Кэрол Кларк - Палуба
“Большинство людей очень довольны круизом, — размышляла Риган. — Сильви, например, улыбается”. Риган видела ее, направляющуюся после обеда в кинотеатр в сопровождении Виолет Кон и ее брата. Дейл и Кеннет явно добились более сильного загара: они всю вторую половину вчерашнего дня провели у бассейна под ярким солнцем, вовсе не типичным для Северной Атлантики. Веронике тоже очень понравились местные развлечения. Она побывала на занятиях по технике вязания шарфов. Потом с превеликим удовольствием поучаствовала в очередном раунде бинго, хотя на этот раз удача ей не сопутствовала. Зато она воспользовалась случаем, чтобы всех организаторов игры пригласить к себе на вечеринку, включая Ллойда, который был и в этот раз страшно занят пересчетом денег. Гэбби Гевин выглядел несколько озабоченным и даже немного раздраженным. С самого утра он особо никому на глаза не попадался, заметили его только лишь на игре в бинго. На этот раз он уселся вдалеке от Вероники и Риган, на другом конце зала. Не мог укрыться от внимания Риган и Камерон Хардвик.
Потягивая свое “шардоне”, Риган неожиданно спросила:
— А вы чем сегодня занимались, Камерон? Он пожал плечами.
— Я сходил в гимнастический зал, позанимался с гантелями, потом поплавал в бассейне. Не люблю, когда мне не хватает должных физических нагрузок. — Он разломил свою булочку движением крупных, выглядящих могучими рук.
“Зачем ехать в круиз, если только и думаешь о том, чтобы обеспечить себе должные физические нагрузки?” — недоумевала Риган. Она посмотрела на Веронику. Та только что погасила очередную сигарету в пепельнице, которая у нее была на двоих с Марио. Тут только Риган неожиданно поняла, что так ни разу не видела, как Хардвик курит. Почему же тогда человек, который так следит за своим здоровьем, вдруг будет усаживаться за курящий столик в ресторане? “По-моему, — думала Риган, — в этом парне слишком много всего не сходится, не подчиняется логике”. Риган увидела часы “ролекс”, блеснувшие на запястье Хардвика, и задалась вопросом: действительно ли руки этого человека могли когда-то мыть, собирать тарелки со столиков какого-то ресторана в Греции? Ей трудно было даже представить себе, чтобы Хардвик принял, например, заказ у посетителя, да и вообще выслушал пожелание кого бы то ни было, не касающееся его самого.
— Так, внимание! Прошу никого не забыть, что завтра в пять часов вечера у нас коктейль, — громко сказала Вероника. — Он продлится пару часов и позволит нам хорошо пообщаться перед ужином. Я собираюсь всех вас попросить записать мне свои адреса, на следующий день размножу получившийся список и раздам его вам. Таким образом, мы и после круиза сможет поддерживать друг с другом связь.
Риган отметила, что только Марио и Иммакулата сочли идею Вероники блестящей. Она даже успела себе представить, что отныне каждое Рождество будет регулярно получать поздравительные открытки или фотографии с изображением Марио Третьего или Консепсьон, стоящих рядом с камином и размахивающих над головами набитыми подарками рождественскими чулками.
Четверг, 25 июня, 1992 год
— Риган, пора вставать! — пропела Вероника, приподнимая одеяло Риган и щекоча ей пятку.
“Чем я провинилась? Чем заслужила все это?” — горько подумала Риган, с трудом размыкая веки. Как она ни пыталась с годами приучить себя вставать рано, да так и не смогла добиться этого. До сих пор она, например, не могла и подумать о том, чтобы бодро и весело спрыгивать с кровати по первому же зову или сигналу будильника. “Наверное, мне следует поменять работу и наняться куда-нибудь, где будет ночная смена”, — размышляла девушка.
— Я так рада, что мы не остались надолго в казино вчера вечером. Так хорошо, что решили пораньше подняться к себе и немного почитать в кровати. Мне это очень понравилось, хотя я так зачиталась романом твоей замечательной мамы, что заснула очень поздно. Ты-то уже спала к тому времени, а мне пришлось просто заставить себя выключить свет где-то около часа ночи. Мне не терпится поскорее повстречаться с твоей мамой, чтобы рассказать ей, какое впечатление произвела на меня ее последняя книга.
— О, это очень мило с вашей стороны, Вероника. Она очень любит, когда читатели говорят с ней о ее романах. — Риган повернулась на другой бок, поплотнее закуталась в одеяло и попыталась представить, как было бы чудно поспать еще часок-другой. — Который теперь час?
— Семь тридцать. Нам пора спускаться вниз, позавтракать и быть в салоне красоты к девяти часам.
