Марина Серова - Она ушла, не попрощавшись
Ухмылка на лице Ольшанского потухла, но он продолжал хорохориться.
— Не пойму, к чему ты клонишь, начальник? Хочешь обвинение предъявить — предъявляй. А нечего предъявлять, так отпускай. Я и так из-за тебя поезд пропустил. Теперь новый билет брать.
— Боюсь, билет тебе уже не понадобится, — сказал Мельников. — Отсюда тебя увезут на машине. С почетом, так сказать. Бесплатно.
— По какому праву? Ты, начальник, не тяни кота за хвост. Давай по существу, — настаивал Влад.
— Можно и по существу. Скажите, гражданин Ольшанский, вы знакомы с гражданкой Крутцовой Элеонорой Андреевной?
— А если знаком, то что? В тюрьму за это посадишь? — не унимался он.
— За это не посажу, а вот за то, что ювелирные украшения в количестве восемнадцати предметов, включая гарнитуры, присвоил, за это обязательно посажу. За это и за двенадцать других эпизодов, совершенных в разных городах на территории Российской Федерации.
— Ложь. Ложь и клевета, гражданин начальник! А за клевету и к ответу привлечь недолго, — выкрикнул Ольшанский. — Где доказательства, где заявление, где свидетели? Нету! И быть не может, потому что ничего противозаконного я не совершал.
— А чего бежал тогда? — вступила я в разговор. — Чего из поезда удрал, угрожал зачем?
— С чего вы взяли, что я убегал? Просто вспомнил, что оставил кое-что в гостинице, вот и торопился с поезда сойти. Отправление уже объявили, а вы встали на дороге, вот я и погорячился.
— И сумки свои поэтому бросили? — переспросила я.
— Какие сумки? Не было у меня никаких сумок. Без багажа ехал, — отнекивался задержанный.
— Бросьте, Ольшанский. Я приведу не меньше пяти свидетелей, которые смогут подтвердить, что багаж у вас был. Чемодан и спортивная сумка. И через несколько минут, как только придут понятые, будет произведен обыск ваших личных вещей.
— А санкция на обыск у тебя имеется, начальник? Без санкции не имеешь права! У нас правовое государство или как?
— Не переживай, Ольшанский, и санкция имеется, и заявление. Все по закону. Это даже хорошо, что ты так закон уважаешь. Легче сидеть будет.
— А ну, предъяви! — потребовал Влад.
— На, читай. Мне не жалко.
С этими словами Мельников полез в нагрудный карман и вынул оттуда листы, сложенные вдвое.
— Вот заявление пострадавшей, в котором она обращается в правоохранительные органы с просьбой найти ювелирные украшения, украденные у нее. А вот и санкция на задержание гражданина Ольшанского Владислава Юрьевича, подозреваемого в совершении данной кражи, и на проведение обыска багажа, жилища, а также личного досмотра подозреваемого.
Ольшанский выхватил листы из рук Мельникова и принялся их изучать. Я повернулась к задержанному спиной и вопросительно взглянула на Мельникова. Интересно, когда он успел взять заявление от потерпевшей, да еще получить санкцию на задержание? Всю ночь дежурил у гостиницы. Оттуда поехал сразу на вокзал. Непонятно! Мой вопросительный взгляд Мельников игнорировал, а задать этот вопрос вслух я не могла.
Налюбовавшись печатями и подписями на документах, Ольшанский бросил листы на стол.
— Это ничего не меняет. Можете обыскивать меня, сколько вам влезет. Можете даже обыскать номер в гостинице, в котором я останавливался. Найти вам все равно ничего не удастся.
— Посмотрим, — протянул Мельников.
В дверь заглянул дежурный.
— Вы понятых просили? Они за дверью ждут.
— Пусть проходят. И вот еще что, будьте добры, принесите багаж гражданина Ольшанского, — попросил Мельников.
— Будет сделано, — отрапортовал дежурный.
— Присядь, протокол писать будешь, — шепнул дежурному Мельников.
В комнату вошли две женщины. Обе в синих халатах с логотипом Российских железных дорог. Мельников объяснил им смысл процедуры, которую предстояло провести. Женщины понимающе покивали и встали у стеночки. Дежурный внес в комнату чемодан и спортивную сумку.
Мельников приступил к процедуре осмотра.
— Скажите, гражданин Ольшанский, это ваши вещи?
— Нет, не мои! У меня с собой не было багажа.
— Так и запишем. Подозреваемый в дорожном чемодане и спортивной сумке признать свой багаж отказался. Идем дальше.
