Это было в субботу, чуть позже четырех утра. Горничная была в этом уверена, потому что вынуждена была подняться час спустя, чтобы сделать кое-какие дела. Может, купить свежей рыбы на рынке или начистить серебро.
– Итак, графиня, – строить логические конструкции мне стоило больших усилий, мой мозг продолжал саботаж, – получается, что Николо вернулся сюда в четыре утра, а я его видел уходящим с виллы Гардони в час. Для того чтобы добраться от виллы до вашего дома, нужно максимум полчаса…
– Я не знаю, где он был все это время. Клянусь!
– Будь я на вашем месте, я поинтересовался бы. – Пальцами, которые казались мне разбухшими, как боксерские перчатки, я извлек из кармана карту Ломбардии и с трудом развернул ее на овальном столе. Старуха Гардони нависла над моим плечом. – Стало быть, за полтора часа, не больше, Николо мог проехать на своей машине около ста километров до некоего места и за такое же время успеть вернуться обратно. Это если он ни разу не останавливался. Хотя я так не думаю. Напротив, я уверен, ему было чем заняться по дороге туда.
