Анна и Сергей Литвиновы - Ревность волхвов
Мне удалось пройти процедуру первому. Лесе — второй. Когда мы столкнулись с ней на пороге кабинета, она шепнула: «Иди в машину и заводи мотор».
Ее голос звучал безапелляционно, и я подчинился.
Через пять минут она прыгнула на пассажирское сиденье. Щетки работали вовсю, сгребая с лобового стекла снег.
— Поехали домой, — скомандовала Леся. — У нас очень мало времени.
— Мало — для чего?
— Слава богу, в нашем доме впервые со дня убийства никого нет.
— И что?
— Можно кое-что поискать.
— Что именно?
— Если б я знала, — развела руками девушка.
Я не стал возражать. Неэтично, конечно, рыться в вещах наших спутников, но… В случае убийства этика отходит на второй план. Душегубов не ловят в стерильно-белых перчатках. Это вам не анализ ДНК.
Мы подъехали к коттеджу номер два — где проживали Женя, Родион со Стеллой и девушки.
Я, кажется, уже упоминал, что наши дома почти никогда не запирались. На всех постояльцев коттеджа имелся всего один ключ. Обычно он лежал, на всякий случай, в сундуке с дровами для камина.
Вот и сейчас коттедж оказался открыт.
Леся остановилась в предбаннике. Стала поднимать горнолыжные ботинки, что стояли у стены рядами, и осматривать подошвы.
А мне скомандовала:
— Надо искать вещи с пятнами крови. Когда убили Вадима, крови было много, убийца должен был испачкаться…
Я начал с комнаты Жени. Там пахло валерьянкой.
Носильные вещи помещались в небольшом шкафчике, на вешалках, прибитых к стене, и в чемодане под кроватью.
Вскоре ко мне присоединилась сыщица.
— Саня мне сказал, — доложил я ей, — что, когда Петя выходил в день убийства из коттеджа Вадима, он был в красной ушанке, желтом пуховике и серых штанах.
— Вот как?
Мужской желтый пуховик и серые горнолыжные штаны висели на вешалке.
Леся осмотрела их тщательнейшим образом, особенно штаны.
— Ни пятнышка… — пробормотала она. И попросила меня: — Просмотри, пожалуйста, их аптечку. «Фервексы» всякие откладывай, а незнакомые названия выписывай, ладно?
Я снова подметил, что моя напарница ведет себя со мной гораздо мягче, чем раньше.
Сама она залезла в чемодан и стала, в прямом и переносном смысле, рыться в чужом грязном белье.
— А Женька-то неряха… Лифчики аж черные!.. – пробормотала она как бы про себя, но я понял, что не так уж ей безразличен мой фортель с госпожой Гореловой.
Медикаментов у парочки нашлось множество. Я откладывал в одну сторону общеизвестные, вроде геделикса и арбидола, а незнакомые фиксировал в записнухе своего мобильника: арифон… цинкит… лепонекс… найз… феназепам… аевит…
Леся вдруг присвистнула.
— Что, кровь? — отвлекся я.
— Лучше.
Она вытащила из потайного отделения чемодана и продемонстрировала мне коробочку зеленого бархата. Открыла ее. Внутри оказались изумительной красоты золотые серьги с громадными изумрудами. Из того же кармана девушка извлекла новогоднюю открытку. Раскрыла ее. В открытке было написано аккуратным почерком лишь два слова: «Моей любимой…»
— Забавно… — Задумчиво протянула Леся. — И странно…
— Что странного? Петя сделала подарок жене на Новый год.
— Думаешь? — с сомнением переспросила девушка. — Сфоткай, пожалуйста, и серьги, и открытку.
Я пару раз щелкнул фотоаппаратом своего телефончика.
Леся положила коробочку на место.
— А следов крови нет нигде, — сообщила она.
Я закончил опись незнакомых мне лекарств.
— Окровавленные вещи убийца мог просто закопать в снег, — возразил я.
— Мог-то он мог, но рано или поздно снег сойдет…
— Но нас к тому времени здесь уже не будет…
— Знаешь, что, Вань, поставь, пожалуйста, чайник и налей нам чаю.
— Зачем?
— Скоро наши вернутся.
Леся оказалась предусмотрительной. Я отправился выполнять указание. Девушка переместилась в комнату, где размещались Родион и Стелла.
Я расставил чашки и вскоре присоединился к ней. Пока сыщица рассматривала одежду, я залез в тумбочку, принадлежащую Родиону. Там лежала дорогая кожаная визитница, ломившаяся от карточек. Я перелистал ее.
— Вот интересно, — сказал я вслух Лесе, — сотни визиток, и ни одной известной фирмы. Никакого тебе «Самсунга», или «Хьюлетт-Паккард», или «ИКЕА». Все какие-то ООО «Корвет» и ИЧП Налбандян Ашот Айрапетович… Что у Родиона за бизнес?
— А ты сам у него спроси, — усмехнулась сыщица. — Посмотрим, что он ответит.
