Дарья Калинина - Целый вагон невест
Снимки из последнего альбома были уже совсем свежими. На них Густав был запечатлен всегда в обществе семьи Вернера. Маленькие Кати и Ева сидят у дяди Густава на коленях, Моника принимает из его рук букет цветов на своем дне рождения. Вернер обнимает Густава на фоне своей новой машины. И куча фотографий семейных праздников, на которых сняты многочисленные родственники Вернера и Моники с вездесущим Густавом на переднем плане.
– Черт! – внезапно воскликнула Мариша.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил Густав, пробуждаясь от приятной дремоты, в которую погрузился после нескольких бокалов коньяка, выпитых им за обедом.
– Я вспомнила, что у нас на сегодня намечено очень важное дело, которое никак нельзя отложить до завтра. Знаете, бывают такие дела. Густав, можно мы возьмем последний альбом с собой и рассмотрим его на досуге? Очень уж он интересный, я просто не в силах с ним расстаться. Особенно с некоторыми фотографиями.
– Что ты несешь? – прошептала ей Аня на ухо. – Какое дело?
– Молчи, просто мне надоело тут сидеть, того и гляди усну. Прихватим альбом с собой для конспирации и уйдем.
Девушки уже распрощались с Густавом и стояли в дверях. Мариша считала, что они уже достаточно выстрадали, и никто не сможет сказать, что они повели себя недостаточно вежливо и, наевшись, сразу же смылись. На улице их поджидал мрачный Сергей.
– Звонили из полиции и спрашивали, где вы пропадаете. Я сразу же помчался за вами, – сообщил он. – Зря вы не остались дома со мной и Францем. Особенно с Францем, тогда у вас было бы безупречное алиби. А так даже не знаю, что и делать.
– В чем дело? – забеспокоилась Аня.
– Убита Кати, – хмуро ответил Сергей. – Только что звонил Франц и спрашивал, не вернулись ли вы. Дескать, комиссар хочет с вами побеседовать. Просил зайти за вами.
– Мы готовы, – мужественно сказала Мариша.
– Готовы, – значительно более кисло подтвердила Аня. – Они за нами приедут на машине?
– Ждите, – захихикал Сергей. – Вы только подозреваемые. А у комиссара и без вас подозреваемых выше головы. Тома ведь он выпустил всего пару часов назад, да и Ева вполне могла отомстить сестре за то, что она пыталась подставить ее мужа.
– Как это? – удивились девушки.
– Утром Кати заявилась в полицию и заявила, что ночью Том пытался задушить ее. В качестве доказательства она предъявила волосы с его головы, которые якобы выдрала, сражаясь за свою жизнь, – начал рассказывать Сергей.
– Волосы были не его? – догадалась Аня.
– Его. Но выдраны они были значительно позднее и не Кати, а самим Томом. И никакого отношения к покушению на Кати не имеют. Дело в том, что буквально накануне ареста, утром, Том решил опробовать новое красящее средство, которое обещало навсегда избавить его от рыжего цвета волос. Но то ли он неточно последовал инструкции, то ли краску сделали у нас в Одессе, но только волосы бедного Тома краситься не пожелали, но зато слиплись, и расчесать их удалось далеко не сразу. Он метался по всему дому и безжалостно драл слипшуюся копну расческой. Вот эти клочки и подобрала Кати, когда пришла в гости к сестре. Потом отнесла их в полицию и заявила, что выдрала у Тома ночью. Она же не знала про утреннее приключение Тома.
– Но экспертиза же должна была установить, его это волосы или нет.
– Она и установила, что волосы его и точно соответствуют имеющемуся в данный момент у него на голове волосяному покрову. Но дело в том, что от краски, а также от растворителя, которым ее смывали, волосы на голове Тома значительно посветлели. Это подтвердил даже сам комиссар, когда взял на себя труд повнимательнее приглядеться к Тому. Пришлось отпустить парня, а он, конечно, все рассказал жене. И Ева ужасно разозлилась на сестру, пытавшуюся обвинить Тома в преступлении, которого он не совершал. То есть ужасно – это не то слово. Она была просто в бешенстве и примчалась в полицию требовать, чтобы Кати взяли под стражу. Комиссар отказался, тогда Ева пригрозила, что сама разберется с сестрой и пусть комиссар пеняет на себя.
– От этой Евы всего можно ожидать, – подтвердила Мариша. – В тихом омуте черти водятся.
– А зачем Кати-то понадобилось подставлять Тома? – спросила Аня. – Вроде бы она к нему неплохо относилась.
– Из-за денег, конечно, – ответил Сергей. – Она решила, что раз Тома уже один раз заподозрили в покушении на нее, то во второй раз ему точно уже не отмазаться. А Еву обвинят в сообщничестве, и вполне возможно, что деньги Моники перейдут к ней, Кати то есть, в личное пользование.
– Так кто же в результате убил бедную Кати? – спросила Аня.
