Марина Серова - Египетские вечера
Галя — дура. С таким человеком нельзя в кошки-мышки играть. Хотя, возможно, она и не подозревает, что Олег причастен к смерти Глеба и Никиты. Кража — это не так страшно. Жаль, что никаким образом нельзя ее сейчас предупредить.
Я разволновалась не на шутку. Но машина легко катила к намеченной цели.
Я снова не стала подъезжать к самой даче, а оставила «шестерку» неподалеку. Вышла, хлопнула дверью. Проверила пистолет в кармане брюк, наручники на поясе. И надела бронежилет, набросив поверх него курточку. Если не присматриваться, никто ничего не поймет.
Когда я подошла к калитке, кругом было тихо. Но замка на доме я не увидела, значит, там, внутри, кто-то есть.
Я вошла в сад и на носочках приблизилась к даче, заглянула в окно. Никого. Подошла к другому. И то, что я увидела, меня не порадовало.
На стуле сидала привязанная к его спинке Галина. Рядом никого. Кажется, она была без сознания. Но куда делся Быстряков? Это ведь он ее привязал. Больше некому.
А что, если я нарвусь здесь еще и на Воронежского? Что тогда делать с двумя здоровенными мужиками? По одному с каждым из них справиться мне труда не составит, но если налетят оба сразу, то не знаю, получится ли. Значит, надо действовать осторожно, выверяя любой шаг.
Могли ли они оставить мне приманку в виде Гали на стуле?
Если это так, то они ждут меня.
А должны ли они меня ждать?
Галина наверняка сказала о том, что поведала мне историю с вазой. Но она могла доложить им и то, что поехала я сразу. Значит, вроде бы должна была уже здесь побывать.
Быстрякова она успокоила, сказав, что место назвала мне неправильно. На что она надеялась?
Мне бы понять — заодно она с ними или все же нет. И на самом ли деле Воронежский здесь? В любом случае пока немного подожду.
А что, если Гале «Скорую» вызывать надо? Может, она сильно пострадала и теперь нуждается в помощи?
Эта женщина столько раз меня обманывала и подставляла. Могу я с ней поступить таким же образом? Я, можно сказать, чуть под электричку из-за нее не попала. И все же надо узнать, что с ней. Не могу я спокойно стоять тут и смотреть.
Сперва я решила обойти дом со всех сторон. Но никого не было. Даже посторонних звуков и шорохов я не услышала.
Затем я осторожно проскользнула в дом. Тишина. Прошла в ту комнату, где была привязана Галина. Подошла к ней и положила пальцы на шею. Пульс был, значит, она жива. На теле никаких повреждений. Вот только губа разбита.
Я потрогала женщину за плечо.
— Галя, очнись, — сказала я тихо.
Она медленно стала открывать глаза.
— Я сказала правду, — прошептали ее пересохшие губы.
— Галя, это я. Посмотри на меня. Ты снова убежала?
Молодая женщина посмотрела на меня, потом, видно, поняла, в чем дело, и глаза ее выразили испуг.
— Уходи отсюда. Он сейчас придет.
— Кто? — спросила я.
— Олег. Он тут. Недалеко. Он не мог никуда уйти. Он ищет вазу. Но я все равно не скажу ему, куда ее спрятала.
— Ты зачем меня обманула?
— За кого ты меня принимаешь? — тихо засмеялась она. — Я, конечно, много ошибок в жизни совершила, но теперь уж буду стоять до конца. Если Олег не хочет со мной делиться, то я заберу все. Сама. И ты тоже никогда не узнаешь правды. Мне терять нечего.
— Галя, ты Быстрякова не за того принимаешь. Он не просто вор, он убийца. Скорее всего, это именно он убил Глеба и Никиту. И мне кажется, что не один.
Галина посмотрела на меня безумными глазами, а потом опять засмеялась.
— Это ты его не за того принимаешь. — Ее улыбка повергла меня в страх.
Я стала развязывать женщину. Она сидела и смотрела на меня без всякого участия. Потом потерла руки и спросила:
— И что дальше? Что ты хочешь теперь делать?
— Не знаю пока. Быстряков точно вазу не нашел?
— Думаю, нет. Видимо, потому и не убил меня. Надеется, что я признаюсь, куда ее спрятала.
— А зачем ты вообще с ним сюда приехала? Если ты такая умная, прикатила бы одна, забрала ее и свалила.
— Так надо. И я не уйду отсюда. Я хочу посмотреть, как он упрашивать меня будет, — с безумным видом проговорила Галя. — А он обязательно станет это делать. На коленях валяться, ноги целовать.
Мне стало скучно ее слушать.
— Ладно, ты, если хочешь, сиди тут, а я выйду пройдусь.
— Никуда ты не пойдешь!
Я повернулась на новый голос. В дверях стоял Быстряков собственной персоной.
— Олег, — улыбнулась я, — какая встреча…
— Ты рада? — удивился он, сел на стул и закинул ногу на ногу. — Я и не думал, что такое возможно.
