Влада Ольховская - Бриллиант предсказателя
Поэтому Алекса могла рыдать перед ней сколько угодно. Нельзя надавить на жалость, если жалости нет. Единственное, в чем сомневался Марк, это в том, что Ева успеет что-то за десять минут. Он тоже следил за временем, помнил, что оно идет, а Алекса только поскуливает и повторяет, что с памятью-то у нее проблемы.
Но чутье Еву не подвело и на этот раз. На восьмой минуте телеведущая наконец выкрикнула:
– Серую пыль! Я помню серую пыль! Зелень какую-то, свое недовольство! Я была где-то, где мне не понравилось, потому что это так глупо! И еще я помню женщину с черными глазами! Больше ничего! Отпустите меня домой!
Ева бросила взгляд на экран телефона, кивнула и направилась к выходу. Алекса же скрутилась на полу калачиком и продолжала плакать. О былой стервозности теперь можно было лишь вспоминать.
Когда Ева вышла, ее встречала гробовая тишина. Она же достала из рюкзака влажную салфетку и стала протирать руки. Пятен крови на ее бледной коже было совсем немного.
Первым опомнился Щербаков:
– Это у тебя называется «она не пострадает»?!
– Это не страдание. Ее нос даже не сломан. На заживление уйдет от одной до двух недель. Вы не знаете, что такое страдание? Я могу продемонстрировать.
На этот раз язвить и отшучиваться он не стал. Да оно и понятно: произошедшее по ту сторону окна оставило какую-то тяжелую атмосферу во всем зале.
– Вам не нужно искать того, кто похитил Максима, – сообщила Ева. – Вам нужно искать женщину с черными глазами. Вы знаете, кто это.
– Но у нас нет оснований что-либо ей предъявлять! Она в этом деле никак не замешана, – напомнил Вадим.
– Ей тоже ничего не предъявили, – Ева кивнула на Алексу. – Кому это помешало?
– Да, но против нее у нас хоть что-то есть! А против Лилии – ничего.
– Вы ее сначала поймайте. Может, в процессе «что-то» появится у вас само.
* * *В жизни Максима было немало неприятных пробуждений. Когда-то давно казалось, что похмелье – самое страшное, что может с ним произойти. А потом он узнал, каково это: просыпаться от боли после воздействия газа, наркотиков, наркоза. Он бы с удовольствием отказался от такого знания, да только выбора ему никто не давал.
Зато теперь он мог безошибочно определить, что заснул не естественным способом. Произошло что-то чертовски плохое, и тот факт, что в данный момент у него ничего не болит, не значит, что он сейчас в безопасности.
Кто-то наблюдал за ним. Кто-то достаточно опытный и внимательный, чтобы заметить самое легкое движение глаз под веками – признак скорого пробуждения. По крайней мере, фраза прозвучала ровно в тот момент, когда сознание Максима окончательно прояснилось:
– Не делай резких движений. Это в твоих же интересах.
Никаких веревок или наручников парень на себе не чувствовал. Казалось, что он свободно лежит на кровати. Правда, под головой у него нет подушки, да и кровать довольно жесткая… Однако это еще очень гуманное обращение, если учитывать, что его похитили и приволокли сюда силой!
– Просто не шевелись, – снова предостерег тот же голос.
Оснований верить у Максима не было, не верить – тоже. Но он предпочел пока выполнить команду, чтобы не рисковать. И не ошибся.
Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на высокой кровати в центре просторной комнаты с идеально белыми стенами и потолком. Толком осмотреть свое окружение не получалось, потому что Максим уже заметил большое зеркало, размещенное прямо над ним, увидел, почему его предупредили.
Традиционные оковы никто не использовал, его похитители пошли гораздо дальше. Над его руками, ногами и шеей были закреплены серповидные лезвия. Между ними и кожей оставалось немногим больше сантиметра. Если бы он попробовал дернуться, то с легкостью перерезал бы себе вены. Ради того, чтобы была открыта кожа на ногах, подкатали джинсы – и хорошо, что вообще не сняли! Одежду оставили, только ботинки пропали.
Лезвия держались на кровати за счет того, что были с силой вогнаны в дерево. Хотелось даже попробовать, насколько они остры… Может, у него получится скинуть их, отделавшись лишь минимальными порезами? А потом уже руками убрать лезвие от горла!
Задумавшись об этом, он совсем забыл, что находится в комнате не один. Однако долго неведение не продлилось.
– Даже не думай. Твое тело еще приходит в себя после сна. Ты не контролируешь его достаточно четко, чтобы сделать все осторожно. Дернешься в неподходящий момент – останешься без руки. Да, они настолько острые.