— Значит, сегодня вы не пойдете на спортивные занятия?
— У меня нет на это времени. Нам надо выполнить кое-какую работу, а затем хорошенько подготовиться к сегодняшнему вечернему мероприятию.
Риган приподнялась на локтях.
— Вы сказали “нам”?
— Конечно! Я нас обеих записала на маникюр, педикюр, обработку кожи лица против старения, на массаж, ванны с морскими водорослями, сушку и макияж.
— А вы уверены, что они все это успеют с нами проделать до прибытия судна в Нью-Йорк? — спросила Риган, вставая. При этом она не могла не признать, что очерченная Вероникой программа подходила ей гораздо больше, чем сидение на очередном семинаре по финансовым проблемам или по технике стихосложения.
— Без всяких сомнений. — Вероника энергично распахнула раздвижную стеклянную дверь на террасу и глубоко вдохнула морской воздух. Звук при этом получился такой, что Риган решила, что растительность в носу Вероники вполне могла работать с большим напряжением, чем даже фильтры какого-нибудь промышленного пылесоса.
— Завтрак нам подадут прямо на месте, — объяснила Вероника. — К сожалению, сегодня придется пропустить все лекции. Но что только ни сделаешь, если хочешь выглядеть красивой, очаровательной хозяйкой вечеринки. — И Вероника бодро вышла на террасу, напевая: “Все это я сделала ради любви…”.
Риган следила за ней, потягиваясь, потихоньку распрямляя руки и ноги. “Что ж, Вероника совсем не жадная, — думала она. — Она ведь вовсе не обязана таскать меня с собой во все эти салоны. Это же будет ей очень дорого стоить”. Риган вошла в ванную и посмотрела на свое отражение в зеркале. Под глазами виднелись темные круги. “Как раз пришло время применить средства против старения”, — решила она.
— Все ли вас устраивает, мисс Рейли? — спросила молоденькая девушка-косметолог с прекрасной кожей и. отменным макияжем, заканчивая заворачивать тело Риган в пластиковые термальные простыни.
“Как может что-то человека устраивать, если его вдруг принимаются заворачивать в скользкие, вонючие водоросли, которые покрывают буквально каждый сантиметр тела”, — размышляла Риган. Вслух же она сказала:
— Да, все прекрасно.
— Скажите, если что-то будет не так. Некоторые клиенты, страдающие клаустрофобией, эти процедуры переносят не очень хорошо.
“Еще бы”, — мысленно согласилась Риган.
— Но когда процедура закончится, вы так за-а-амечательно будете себя чувствовать! С вашей кожи будут сняты все омертвевшие клеточки, все токсины будут удалены, вымыты из вашего организма.
— Именно это рассказывала мне одна женщина, которая уже побывала у вас. Мы с ней сидим за одним столиком в ресторане.
— А как зовут вашу знакомую?
— Иммакулата Буттакавола.
— Да, она была у нас на днях. Симпатичная женщина. И очень любит рассказывать о своей семье.
— Я знаю.
— Кстати, она опять зайдет к нам сегодня во второй половине дня, чтобы сделать прическу. Она сказала, что сегодня идет на вечеринку. Видимо, приглашена в гости к вам? — Да.
— Замечательно, — сказала девушка тем близким к шепоту мягким голосом, которым владеют сотрудники салонов красоты — этих затемненных, похожих на пещеры заведений, где клиентов пытаются научить искусству самосовершенствования. — А теперь расслабьтесь и получайте удовольствие. Я буду рядом, если вдруг зачем-то понадоблюсь. Через полчаса мы снимем с вас простыни, вы примите душ, после чего начнется вторая часть процедуры. — Девушка с поклоном удалилась, а Риган закрыла глаза.
Прошло несколько минут, однако расслабиться ей так и не удалось. Ее вновь поглотили мысли об Атене и ее семье. Сначала под грудой листьев были обнаружены останки Атены. Затем кто-то попытался отравить Пенелопу. Теперь еще возникли некоторые вопросы насчет Камерона Хардвика. Риган стало немного жарко, она попыталась повернуться и тут только поняла, как ограничена в движениях. Точно так же ощущала она себя и в том деле, расследованием которого занималась. Да и что вообще полезного могла она сделать на корабле, посреди океана. Она и тут была скована в движениях. “Черт побери! И почему только я теряю свое время, лежа здесь?” — размышляла Риган, чувствуя, что пот струйками вытекает из каждой ее поры.
Нестерпимо горячей стала и маска на лице. Казалось, все тело разбухло, раздулось от влаги. Риган попыталась еще раз пошевелиться, двинуть руками, но те были слишком крепко прижаты к бокам плотными простынями.