– Это мы сейчас и узнаем в участке, – сказал Сергей. – Я вас провожу. Время настало какое-то неспокойное.
– Какой ты милый, – прощебетала Аня. – Вернер обо мне никогда так не заботился. Я у него вечно в синяках и вывихах ходила. То лестница упадет, то я с лестницы слечу.
– Я обладаю еще массой других достоинств, – заверил ее Сергей. – У меня ты уж точно будешь в целости и невредимости.
За приятными разговорами, от которых у Мариши от зависти сводило зубы, они добрались до полицейского участка. Тут вся приятность вечера испарилась. В участке царила гнетущая атмосфера. Комиссар сидел мрачнее тучи. Франц обеспокоенным взглядом встретил вошедших девушек. Ева сразу бы набросилась на Анну, но Сергей был начеку и отразил атаку. Том тоже был здесь и на правах старожила чувствовал себя значительно увереннее остальных задержанных, в число которых попали почему-то и Ганс с Санджаем.
– Не беспокойтесь, – утешал Том своих родных, – они нас подержат и выпустят. У них тут развлечений мало, вот и хватают честных граждан.
– Молчал бы уж про свою честность. Знаем мы про твои художества, – возмутился Франц. – Ты нам лучше скажи, куда отправился сразу после того, как мы тебя отпустили?
– Домой, – нагло ухмыльнувшись, ответил Том. – Это человек десять подтвердить могут. Правда, Ганс?
– Господин несостоявшийся тесть не может подтвердить ваши слова, поскольку сам подозревается в убийстве Кати, – пробурчал комиссар.
– А он с какой стати? – удивился Том.
– С такой, что те же десять свидетелей, которые могут подтвердить ваше присутствие в доме всю вторую половину дня, могут подтвердить также, что Ганс очень болезненно реагировал на присутствие в своем доме кучи гостей. Он и в самом деле угрожал наложить на себя руки или на кого-нибудь из гостей, потому что жить в доме из-за жуткой тесноты стало невозможно.
– Это случилось после того, как наш двоюродный дедушка случайно положил в его кружку с успокоительным отваром трав свою вставную челюсть, – шепнула Ева мужу. – Но никто не принял его слова всерьез. Но между нами, Ганс и в самом деле в последние дни ходил сам не свой.
– Еще бы, если по утрам приходится простаивать в очереди в туалет по два часа, а потом оказывается, что этот самый туалет забился, так как тетушка Ильзе уронила в него свой парик – есть от чего взбеситься, – подтвердил Том, начиная подозрительно поглядывать на Ганса, словно ожидая увидеть на его лице явные признаки безумия.
– А так как Кати собралась переехать жить к нему, да еще не одна, а вместе со своим женихом, то это окончательно могло вывести Ганса из себя, и он убил ее, чтобы не принимать у себя, – закончил свою мысль Франц.
– Большей чуши в жизни не слышал, – фыркнул Ганс. – Понятно, я не был в восторге от наплыва гостей, но убивать их не стал бы. А если бы и стал, то начал не с Кати, а с одной мерзкой старухи, которая вам и наплела тут про меня с три короба.
– Не смейте так отзываться о тете Ильзе, – рассердилась Ева.
– А вы сами, – оживился Франц, обращаясь к Еве, – вы сами где были во второй половине дня?
– Уж не хотите ли вы сказать, что я могла убить свою сестру?
– Хочу, – подтвердил Франц, но тут же спохватился: – То есть не я хочу, а все те же свидетели подтверждают, что вы грозились убить ее.
– Мерзкая старуха! – теперь уже разозлилась Ева. – Ее и в самом деле давно следовало пристукнуть. Сразу после того, как она уронила свой парик в унитаз. Стало бы легче жить.
– Потише, – остерег Еву муж. – Они тут записывают каждое наше слово. Вдруг кто-нибудь и в самом деле тюкнет нашу лысую тетку, а они тебе сразу же предъявят обвинение в предумышленном убийстве.
– Уж коли зашел разговор об угрозах, то не стоит ли начать выяснение с тех двух писем, которые получила я и моя бедная погибшая сестренка. Письма-то были с ошибками, а в нашем обществе присутствуют две иностранные гражданки, – сказала Ева, бросив взгляд в сторону онемевших от возмущения Мариши с Аней.
– Держите меня, не то я действительно придушу эту наглую особу! – закричала Аня. – И не для того я больше двадцати лет изучала немецкий язык и заканчивала университет, чтобы какая-то баба с незаконченным средним образованием прилюдно намекала, что я пишу по-немецки с ошибками. Да вы предложите ей самой написать самое простенькое предложение – и увидите, что она наляпает в нем не меньше десяти ошибок. Они с сестрицей и накатали эти письма, чтобы свалить вину на меня и мою подругу. Хотя бы в орфографический словарь заглянули! Да это не семейка, а настоящее змеиное гнездо.
