Наталья Андреева - Шутка
— А что тот, второй?
— Я должен ему деньги передать. Завтра.
— Место и время говори.
Она распрямилась, подошла к столу и снова устало опустилась в кресло. Муж проворно поднялся, подскочил, нагнулся к ее уху и забормотал о том, что место уединенное, что шантажист мерзавец, что мальчишка исчезнет, как только его дружка убьют. А в крайнем случае, можно и его…
— Замолчи! — Она пальцами сдавила виски. Потом вздрогнула: — Якушев, уж не думаешь ли ты, что я сама?…
— Люда, а пистолет?
— Можешь его взять. Раз у тебя так все просто получается. Ну что, поедешь?
— Я?! Нет. — Он снова затряс жирными щеками.
— Тогда помолчи. Мы оба будем в офисе.
— А кто тогда?
Она молча придвинула к себе телефон.
— Убирайся из кабинета. Звони этому мужику и говори, что согласен. Что завтра привезешь в условленное место деньги. Потом зайдешь, и мы договорим.
Как только муж вышел за дверь, Люда вытащила из сумочки блокнот и открыла на нужной странице. Деловые люди — не то что ее бестолковый муж. Они деньги делают, а потому телефончик свой даже в самые интимные моменты жизни не отключают. И, услышав знакомый голос, Люда как-то очень успокоенно произнесла:
— Валентин? Это я, Ляля.
— Уже соскучилась?
— У меня проблемы. Сюрприз от любимого мужа. Встретиться сегодня сможем?
— Это так срочно?
— Очень. Именно сегодня. Сейчас…
2
Да, с ним ей было спокойно. Люда поняла это сразу, как только Валентин вылез из своей машины и пошел ей навстречу. В дорогом костюме и в галстуке он смотрелся совсем иначе, чем на отдыхе в курортном городе. Деловой человек, лицо жесткое, в глазах уже не жаркое солнце плещется, а сырые сумерки прохладного летнего дня осели густым туманом. Строг, деловит и замкнут. Тем не менее Валентин улыбнулся, нагнувшись, слегка тронул губами ее висок:
— Здравствуй.
— Не так давно простились, — жалко улыбнулась она.
— Ну и какой сюрприз преподнес тебе любимый муж?
— Любимый. — Люда вздрогнула. — Сволочь.
— Не понимаю. Что тебя возле него держит?
— Да теперь уже ничего. Чужие люди. Всегда были чужие. Но он дело погубить хочет. Мое дело, понимаешь?
— А почему он сам не может решить проблему? Почему просит женщину, тем более жену?
— Долго объяснять. Не об этом сейчас. Короче, его шантажирует один человек. Вернее, их двое, но второй так себе, мальчишка. Напугается и не будет лезть в это дело. А его приятеля надо убрать. Ты сам знаешь, почему нельзя платить шантажисту.
— Потому что один раз заплатить кому следует гораздо дешевле. Что ж, хорошо, что ты все правильно понимаешь.
— У тебя есть такой человек?
— Да, есть. Прибился ко мне один парень. Женщина его кинула. Любовь, понимаешь, неземная, а она оказалась воровкой. Чувства, Ляля, вещь опасная. — Он поморщился, осторожно взял ее за локоть, медленно повел по дорожке в глубину парка, где деревья тревожно шевелили влажной зеленой листвой. — Дождь сейчас опять начнется. Лето нынче гнилое… Так вот. Парню деньги нужны. Попросил у меня работу. Если с твоим делом справится, я ему еще заказы устрою. Твой клиент, как я понимаю, человек простой. Охраны у него нет, и фигура в обществе незаметная. Хлопот с ним быть не должно.
— Да-да. — Она заторопилась: — Завтра в восемь часов вечера он поедет из Зеленограда, где снимает квартиру, на электричке в сторону Москвы. Сядет в первый вагон, сойдет на следующей же остановке, которая называется платформа Малино. Место уединенное, дачники выйдут из электрички и вскоре разойдутся, а он будет стоять на платформе там же, где сошел, и ждать моего мужа с деньгами. Муж сказал, что приедет из Москвы тоже на электричке.
— А почему такое место выбрали? Нельзя было в Москве деньги передать?
— Это ты у Якушева спроси. Он, сволочь, как будто заранее на меня рассчитывал. Все устроил, осталось только пистолет мне в руки вложить.
— А ты бы выстрелила? — прищурился Валентин.
— Было время, могла.
— Ладно. Как он выглядит?
— Со слов мужа, высокий, худой, волосы длинные, темные, на затылке стянуты резинкой в хвост. На среднем пальце левой руки нет двух верхних фаланг. Одет обычно в джинсы и свитер, все вещи дешевые, с рынка.
— Достаточно. Высокий, худой мужчина возле остановки первого вагона по ходу движения в сторону Москвы. Завтра в восемь часов вечера.
