Марк Фурман - Концерт в криминальной оправе
Конечно, физика и музыка — вещи серьезные. Но шутки, занимательные истории доставляют удовольствие всем. Поэтому хочется на этих страницах переключить читателей от будней моей суровой профессии, нераскрытых преступлений, поисков детективов и экспертов, мест происшествий, трупов и прочих традиционных атрибутов судебной медицины. Хочу, кстати, заметить, что иногда и у нас встречаются курьезные случаи, забавные ситуации. Натолкнул меня на мысль написать об этом юмористический рассказ Ярослава Гашека «Кое-что о судебных экспертах», который отец знаменитого Швейка заканчивает так: «Любопытны бывают заключения судебно-медицинской экспертизы. От этой экспертизы в 90 процентах дел зависит судьба обвиняемого. Поэтому, так странно выглядят заключения некого судебно-медицинского эксперта, который в одном случае заявил: «У обвиняемого наблюдалось чрезвычайное, бросающееся в глаза спокойствие», — а через две недели, в другом случае: «У обвиняемого наблюдалось чрезвычайное, бросающееся в глаза беспокойство!». А иногда приходилось слышать и такие вещи, что у слушателей от ужаса волосы встают дыбом. Я знаю одного эксперта-медика, который кажется очень добродушным, но не так давно он сказал в своем заключении: «По своему собственному опыту я знаю, что после удара топором не всякий падает сразу…».
Мало в чем уступает Я. Гашеку и признанный мастер мирового детектива К.Г.Честертон. Вот короткий отрывок из его рассказа «Потрясающие приключения майора Брауна»: «В своих речах судья стал все более походить на доктора или священника. Человеку, которого обвиняли в покушении на убийство из ревности, он сказал: «Я приговариваю вас к трем годам заключения, но твердо уверен, что все, что вам нужно сейчас, — это трехмесячный отдых на берегу моря».
Итак, мы тоже начинаем и открываем занавес в театре судебно-медицинских миниатюр.
Судебное приключение
Как-то зимой мне надо было ехать в суд по серьезному делу. Все необходимые бумаги были уложены в портфель заранее, но перед уходом я решил еще раз просмотреть акт экспертизы. Открываю портфель и…тут же в испуге захлопываю его. Внутри, между бумагами и книгами, что-то мелькнуло перед глазами, зашуршав, спряталось в глубине. «Несомненно, это что-то живое», — подумал я. Прислушиваюсь, в портфеле тихо. Но, как только дотронулся до него рукой, шуршание и царапанье внутри повторилось.
— Верно, это мышь. Но как ее удалить из портфеля? Теперь, наверное, надо признаться, что я испытываю некий трепет перед этими довольно безобидными животными, каких размеров они ни были.
— А вдруг это крыса, — еще больше ужасаюсь я, и мне становится не по себе.
Между тем, время не ждет. Пора отправляться в суд. По дороге в машине постепенно беру себя в руки и вырабатываю спасительный, на мой взгляд, план действий: одеваю перчатки, быстро открываю портфель и вытряхиваю все содержимое на снег. Мышь убежит, и тогда можно заняться бумагами, чтобы подготовиться к процессу. Однако, мы сильно запаздываем, секретарь уже торопит нас. Кажется, мой тщательно продуманный план обречен на неудачу…
Входит председательствующий, народные заседатели. Вводят подсудимого. Я сижу рядом с прокурором, но никого не замечаю. Читают обвинительное заключение, но я ничего не слышу. Мысли мои там, в портфеле. Как удалить ЭТО?
— Что ж, сделаю в перерыве. Но до перерыва еще далеко, процесс только начался. Допрашивают подсудимого. Кажется, у меня есть к нему вопросы… — Но они в портфеле. Я с опаской поглядываю на него, профессиональный долг оказывается выше страха. Внезапно решаюсь открыть портфель. Может быть, ЭТОМУ, уже надоело сидеть в темноте без воды и пищи, и оно убежит? Щелкнув замком, открываю портфель, и, приоткрыв половинки сантиметров на десять, замираю. Внутри — ни звука. Проходит минут двадцать, и вдруг в глубине его раздается тихое шуршание. Портфель, который, подобно черной комнатной собачке, примостился у левой ноги, я начинаю тихонько отодвигать в сторону. Взять в руки не решаюсь, закрывать тоже не хочется… Отодвигаю, отодвигаю, кажется никто не видит моих манипуляций, как вдруг ловлю удивленный взгляд одного из заседателей, сидящего слева от судьи. Молодая женщина в строгом черном костюме наблюдает с видимым любопытством за моими действиями. Оставляю портфель в покое, убираю ногу под стол и, жалко улыбнувшись, начинаю что-то чертить на листке бумаги. Потом смотрю на часы. До перерыва еще далеко.
Портфель, однако, открыт, и в нем что-то опять шуршит. Краем глаза наблюдаю за ним, но отодвигать уже не решаюсь. Женщина, как мне кажется, тоже невнимательно следит за событиями в зале, больше наблюдая за мной.
И вдруг — о, чудо! На краю портфеля сидит маленькая, чуть больше спичечного коробка, серенькая мышка. Несколько секунд назад ее там не было. Она даже кажется мне симпатичной. Поблескивают темные бусинки глаз, свешивается вниз тоненький, как прутик, хвостик. Я замираю, боясь ее вспугнуть: вдруг опять прыгнет в портфель! Так прошло несколько минут. Мышка пока не собирается покидать удобное местечко, ее миниатюрная головка любопытно поворачивается из стороны в сторону.
— Только не прячься! — молю я ее. И, словно услышав мою просьбу, мышка прыгает на пол. Я тотчас же захлопываю портфель. Она соскакивает с возвышения, на котором мы сидим, и, быстро перебирая лапками, бесстрашно пробегает вдоль первого ряда к скамейке, на которой сидит конвой. Потом пропадает в углу. Внезапно я вижу, что все встают. Объявлен перерыв. С облегчением беру «опустевший» портфель и устремляюсь к выходу…
Собака — друг человека?
Вот такое грустное событие, тоже запомнившееся надолго, но, как говорят в Одессе, с хорошим концом. В лесу неподалеку села, расположенного рядом с Владимиром, неизвестные около часа ночи напали на девушку, возвращавшуюся домой с работы. Надя оказалась молодцом. Она сумела вырваться из рук пьяных подонков и убежала в деревню. Отец девушки вызвал милицию, однако, из за темноты задержать никого не удалось.
Наутро Надя с направлением милиции пришла на прием. Едва сдерживая слезы, она рассказала о случившемся. Действительно, на девушку больно было смотреть: вся в царапинах, кровоподтеки на руках, глаза припухшие, усталые, то ли от слез, то ли от недосыпания.
— Неужели ты ничего не запомнила? — спрашиваю ее. — Может быть, какая-нибудь примета бросилась в глаза, имя, кличка? Ведь их было несколько человек.
Девушка беспомощно разводит руками: — Все произошло так быстро… В милиции уже спрашивали об этом. Когда я вырвалась во второй раз, то укусила кого-то из них за руку. Пожалуй, довольно сильно, он даже вскрикнул от боли. Больше ничего не помню.
Закончив осмотр и записав повреждения в амбулаторный журнал, я выписал Наде направление к хирургу.
— Да, вот что я еще вспомнила, доктор, — говорит она с порога. — Когда они на меня напали, вместе с ними была собака. Маленькая, вероятно, собачонка и не злая. Лаяла она не очень громко. Один из парней тогда крикнул другому: «Убери Муху, все-таки увязалась за нами». Но собачонка, видно, не давалась им. Почти у самой деревни, уже убегая, я все слышала ее лай.
Звоню в милицию.
— Ищут ребята, — отвечает дежурный, — но пока ничего утешительного.
— А знаете ли вы про Муху?
— Какую еще муху, — слышу в ответ. — Сейчас осень, мухи давно пропали.
Однако, узнав в чем дело, дежурный по рации связывается с оперативной группой. Спустя час — полтора трое «незнакомцев» уже находились в милиции. У одного из них, высокого мрачного парня, рядом с большим пальцем правой руки четко был заметен след свежего укуса.
Главная героиня этих событий — Муха, оказалась небольшой беленькой дворняжкой с черными подпалинами, доброго, но беспокойного нрава. Подобно стрелке компаса, она указывала на своего беспутного хозяина, который отсыпался дома после ночных похождений. Теперь он вряд ли согласится с общепринятым утверждением, что собака — друг человека…
А вот другая, тоже «собачья» история.
…Ночью в одном из поселков области внезапно загорелся дом председателя колхоза. На месте происшествия криминалист обнаружил кусок ветоши, промасленной тряпки, что позволило выдвинуть версию об умышленном поджоге, замечу, впоследствии подтвердившуюся. На следующий день выявился и подозреваемый Степан И., понятно, отрицавший свою причастность к случившемуся. Во внутреннем кармане фуфайки И. тоже нашли ветошь, однако, этот факт еще ни о чем не говорил: Степан работал трактористом и подобными вещами пользовался постоянно.
Когда эксперт осмотрел под микроскопом обнаруженную у дома тряпку, он заметил на ее поверхности несколько длинных рыжеватых волосков. Эксперт еще не мог объяснить их происхождения, но в целях сравнения, осмотрел и ветошь из кармана И. Там оказались те же рыжеватые волосы! Логически сходство волос на вещественных доказательствах указывало на единый источник их происхождения. Вскоре из бюро судебно-медицинской экспертизы, где изучают биологические объекты, пришло заключение: рыжеватые волосы принадлежали собаке.
![Игорь Гриньков - Откровения судебного медика [сборник]](/uploads/posts/books/119158/119158.jpg)