Из-за протокола процедура обыска затянулась. Мельников осмотрел сумку, тщательно перетрясая каждую вещь. Прощупал все швы. Ничего не обнаружив, перешел к чемодану. Опять начал перетрясать вещи, прощупывать швы, простукивать дно и бока чемодана. Драгоценностей в чемодане не было. Тогда Мельников приступил к личному досмотру. Похлопал по карманам, пробежался руками по штанинам. Потребовал снять туфли и проверил каблуки. Ничего. Довольный Ольшанский ухмылялся все шире и шире. Женщины, приглашенные в качестве понятых, заскучав, глазели по сторонам. Лицо Мельникова выдавало недоумение. Как же так? Вроде все просчитали, все предусмотрели, а оказалось, что драгоценностей при задержанном нет.
Мне тоже было не по себе. Вон какую кашу заварила, и все напрасно! Как теперь вину Ольшанского доказывать? Да и задержать его мы не сможем. Основания какие? Правда, есть санкция, но каким путем Мельников ее получил? Неизвестно. Не желая признавать поражение, Андрюха принялся осматривать вещи по второму кругу.
— Все, начальник, отпускай меня. Сам видишь, ничего у тебя на меня нет. Давай, заканчивай балаган. Разойдемся полюбовно. Я даже жалобу на тебя катать не стану, — предложил Ольшанский.
Нет, не может быть, чтобы я ошибалась. Драгоценности у Влада, им больше просто негде быть! Я потянула к себе чемодан. Он был новенький, добротный. Кожаный, с выдвижной ручкой и широкой металлической вставкой на крышке. Я пощупала дно, провела руками по обивке. Взяла за ручку и встряхнула. В глубине чемодана что-то глухо звякнуло.
— Эй, а ты куда лезешь? Гражданин начальник, кто из вас обыск производит? Ты или баба твоя? — возмутился Ольшанский.
Я заметила, как забегали его глаза. Ага, значит, я все же права! Не обращая внимания на его возмущение, я снова придвинула к себе чемодан и принялась изучать его более тщательно. Потом потребовала, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Дайте нож!
Дежурный вопросительно взглянул на Мельникова. Тот утвердительно кивнул. Дежурный поспешно вышел и через минуту вернулся, неся перочинный нож. Я вытащила лезвие и осторожно поддела металлическую вставку. Под ней оказалось небольшое углубление. Мучиться, откручивая пластину, я не стала. Просто вырезала ее из кожи. Взглядам всех присутствующих открылась впечатляющая картина. К внутренней стороне пластины обычным монтажным скотчем был приклеен черный замшевый мешочек. Я оторвала скотч и высыпала содержимое мешочка на стол. Сомнений не было, на столе лежали драгоценности Элеоноры.
— Это не мое! Я не признавал этого проклятого чемодана. У меня не было багажа! — начал выкрикивать Ольшанский.
Но его уже никто не слушал. Задержанного увели. Я взяла Мельникова под локоть и вывела в коридор.
— Да, Мельников, поразил ты меня. Не думала, что ты такой расторопный. Скажи на милость, как тебе удалось убедить Элеонору написать заявление, и когда ты успел получить санкцию на задержание? — задала я вопрос, который не давал мне покоя.
Приятель отвел глаза в сторону и пробурчал что-то невнятное.
— Чего ты мямлишь? Говори, когда ты все успел?
— Понимаешь, Тань, времени-то было совсем мало, а я предполагал, что бумаги понадобятся. Вот и пришлось выкручиваться, — Мельников вздохнул и торопливо добавил: — Но я все исправлю.
— Чего исправишь?
У меня появились смутные подозрения насчет законности действий Андрюхи, и я прошептала:
— Ты что, подделал бумаги? Ты предъявил Ольшанскому липовые документы?
— Между прочим, у него у самого документы такие же, — тоже шепотом ответил Андрюха. — Я просто действовал его же методами.
— Ну ты даешь! — восхищенно произнесла я. — Никогда бы не подумала, что ты на такое способен.
— С тобой свяжешься, еще и не такому научишься, — буркнул Мельников и скрылся в кабинете.
* * *Неделю спустя я сидела в доме Крутцовых. Просторная гостиная вместила в себя всех желающих. Как представляла себе когда-то Элеонора, я собрала всех героев в одной комнате и собиралась рассказать, как все на самом деле было.
Ленка Зубова, на правах главной героини рассказа, восседала с важным видом в центре комнаты. Она на время сложила с себя полномочия домработницы и теперь наслаждалась вниманием присутствующих. Как ни фантастично это звучит, но обязанности по обслуживанию гостей взяла на себя Элеонора. С подносом в руках она обходила присутствующих, предлагая им напитки.
Брат Элеоноры, Леха, полулежал в специально для него приобретенном кресле. Большую часть бинтов с него уже сняли. Синяки на лице зажили. Обе ноги и правая рука были еще в гипсе. Зато левая работала великолепно!