— Быстряков, я все про тебя знаю. — Я посмотрела на него совершенно спокойно. — Так что больше ты мне лапши на уши не навешаешь.
— Совсем все? — спросил он, улыбаясь.
Боже, какая у нас милая компания! Галя улыбается, Быстряков тоже. И я туда же. Даже тошно становится.
— Думаю, что практически все, — ответила я. — Я знаю, что ты убил Глеба, Никиту и украл ценную вазу. Так что тюрьма по тебе уже плачет.
— Татьяна, ты же умная женщина. Неужели ты думаешь, что я спокойно дам связать мне ручки и отвести в то место, на которое ты намекаешь? — Олег выглядел очень противно, хоть и лыбился, как идиот.
— Значит, ты не отрицаешь, что причастен к убийствам? — поймала я его.
— Хорошее слово — «причастен».
— И про Воронежского я знаю, — решила я пойти ва-банк.
Но реакция Быстрякова была такой, что я даже испугалась. Он начал безудержно хохотать. Он так задорно смеялся, хватаясь при этом за живот, что и мой рот готов был расплыться в улыбке.
— И что ты так ржешь? — не выдержала я. — Что смешного я сказала?
— Ты знаешь и про Воронежского! Ха-ха-ха!
— Да, знаю, — невозмутимо ответствовала я.
Олег наконец успокоился и стал серьезным.
— Ты, наверное, и в самом деле много знаешь. Но я уверен, что не все. А главное, у тебя наверняка нет никаких доказательств.
— А вот тут ты ошибаешься. Я вчера нашла на этой даче рубашку со следами талька. И уже отвезла ее на экспертизу. Думаю, она покажет, что тальк именно с того найденного на месте убийства Никиты шланга. И потом, как ты мог ехать со мной на пляж? Неужели не подумал, что я могу обратить внимание на твой порез на ноге?
— А что — порез?
— На балконе Сашкова были найдены осколки банки со следами крови. Кстати, ты не мог бы сдать свою на анализ, чтобы мы еще раз убедились в твоей виновности, теперь и по другому делу? — нахально спросила я.
— Ага, щас. Только шнурки поглажу, — не моргнув глазом и не оценив моей шутки, произнес Олег. — А что ты про Воронежского мне тут говорила?
— На месте преступлений были найдены его отпечатки. Но я не собираюсь тут все тебе выкладывать. — Я решила больше не болтать.
Думаю, я успела заинтриговать его, и теперь, возможно, разговорится он сам. Но Быстряков не торопился опровергать или дополнять меня. Он просто молчал.
— Короче, вазу надо отдать, — теперь я хотела столкнуть Быстрякова с Галиной. — Правда, Оль, — посмотрела я на парня, — ты ведь отдашь украденную тобой вазу?
Я специально назвала Олега Олем, как это делала Галя по телефону. Мне так хотелось дать понять им, что я в курсе даже их личных разговоров.
— Допустим, не мной.
— Ну, конечно. Наверное, это единственное, что ты делал не сам. Пареньков попросил? И сколько пришлось заплатить? И зачем ты мне наврал, будто Гольдфельд уговорил тебя на эту выставку? Он, наверное, до сих пор считает тебя своим другом.
Быстряков посмотрел на Галю. Та улыбнулась и глаз не опустила.
— Где наша вазочка, солнышко? — спросил он ее вроде бы ласково, но от его слов веяло таким холодом, что я даже поежилась.
— Ты не сможешь найти ее без моей помощи. — Глаза женщины вспыхнули.
— А ты не выйдешь отсюда без моей, — не остался в долгу Олег.
— Значит, нам надо договориться. Сначала ты предоставляешь мне гарантии, и только потом я говорю тебе, где она.
Они разговаривали так, будто меня тут не было. Значит, я по-любому в их планы не вписываюсь. Обидно.
— А если нет? — Быстряков искоса посмотрел на меня.
— Тогда и разговора не будет, — твердо сказала Галя.
— Послушай, Олег. Можешь ответить на один вопрос? — встряла я в душевный разговор. — Зачем ты убил парней? Ну скажи мне, чем они тебе помешали?
— Да ничем особенным. Просто Глеб каким-то образом пронюхал про мои ближайшие планы. Наверное, просто видел мое внимание к вазе и сумел проанализировать это. Каким образом Никита узнал, понятия не имею, но он тоже стал мне угрожать. Позвонил и сказал, чтобы я держался от их фирмы подальше, иначе он найдет кому рассказать обо мне. И как стоило поступить? У меня просто не было выхода, дорогая.
— Он тебя шантажировал?
— Почти. Он вдруг вспомнил разговор с Глебом, где тот советовал ему держаться от меня подальше и не участвовать вместе со мной ни в чем таком серьезном. А разговор этот был в машине, когда вазу везли. И Глеб смотрел именно на нее в тот момент. Потом добавил еще, что вазочку умыкнуть могут. Никита все сопоставил и додумался, что я и могу быть похитителем. Конечно, его догадки не были ни на чем толковом основаны, но могли мне помешать.