Она вздохнула с облегчением:
— Деньги в машине. Сколько я тебе должна?…
…Он, не пересчитывая, забрал из ее рук сверток с деньгами. Они сидели в Людиной серебристой «Тойоте», по лобовому стеклу которой забарабанили первые капли дождя. Валентин почему-то не уходил, и Люда уже хотела было предложить ему свой зонт, подумав, что он боится испортить под дождем костюм, когда услышала:
— Не думал, что со мной это когда-нибудь случится.
— Что случится?
— Эта глупая история.
— Глупая? — удивилась она.
— Ладно, Ляля, не переживай. — Он положил руку ей на колено. — Мы теперь с тобой вроде деловых партнеров. Курортный роман закончился, начинается жизнь. А в жизни всегда есть место подвигу, как сказал классик, но нет места сентиментальным переживаниям, как давно уже решил для себя я. Надеюсь, что мы больше никогда не встретимся.
Он открыл дверцу, и Люда неожиданно для себя схватила его за руку:
— Подожди. Это все?
— Хочешь поужинать вместе? — усмехнулся Валентин. — Не выйдет. Теперь уже не выйдет. Ну все, прощай.
— Нет. — Она покачала головой.
Но он уже вылез из ее «Тойоты», не морщась, подставил лицо дождю и мягко захлопнул за собой дверцу. Она посмотрела, как Валентин идет к своей машине, и обеими руками взялась за горевшие щеки:
— Господи, да что же это я? Да, он прав: глупая история…
…Муж встретил Люду в прихожей, дрожащими руками принял еще не распакованные сумки. До встречи с Валентином она так и не успела заехать домой. И только теперь вспомнила, что еще вчеpa беззаботно лежала в шезлонге на солнечном пляже и думала о том, что жить хорошо.
— Машина под окном, Якушев, — устало сказала она. — У меня нет сил отогнать ее в гараж, а потом двадцать минут идти пешком под дождем. Мне очень холодно.
— Да-да, я сейчас кофейку сварю, — засуетился муж. Потом сказал виновато: — Видишь ли, я уже выпил.
— Что, ключ в зажигание вставить не сможешь, так руки дрожат? — усмехнулась Люда, проходя вслед за ним на кухню. — Здесь ехать-то всего три минуты.
— Люда. Я не могу. Мне еще задавить сейчас кого-нибудь не хватало!
— Мандраж, да? А ты знаешь, что сидеть и бояться страшнее всего? Страх проходит, только когда что-то делаешь.
— Ты договорилась? — осторожно спросил он.
— Ладно, черт с ней, с машиной, — не ответила Люда. — Я ее на сигнализацию поставила. Сиди дома, пей, раз помогает.
— Ты договорилась, — уже с уверенностью повторил муж.
— На всякий случай я оставила себе тот конверт.
— Какой конверт? — Он неловко опустил на стол жалобно звякнувшую фарфоровую чашку.
— Тот, с фотографиями. Ты забыл его в кабинете.
— Зачем тебе эти фотографии?
— А затем, чтобы ты не вздумал меня подставлять. Это ты нанял киллера, запомни. Тебя шантажировали, и ты его нанял. Я знаю, что у тебя на уме, Якушев. Но теперь ты прижмешься и будешь молчать. У меня нет времени выслеживать твои связи. Я заплатила большие деньги, чтобы спасти твою шкуру, но зато сэкономила свое собственное время. Кстати, как там новые хозяева этой квартиры? На следующей неделе они сюда переезжают. Мы и так слишком затянули.
— Ничего, бумаги оформлены, аванс они получили. Они из своей трехкомнатной съезжать не спешат, да и я никуда не тороплюсь.
— Ах, ты не спешишь?
— Да, представь себе. Ты уже пять лет разрушаешь мою жизнь. До квартиры добралась. А меня, между прочим, она устраивает.
Люда сделала себе еще один бутерброд, спокойно сказала:
— Ты завтра же займешься переездом. Переправишь вещи на дачу, наймешь бригаду по ремонту нашей новой квартиры. В сентябре мы должны туда въехать. Все.
— Как ты можешь сейчас об этом думать! О каком-то переезде!
— А о чем?
— А если нас с тобой посадят в тюрьму?!
— Господи, какой же кретин! Вот когда посадят, тогда и будешь скулить. А пока делай то, что я тебе говорю, и перестань, наконец, столько пить! Не заставляй меня снова прятать бутылки в грязное белье. Дело делай, чтобы забыться, а не дожидайся целыми днями, пока тебя на расстрел поведут.
Они не разговаривали больше ни в этот вечер, ни весь следующий день. Люда была поглощена работой до самой ночи и устала настолько, что, приехав, отключилась мгновенно, до утреннего звонка будильника. Потом снова была работа, а к вечеру к ней в кабинет зашел муж и, дождавшись, когда она останется одна, негромко спросил:
