Ольга Хмельницкая - Сезам, закройся!
– Еще один непосредственный участник событий, Елизавета Минина, также находится в больнице. У нее раздроблена лопатка, прострелена рука, воспаление, лихорадка и стойкая амнезия. По поводу последней врачи считают, что это последствие контузии, полученной при падении со второго этажа. О том, что девушка вывалилась из окна, спасаясь от преследователей, медикам сообщил лично Валентин Эмильевич.
Из угла, где сидел профессор, снова послышались приглушенные ругательства.
– Также несколько минут назад мне сообщили, что в аэропорту была задержана Маргарита Утюгова. Девушка пыталась улететь в Доминиканскую Республику, то есть как можно дальше от нас с вами. Смешно, но деньги на билет Маргарита Валентиновна нашла в кошельке, который она забрала у Богдана. Также она забрала его кредитную карточку. Там было вполне достаточно денег, особенно учитывая, что в Швейцарии у Утюговых имеется солидный счет.
Директор промычал что-то невразумительное.
– Все остальные на месте, – подытожил полковник, – поэтому позвольте мне перейти к делу.
В кабинете наступила полная тишина. Собравшиеся внимательно слушали Рязанцева.
– Сначала – о событиях шестилетней давности. Все, как известно, началось с того, что Степан Комиссаров создал некоторое вещество, способное до неограниченных сроков продлевать жизнь мухам-дрозофилам, выключая механизм укорачивания теломер в клетках. Научная теория, ставшая основой открытия Комиссарова, была в свое время разработана российским ученым Алексеем Оловниковым. Вскоре после создания препарат был похищен.
– Да, – кивнул бывший директор, – я обнаружил свой кабинет разгромленным, а вещество исчезло. Утюгов в это время находился во Владивостоке, то есть он взять препарат не мог. Остается Маргарита…
– Ну что вы, – пожал плечами Владимир Евгеньевич, – Рита, конечно, девушка глубоко беспринципная, но в то время ей было только слегка за двадцать, а в рассматриваемых событиях прослеживается четкий план и крепкая рука.
– Алексей Гришин, да? – спросила Соня, не выдержав. – Ведь именно у него в конце концов был обнаружен обмылок.
– Кстати, – спросил полковник, поворачиваясь к Степану, – а когда пропал обмылок?
– Это произошло уже после того, как мне кто-то подсыпал вещество, сделавшее меня зверем, – объяснил Комиссаров. – Расчет был ясен. Если я выгляжу чудовищем, меня можно спокойно убить. Человека убить нельзя, его защищает закон. Дикого зверя – можно. В ту ночь, изменившись до неузнаваемости, я хотел взять обмылок и нивелировать все изменения, но вовремя понял, что именно этого от меня и ждут. Я был на сто процентов уверен, что убийцы ждали меня возле сейфа, где я хранил обмылок. Поэтому я сбежал в лес и несколько лет жил там, пока не встретил на дороге девушку, которая накормила меня сосисками.
Рязанцев кивнул.
– Таким образом, – подытожил он, – Валентин Эмильевич получил бессмертие для себя и своей сверхпрактичной дочери и стал директором НИИ. Гришину достался обмылок, и он спрятал две его половинки в носках огромных ботинок, тем самым убивая двух зайцев – так он делал вид, что такой же, как все, и держал постоянно при себе ценный препарат. Вскоре Маргарите Утюговой наскучила игра в вечную жизнь и она снова захотела стать молодой и красивой, но не тут-то было. Гришин обмылка не отдавал, а догадаться, где он его держит, у Утюговых не хватило ума. Один-единственный раз Алексей прокололся: на новогоднем празднике, когда он был пьян и хвастался своим сокровищем перед такой же нетрезвой Соней. Правда, Пчелкина впоследствии вспомнила об этом. Получив обмылок, профессор тут же застрелил Алексея и попытался убить Зинаиду Валериевну, но промахнулся. И вот тут-то у меня возник закономерный вопрос. А почему, собственно, он стрелял в Дрыгайло?
Все молчали.
– Потому что я была нежелательным свидетелем? – спросила Зинаида Валериевна.
Полковник не ответил на ее вопрос.
– Кроме того, меня смутил еще один факт. В свое время мы обнаружили в Швейцарии три солидных счета, принадлежащие сотрудникам НИИ. Я, извините, не буду раскрывать корпоративные тайны и технологии. Просто сообщу, что эти счета были найдены. На них переводились деньги от некоторых фармацевтических и косметических компаний. Но мы не знали, кому именно принадлежат найденные счета. Именно поэтому в институт и отправилась Ева – чтобы вычислить вероятных хозяев денег. Честно говоря, еще сегодня утром я думал, что трое владельцев – это Утюгов, Утюгова и Гришин. Правда, потом мне сообщили, что третьей владелицей может быть погибшая переводчица, бывшая в курсе переписки с покупателями технологий, но я, честно говоря, не принял эту информацию всерьез. И правильно сделал. Потому что буквально два часа назад выяснилось, что у Утюговых – один счет на двоих. Второй принадлежал Алексею. А вот третий…
В этот момент Дрыгайло покрылась красными пятнами.