Полностью поворачивать голову было страшновато и, чтобы увидеть собеседницу, пришлось немного скосить глаза. Столь ограниченные возможности раздражали, потому что рассмотреть ее хотелось. Ведь эту женщину он знал и не знал одновременно…
Это была мать Нади, Лилия Александровна, но как она изменилась! Вместо нервных суетливых движений – гордая осанка и скрещенные на груди руки; вместо сладкой речи – ледяной голос человека, привыкшего командовать; вместо заискивающего взгляда дворняги – черные, непроницаемые глаза.
Получается, что это она настоящая. Именно такой образ подходит человеку, который сумел так ловко поймать его. И перевезти куда-то, потому что он явно не в их городской квартире!
– Что происходит? – прошептал Максим.
Шептал не намеренно, просто голос еще не слушался.
– Тебе не стоит этого знать. Ты, главное, не дергайся, потому что можешь очень легко остаться без головы. Если попытаешься освободить руки, приведешь их в такое состояние, что они тебе уже не помогут. Нужно ли тебе это? Ведь твоей жизни ничего не угрожает!
– Откуда я могу это знать?
– Если бы я хотела тебя убить, то сделала бы это сразу. Мертвое тело вывозить из города проще! Но ты мне живым нужен, живым и останешься.
– Зачем я вам?
– Чтобы вернуть то, что полагается мне. – Она наклонилась над ним, заглянула в глаза. И от этого взгляда Максим почувствовал, как мороз волной идет по коже. – Пока что оно находится у твоих дружков, но я намереваюсь это получить.
– «Зодиак»?
– Он самый, – кивнула Лилия. – Это цель номер два.
– Что тогда цель номер один?
– Это тебя вообще волновать не должно.
То, что ей нужны бриллианты, должно было удивить, но не удивило. Они ведь знали, что человек, который охотится на «Зодиак», будет крутиться рядом! Она и крутилась, настолько не подходящая на роль грабителя, что никто и не думал ее подозревать. Максима поражало другое: то, что бриллианты для нее вторичны. Что может быть важнее?
Открылась дверь, и кто-то вошел в комнату. Максим не видел кто, но слышал, что человек этот что-то вкатил в помещение.
– Все готово, мама, – прозвучал с той стороны голос Нади.
– Ты тоже здесь? – горько усмехнулся Максим. – Ну да, следовало бы догадаться. Прими мои комплименты, я и не подозревал, что ты меня используешь.
– Она тебя не использовала. – Лилия подкатила к кровати капельницу на подставке. – Она как раз была честна с тобой с самого начала. Милая девочка слишком наивна, чтобы правильно определять ресурсы. Но это ничего, со временем она научится.
Сама Надя близко не подходила. Похоже, ей действительно было не по себе от того, что здесь происходит. Ее мать тем временем поднесла к его руке иглу.
– А вот сейчас будет больно, – предупредила она. – Так что не дергайся!
То ли она сделала это нарочно, то ли действительно не умела правильно колоть, но и правда было больно. От неожиданности Максим вздрогнул; не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы коснуться одной рукой серповидного лезвия. Кровь тут же брызнула из рассеченной кожи, и, хотя порез был неглубоким, боль вспышкой пролетела по телу. Металл был хирургически острым.
– А ведь сказали же тебе, – засмеялась Лилия. – Мальчишка! Да, Наденька?
Ее дочь снова не отреагировала, но она и не ждала ответа. Лилия быстро подсоединила капельницу к игле, и по пластиковой трубке заскользила мутная жижа.
– Что это? – спросил Максим.
– Тебе не нужно знать, поверь.
– Неужели? Может, мне не нужно и быть здесь, с этой фигней в руке?!
– Это уже не твой выбор. Я тебе сказала, ты не умрешь. Что еще тебе нужно знать?
– Но что-то эта дрянь со мной сделает! – Максим смотрел на отражение капельницы в зеркале. – Что? Я имею право знать!
– О правах своих забудь.
– Надя, может, ты скажешь?
Девушка оставалась вне поля его зрения. Таилась там, как мышка, но то, что ей было не по себе, давало Максиму надежду.
Лилия не позволила этой надежде долго продержаться:
– Даже не мечтай.
– О чем?
– О том, что сможешь уговорить мою малышку помочь тебе. Да, она была честна с тобой. Считала тебя своим другом. Не хотела, думаю, чтобы я тебя видела. Только вряд ли она призналась, что это из страха за тебя, а? Ведь не призналась же?
– Нет…
– Вот! И теперь ты решил, что сможешь надавить на ее чувства, заставить через это помочь тебе. Не мечтай!
