Марина Жданова - Смерть в белом халате
Если все сложится удачно, если они с Антоном не окончательно затерли отпечатки пальцев на орудии убийства, экспертиза покажет, кто подложил Савичеву вилку. Майор Громыко считает, что столовый прибор принес один из родственников пациентов, а Александр Алексеевич его просто украл. Громыко поверил кухарке, которая утверждала, что все вилки у нее на строгом учете. А если женщина ошиблась? Если ее отвлекли и украли вилку уже после того, как она забрала посуду у пациентов после обеда? Сделать это мог кто угодно.
В любом случае, если экспертиза обнаружит отпечатки пальцев преступника, все поиски разом закончатся, загадки разрешатся, а виновные понесут заслуженное наказание. Пока же Виктор не был настроен на пассивное ожидание. Он хотел съездить на квартиру Семенова, разговорить какую-нибудь наблюдательную бабулю, и выяснить, кто претендует на жилье, а если удастся, то поговорить с хозяином. Если, конечно, до него это не сделал майор Громыко.
– Вы случайно не ездили на квартиру Семенова? – спросил Плеханов у старшего лейтенанта.
– Нет. Но в свете открывшихся обстоятельств нужно обязательно туда съездить.
– Может, лучше поехать мне? Как гражданскому лицу. – Предложил Виктор. Он был уверен – Сомов откажет ему в этой просьбе, и был готов ехать вопреки запрету милиционера, но Евгений Николаевич улыбнулся.
– Хорошая идея. Я не могу отлучиться сейчас, а мойор Громыко на выезде. Честно говоря, – Сомов в задумчивости дотронулся до подбородка, – мойор и не стал бы этим зониматься. Зачем ему нероскрытое убийство? Проще списать все на ненормального Савичева.
Виктор нахмурился.
– Поезжайте, Виктор. Это будет нашим маленьким секретом. Росспросите соседей, посмотрите на окна.… А я пока попробую выяснить по внутренним каналам, на кого сейчас зописана квортира убитого. Если вы ничего не выясните, и мое маленькое росследование не увенчается успехом, я поеду сам. В выходной. Вы знаете адрес?
– Знаю. Я только заеду домой за мобильником. Запишите мой номер и позвоните, как только будут известны результаты экспертизы.
* * *У подъезда, в котором жил Семенов, вопреки ожиданиям Плеханова, никого не было. Женщины не сидели на лавочке, не обсуждали происшествия, не рассказывали последние новости сериальной жизни. Виктор посмотрел на окна второго этажа и вошел в подъезд.
Дверь квартиры покойного Павла Петровича была закрыта, на звонок никто не ответил, зато из квартиры напротив выглянула маленькая старушка в круглых очочках. Она с любопытством посмотрела на Виктора
– Молодой человек, вам кого?
– Я из ЖЭКа, – соврал Плеханов. – Не знаете, где соседи? Они четвертый месяц квартплату не платят.
– Ох, – бабка вышла на лестничную клетку и предъявила на обозрение старый линялый спортивный костюм, поверх которого был наброшен не менее старый пуховой платок. – В психушке он.
– В психушке? – Виктор решил плыть по течению, авось старушка сама все разболтает.
– Очень просто. Женщина его довела, вот и свихнулся, бедняга.
– Женщина?
Бабка обрадовалась тому, что собеседник не спешит уходить, и напустила на себя таинственный вид.
– Темная это история! Приходила к Павлу Петровичу молоденькая барышня. Я ему говорила: не водись с прохиндейкой, а он не слушал. Домой ее пускал, денег давал! Сама видела. Как звать ее, не помню. Часто она тут бывала, но со мной никогда не здоровалась. Ругались они с Павлом Петровичем сильно, но эта стерва всегда довольная уходила. Теперь она в его квартире жить будет. Они с мужем уже и ремонт закончили, осталось мебель привезти. А бедный Павел Петрович с ума сошел.
– Не понял, – удивился Виктор.
– А чего ж непонятного? Они ж из-за квартиры ругались. Она его уговаривала документы на нее оформить, а он отказывался. Долго отказывался. Уж не знаю, чем она Павла Петровича прижала, но, наверное, уговорила. Тут стены тонкие, много всего услышать можно.
«Особенно, если специально подслушивать», – подумал Плеханов, но вслух этого не сказал, просто спросил:
– А что за девушка? Кто она такая?
– Кто-кто! Такой большой, а сам не догадываешься?! Любовница, вестимо! И не стеснялась, при живом-то муже! Сама стройненькая, глазищи огромные, злые, и губы кривит, будто усмехается. А мужчины ее хорошенькой считают. Волосы у нее уж больно хороши! Длинные, волнистые, черные. У меня в молодости точно такие же были.
