Анатолий Степанов - Парад теней
- Каяться будешь? - догадался Вадик и упредил всевозможные извинения: - Не обижаюсь, Витя. Валяй, а я в свою лабораторию пойду. Времени - в обрез.
...Константин рванул по прямой.
- Это мы куда? - перепугался Кузьминский.
- Через Свободный на шоссе, а там по МКАД до Ярославки.
- Через Измайлово и Черкизово ближе!
- Зато на светофорах не будем спотыкаться! - прокричал Константин. Любил скорость. Субботний ве чер с безлюдьем и тремя прямыми. Есть шанс показать себя и "опель". От Вадика они отъехали ровно в девять. Без двадцати десять Константин заглушил мотор у смирновской калитки. Борис Евсеевич с нескрываемым любопытством через окошко рассматривал жилище матерого сыщика.
- Весьма скромненько, но вполне достойно, - решил он вслух.
- Золотые слова, - поддержал его уже вылезший из машины Кузьминский. И к месту ты их вспомнил. На всякий случай напоминаю: веди себя, Боря, скромненько и по возможности достойно.
Борис Евсеевич повел себя как приказано. Почтительно склонив круглую свою голову, он пожал протянутую ему Смирновым руку, отступил на шаг назад и поклонился:
- Чрезвычайно рад знакомству с вами, Александр Иванович.
- Приятно слышать, - формально откликнулся Смирнов и жестом пригласил незваного гостя в дом.
В столовой заботами Лидии Сергеевны был накрыт легкий ужин. Борис Евсеевич цепким взглядом вмиг увидел и старинный стол на львиных лапах, и замысловатый буфет, тоже дореволюционный, и высокие стулья, и вольтеровское кресло при новейшем телевизоре, и хорошего вкуса картины по стенам. С некоторой завистью оценил настоящий уют, которого сам не смог достичь в своих хоромах даже с помощью профессиональных дизайнеров, запросивших мешок баксов.
- Как вы сумели устроить дом так, что, войдя в него, хочется остаться здесь навсегда? - польстил Борис Евсеевич.
За Смирнова ответила Лидия Сергеевна:
- Прожитой жизнью, в которой наш дом жил с нами.
Дав время Борису Евсеевичу до конца прочувствовать стиль этого дома как в обстановке, так и в общении, Смирнов, весело разглядывая волчьи глаза бизнесмена, представил ему дам:
- Знакомьтесь, Борис Евсеевич. Моя жена, Лидия Сергеевна, и дочка Ксения. - Подождал, пока все обменялись поклонами и приступил к исполнению роли гостеприимного хозяина. - Несмотря на то что вы попировали в златых чертогах, мы все же рискнем предложить вам слегка закусить.
- Предварительно, конечно, выпив, - быстро завершил смирновскую фразу почти протрезвевший и теперь уже похмельный Кузьминский.
- Не за что выпивать, - сурово остановил его хозяин.
- Не зверствуй, Иваныч! - взмолился литератор. Не обращая на него внимания, Смирнов пригласил к столу.
- Витя, - тихо позвала сердобольная Ксения. Кузьминский повернул к ней свое трагическое - брови домиком, безнадежные глаза часто моргали - лицо, которое, когда Ксения, отступив чуть в сторону, открыла стойку буфета, вдруг расцвело в лучезарной улыбке. Ряд, как говаривал поэт, чудесных изменений милого лица. И было отчего: за Ксюшиной спиной, оказалось, стояла бутылка "Абсолюта", бутылка "Чивас регал" и три бутылки сухого вина. Все работы, как говаривал еще один поэт, хороши, выбирай на вкус.
Бориса Евсеевича посадили между хозяином и хозяйкой, а Кузьминский и Константин прибились к Ксении: ошую - Кузьминский, одесную - Константин.
Выпили и закусили, выпили и закусили, обмениваясь дежурными тостами и выразительными междометиями. Выпивали по своим наклонностям: Смирнов и Кузьминский - водку, Борис Евсеевич и Лидия Сергеевна - виски, Ксения и Константин - сухое вино.
Первой неожиданно заговорила всерьез Ксения. Понимая, что ее могут не допустить к настоящему разговору, она задала вроде бы невинный вопрос:
- Борис Евсеевич, насколько мне известно из средств массовой информации, вы - держатель контрольного пакета акций, то есть, по сути, владелец крупнейшего акционерного общества закрытого типа, контролирующего большинство универсальных магазинов Москвы. Мне не понятен интерес, который проявляете вы к скромным особам скромного дома, не имеющим ни малейшего касательства к делам торговли и предпринимательства. В чем этот интерес, Борис Евсеевич, если не секрет?
- Вот так сразу - быка за рога? - изумился Борис Евсеевич.
- Ксюшка! - озадаченно рявкнул причисленный к "скромным особам" Смирнов.