– На воре и шапка горит, – с удовлетворением сказал полковник. – Право дело, выяснить, что Гришин является вашим племянником, не составляло большого труда. Именно вы – владелица третьего счета! Именно вам, Зинаида Валериевна, принадлежала идея украсть средство для продления жизни и предложить его профессору с дочкой, создав тем самым почву для дальнейшего шантажа, а потом технично убрать с дороги Комиссарова, поставив шантажируемую марионетку, не отличающуюся высокими человеческими качествами, во главе НИИ. Вы были мозгом аферы, а Алексей – вашими руками и глазами. Он сообщал все, что происходит в институте, а вы плели сети, сидя у себя в бухгалтерии! Поэтому Утюгов и попытался пристрелить вас с племянником, как только Маргарита получила раствор обмылка. Я думаю, что вы хотели его убить и скормить крысам, но не сделали этого из жадности. Кто же тогда обеспечивал бы поступление новых научных результатов и соответственно денег? Алексей-то был весьма посредственным ученым, если не сказать больше. Кто же знал, что у профессора припрятан пистолет за пазухой?
Зинаида Валериевна судорожно хватала ртом воздух. Сказать ей было нечего.
– Я не виновата! – наконец выкрикнула она. – Это все Алексей! Он обещал мне новые зубы!
– Да ладно вам, – устало сказал полковник, – у вас отличные зубы, а вовсе не вставная челюсть. Я прав? Это легко может подтвердить любой стоматолог.
Дрыгайло окончательно сникла. В кабинет вошли два дюжих охранника и увели бухгалтершу, а за ней – и профессора.
– Ну, кто будет кофе? – спросил Владимир Евгеньевич, когда за Зинаидой Валериевной закрылась дверь.
Кофе захотели абсолютно все, оставшиеся в кабинете.
– Лариса, ну быстрее! Сколько можно вертеться перед зеркалом, – нервничал Богдан.
Ильина поправляла длинную фату. Сам Овчинников был одет в строгий смокинг. Девушка рассмотрела свой макияж, а потом попыталась выпятить грудь колесом. Головой она почти доставала до потолка, и поэтому ей надо было наклоняться, чтобы заглянуть в зеркало.
– Надо мной все будут смеяться, – вздохнула она, – и дразнить дядей Степой. А потом соберется толпа зевак, мечтающих увидеть, смогу ли я залезть в лимузин. Будут фотографировать, показывать пальцем и предлагать заспиртовать меня и сдать в кунсткамеру.
– Ну что ты? – удивился Богдан. – Сейчас высокие девушки в моде. Ты прямо-таки как манекенщица.
– С таким носом? – испугалась Лариса.
– Отличный нос, – честно ответил Овчинников. – А если Комиссаров сделает еще один обмылок, то он будет еще красивее.
– Ты не знаешь, – спросила Ильина, сразу посерьезнев, – раствор распылили?
– До самой последней капли. С вертолета. Я вчера звонил Рязанцеву, приглашал их с Евой на нашу свадьбу, и он мне об этом рассказал.
– А они придут? Рязанцев и Ева? – спросила Лариса.
– Обязательно, – кивнул Овчинников, – они хотят нам чайник со свистком подарить.
– Класс, – кивнула Ильина, – у всех сейчас дома только электрические чайники, а у нас будет еще и настоящий.
Богдан подошел и поцеловал Ларису в вырез платья, открывающий спину.
– Мы же еще не спешим, нет? – промурлыкал он, глядя на часы. – Минут пятнадцать еще есть?
– Платье помнешь! – воскликнула Ильина, но Овчинников провел языком по ее позвоночнику, Ларису словно ударило током, и степень измятости платья перестала иметь для нее какое-либо значение.
– Я надеюсь, что наш ребенок будет похож на меня, – сказала Соня. – Во всяком случае, характером.
– А внешностью можно и на меня, – тактично сказал Коршунов, подвигая тарелку с творогом поближе к супруге. Он был убежден, что творог при беременности есть просто необходимо.
– Ладно, какая разница, лишь бы был здоровеньким, – сказала Коршунова и мечтательно закатила глаза.
– И умненьким, – добавил Виктор и подвинул тарелку с творогом еще ближе.
Соня взяла ложку, зачерпнула белую плотную массу и отправила ее в рот.