– А мужа ее вы не видели? Может, лучше к нему обратиться? – Виктор не знал девушку, которая поселилась в квартире покойного Семенова, поэтому решил расспросить о ее супруге.
– Как не видеть, видела, конечно. У меня глаз наметан и слышу, слава Богу, хорошо. Когда дверь открывал, я в глазок поглядела, но пока с ключами возилась, он уже ушел. Потом мы с ним поговорили о том, что ему, как новому жильцу, придется мыть лестничную площадку. И он согласился! Славный человек. Высокий, светленький, лицо доброе, словно ангельское, полноват слегка, но не толстый. И чего только он в этой девке нашел?!
Плеханов помрачнел. Значит, бабка не знала имен, а описания были слишком расплывчатыми. Мало ли по городу темноволосых девушек и молодых людей с ангельскими лицами? По крайней мере, Геннадий Андреевич под описание не подходил, да и не было у заведующего молоденькой жены.
В это время в кармане джинсов зазвонил телефон.
– Из ЖЭКа. Меня ищут, – пояснил Плеханов и отошел в сторону.
– Алло.
– Виктор? Это Сомов.
– Евгений Николаевич? Готовы результаты?
Милиционер кашлянул.
– Нет. И сегодня, скорее всего, готовы не будут. Завтра, новерное, тоже. У них компьютер из строя вышел, придется подождать, пока починят.
– Ясно.
– Вы сейчас где?
Виктор оглянулся на старушку, но та демонстративно отвернулась и делала вид, что рассматривает потолок.
– Я у Семенова, – ответил Плеханов. – Разбираюсь.
– Хорошо. Удачи! Сообщите мне о результатах.
Бабка демонстративно покашляла, и Плеханов нажал «сброс».
– Вы, молодой человек, – сказала старушка, – приходите в выходные. Они, наверное, переезжать будут. Вот тогда и поговорите насчет оплаты. А много ль должны-то?
– За четыре месяца.
– А точно сколько?
– Не положено. Вы, бабушка, мне очень помогли. Спасибо.
– Не за что, – пожилая женщина скрылась за дверью, и Плеханов спустился вниз.
* * *Так как результаты вскрытия и экспертизы орудия убийства будут готовы, в лучшем случае, не раньше завтрашнего дня, Виктору не было смысла заезжать к Сомову. О разговоре со старушкой в спортивном костюме он сможет рассказать позже. Все равно эта информация оказалась почти бесполезной – она не пролила свет на личность владельцев квартиры, пусть даже ставила под сомнение виновность заведующего «Кащенкой» и «эмбриона». Выводы делать было слишком рано.
Виктор позвонил Максу и договорился приехать домой к его отцу. Он хотел помочь другу, а заодно наказать нечистого на руку «предпринимателя». Хотя бы в этом случае справедливость должна быть восстановлена. Однако теперь он колебался. Днем, находясь под впечатлением от рассказа друга и горя желанием разорвать наглого Вадима в клочья, он придумал не совсем правильный план действий. Он, конечно, предложит его отцу Макса, но не будет настаивать и поймет, если этот план так и останется планом. В глубине души он даже желал именно такого расклада. Но отступать было поздно.
Прежде чем войти в подъезд, Плеханов решил пройтись вдоль импровизированной стоянки. Напротив дома, где жила семья Куликовых, располагался пустырь, который отделяла от подъездов небольшая засаженная кустами площадка. Раньше здесь стояли детские качели и горка, но хлипкие деревянные конструкции быстро пришли в негодность, и теперь вместо детской площадки рос кустарник; несколько старых берез, отмечавших место, рядом с которым раньше стояли качели.
Максим не сомневался, что на пустыре построят дом или небольшой магазин. «Свято место пусто не бывает, – говорил он. – Земля дорогая, место хорошее, вполне хватит, для постройки двух или даже трехподъездной многоэтажки». Но сейчас за заросшей кустарником бывшей детской площадкой расположился небольшой деревянный навес и пара металлических гаражей, в одном из которых, как предположил Виктор, и сидел единственный охранник, по совместительству владелец стоянки – Вадим. Автомобилей было мало – двое бежевых «Жигулей», черная «Волга», серебристый Форд. Ближе к вечеру, когда люди начнут возвращаться с работы, машины займут почти весь пустырь.
Виктор неспеша прошел мимо, потом вернулся.
– Хозяин! – крикнул он.
Из металлического гаража выглянула заспанная пухлая физиономия. Несмотря на толстоватые щеки и мягкие линии подбородка, лицо мужчины казалось суровым, каменным, как у какого-нибудь памятника воинам-освободителям. Только не было в нем ни мужественности, ни волевого взгляда, лишь недовольство и раздражение.