- Нет, Александр Иванович, можете не ограждать меня от острых вопросов. Я отвечу, я хочу ответить милой Ксении. Во-первых, Ксюша... Я могу вас так называть? Во-первых, как мне известно, все дела, в которых присутствует криминал, в той или иной степени интересуют и Александра Ивановича и Лидию Сергеевну.
- Борястик, а не уголовник ли ты? - ужасным голосом вскричал поправивший здоровье Кузьминский.
- Нет пока, - быстренько удовлетворил его любопытство Борис Евсеевич и продолжил: - А во-вторых, Ксюша,- он подчеркнуто обращался только к девушке, - некая тайная экспансия, помимо захвата шоу-бизнеса и, как полагаем мы с Александром Ивановичем, игорного незаконного дела, будет неуклонно расширяться, подчиняя себе все новые и новые зоны в экономической структуре нашего города.
- Ну и пусть себе расширяется! - беспечно разрешила Ксения.
- Это черный бизнес, Ксюша, не просто связанный с уголовным миром, но порожденный им.
Вот и начался серьезный разговор, который хозяевам не хотелось бы вести, так сказать, на общем собрании. Лидия Сергеевна очаровательно улыбнулась новому знакомому и задала прямо-таки дамский вопрос:
- Ужасно заинтриговали вы меня, Борис Евсеевич, названием вашего акционерного общества: "Мирмар". Как будто из "Тысячи и одной ночи". Вроде "сезама". "Сезам, откройся!" "Мирмар, откройся!" Но все-таки что это значит, если не секрет?
Борис Евсеевич искренне рассмеялся и охотно ответил:
- Вот уж не думал, что в связи с нашим названием могут возникнуть подобные ассоциации. "Мирмар" - это мир Марина, а Марин - моя фамилия.
- Фи, как неинтересно! - опять выскочила Ксения. - Значит, если ты, Витя, заимеешь какой-нибудь свой мир, - она обратилась к Кузьминскому, ну, допустим, нечто вроде винной лавки, он назовется "Мирку", да? Что-то из румынской жизни.
- Хотя ты и моя благодетельница, Ксения, но, к сожалению, ты еще и курица несообразительная, - покровительственно заявил литератор, имевший несравнимо больший опыт в словообразовании. - Не мир Кузьминского, а Кузьминского мир, что в названии будет выглядеть как "Кумир", полностью соответствуя моему положению как в литературном мире, так и в мире вообще.
- Вроде никто не пьет, - озабоченно заметил коварный Смирнов. - Тогда, Лида, убирай бутылки, чай пить будем.
- Я тебя не понял, Иваныч, - угрожающе произнес Кузьминский, вмиг отряхнувшийся от своего тетеревиного токования. - Ты ведь и себя лишаешь.
- Я - садист-мазохист, - гордо заявил Смирнов. Что вызвало немедленную реакцию раздраженного литератора.
- Боже, какие слова-то он знает!
Лидия Сергеевна добилась своего: шел необязательный легкий треп, при кот ором серьезный разговор был бы не только неуместен, но и просто невозможен. Поэтому Борис Евсеевич получил право сказать то, что и сказал:
- Мне бы хотелось поговорить с вами, Александр Иванович, приватно.
- Со мной и Лидией Сергеевной, - твердо поставил свои условия Смирнов.
- Буду только рад.
Дед встал из-за стола и распорядился:
- Ксения, остаешься за хозяйку. Проследи, чтобы Витька не напился до чертей. Пройдемте ко мне, Борис Евсеевич.
И солдатская комната отставного полковника была уютна. По-солдатски. Лежак под черно-красным одеялом, конторка, книжные стеллажи во всю стену, стенд с коллекционным оружием, журнальный столик, два кресла, одно из которых было предложено гостю:
- Садитесь, Борис Евсеевич, и начинайте. - Смирнов устроился в другом кресле, а Лидия Сергеевна присела на лежак.
- Начну, пожалуй. - Борис Евсеевич поощрительно похлопал себя по лысине. - Я чувствую приближающуюся опасность для своего дела, да и для себя. У меня законный, хорошо отлаженный, приносящий верный доход бизнес, которому я посвятил жизнь, и я не хочу подвергаться опасности... - Замолк, ожидая вопросов. Но вопросов не последовало, и ему пришлось продолжать: Опасность эта исходит от жестко организованной и, что весьма нехарактерно для чистой уголовщины, дисциплинированной и осторожной тайной криминальной структуры. - И опять замолк.
- Вы повторяете все то, что говорили Ксюше, - недовольно напомнил Смирнов. - Ваши рассуждения общего, так сказать, порядка вряд ли могут нас увлечь. Мы ждем конкретики, Борис Евсеевич.
- Если бы я владел этой конкретикой! - патетически воскликнул Борис Евсеевич.
- Тогда что? - поймала его на слове Лидия Сергеевна.
- Тогда бы я предложил ее вашему вниманию, - попытался осторожно вывернуться бизнесмен.
- Юмор - это хорошо, - одобрил его Смирнов. - Но от нас-то вы чего хотите?