Помимо карточек, я отыскал записную книжку, потрепанную, но также из дорогой кожи. На каждую букву в нее оказались вписаны десятки номеров. Много абонентов зашифрованы инициалами, например, «А.Г.Т.» или «Ж.Л-б». Возле таких, как правило, значатся мобильные номера. Есть и контакты, обозначенные латинскими литерами: «W.Q.S.», «GLB», «Z.R.F.»…Телефоны, относящиеся к ним, начинались явно не с российских кодов. Я щелкнул пару страниц своим телефончиком.
На последней странице записнухи значилось:
БНГ — МРМН: 18—22
МРМН — РВНМ: 2—3
РВНМ — СТКГЛ: 2—3
Я не знал, что означали пометки, но они меня заинтриговали, и их я тоже на всякий случай сфоткал.
Странный, странный человек наш Родион…
В этот момент послышался шум подъезжающей машины.
— Атас, — тихонько молвила Леся.
Я бросил книжку в тумбочку. Она поспешно задвинула под кровать чемодан, принадлежащий Сыромятским.
Мы бросились в гостиную и спустя пару секунд уже сидели, словно добрые друзья, друг против друга за кружками чаю. Чай уже успел слегка остыть, зато мы, кажется, не вызвали подозрений.
Первой, с помощью Насти, в гостиную вошла Женя. Ей явно не доставило удовольствия видеть нас с Лесей мирно беседующими за чаем.
Настя усадила подругу в кресло и отправилась на кухню. К ней присоединилась Стелла.
Родион исчез в своей комнате.
Если два дня назад, когда я носил Женю на руках, от нее распространялись волны позитивной энергии, притягивающей меня, словно наэлектризованную бумажку, то теперь она излучала мощное отрицательное поле. И это поле отталкивало меня. Прямо-таки ощутимо — из комнаты, из домика, из Жениной жизни.
Я поспешно допил чай и бросил Лесе: «Пойду покурю».
Юная сыщица через пару минут тоже выбралась на крыльцо. Потянулась к моей сигарете:
— Дай затянусь.
— Возьми целую.
— Не хочу. Неохота привыкать.
Я дал ей затянуться.
Наши отношения с Лесей описали круг и снова пришли к той же точке, откуда начинались. Опять одна сигарета на двоих. Это уже было, было, было…
— Ты много нашел незнакомых лекарств у Гореловых? — спросила девушка.
— Достаточно. Может, я просто мало болею?
— Постучи по дереву!.. А ты можешь узнать по Интернету, что это за препараты?
— Легко.
— А я хочу наконец побеседовать со Стеллой.
— По-моему, рылись в чужих вещах мы зря.
В ответ девушка только пожала плечами.
— Я лично ничего особенного не нашел, за исключением очередного подтверждения того, что Родион — странный человек.
Я продемонстрировал девушке на дисплее мобильника сфотографированную мною запись на последней страничке его блокнота:
БНГК — МРМН: 18—22
МРМН — РВНМ: 2—3
РВНМИ — СТКГЛ: 2—3
— Да, любопытно… — без особого интереса молвила Леся. — Да еще эти серьги с изумрудами…
— А что серьги? Петька подарил Жене на Новый год, что тут странного?
— Если бы подарил он, да на Новый год, она бы их надела на новогоднюю вечеринку. А не прятала бы в потайном кармане чемодана.
— Ты думаешь?
— Любая женщина поступила бы так.
— Значит, ей, втайне от мужа, подарил серьги Вадим, который, вопреки ее утверждениям, до самого последнего времени оставался ее любовником.
— Может быть, — вздохнула Леся. — Но ты, Ваня, слишком скор на выводы.
Я отправился в свой домик. Снег валил по-прежнему. Даже подножия горы не было видно в тумане.
Иннокентий и Валентина заперлись в своей комнате.
Саня торчал у телевизора.
Через двадцать минут интернет-серфинга я узнал, отталкиваясь от списка лекарств, что Петр Горелов, по всей видимости, лечился от простатита. Против воли у меня в голове прозвучали грозные слова рекламы: «Простатит… Учащенное мочеиспускание… Импотенция…» Импотенция… Может, у Горелова, грубо говоря, не стоял? А его жена развлекалась со всеми подряд (судя по тому, как она вела себя со мной, это вполне возможно). И с Сухаровым в том числе. Вот вам и мотив — даже более мощный, чем деньги, — чтобы убить Вадима, а самому покончить с собой… Эх, Петька, псих ты ненормальный…
Однако пара препаратов, найденные нами в чемодане Гореловых — феназепам и лепонекс, — к простатиту отношения не имели. Феназепам — легкий транквилизатор, снотворное, а вот «лепонекс (как я узнал из Интернета) — антипсихотический препарат, показанный при лечении шизофрении». Значит, Петя реально был ненормальным и даже лечился? А что, очень похоже… Мне опять вспомнился разговор Жени с Настей, случайно подслушанный мною в первый день нашего пребывания здесь… И то, как Горелов странно, заторможенно выглядел на следующий день после убийства Вадима… И эта дикая история с дуэлью…
