Виктор Мясников - Водка
- Что уж прапорщику и выпить нельзя? - с усмешкой спросил Олег, подначивая.
- Будет он эту парашу хлебать! - следователь, похоже, терпеть не мог таких прапорщиков. - Зэкам своим подконвойным сдаст рубликов по пятьдесят за литру, а то и втрое круче. Десятикратный навар как пить дать. Ладно, надо этими заняться. - Следователь подошел к мужикам. - Ну, рассказывайте, кто первый додумался спирт воровать.
- Шутишь? - повернул к нему голову один из мужиков. - В жизни чужого без спроса не брали. А ежели про мешки спрашиваете, так мы их у дороги нашли. Так они и лежали, свернутые и мокрые. Не пропадать же добру.
- А чего? - включился второй мужик. - Мы же не знали, что они дырявые. Вот и взяли. В хозяйстве все сгодится. - Чего делать будем? - спросил майор следователя.
- А что с ними сделаешь? - уныло отозвался тот. - Улики-то тю-тю, того, испарились. К утру уже высохнет все, не докажешь, что тут спирт таскали полными мешками. Про количество я уж и не говорю. Составлю сейчас акт, что на обочине продырявленную упаковку нашли, а этих задержали по подозрению. По крайней мере, будут у нас на заметке. Потом заедем на гидролизный, перепишу, кто из охраны на посту стоит и кто в ночную смену на готовой продукции сидит. Все же повязаны, ясно море. Этим-то, небось, только за переноску и обещали заплатить. Может, ещё и компенсацию с них срубят за потерю товара. Эй, орлы, - обратился к мужикам, - за вылитое платить не придется?
- А кто чего вылил? Куда? - мужик лупал круглыми глазами, состроив глупую рожу.
Следователь, похоже, злился не столько на вывернувшихся несунов, сколько просто оказался разочарован результатами операции. Участковый невозмутимо стоял в сторонке, покуривал дареный "Демидов". Когда Олег к нему подошел, тут же протянул пачку, угощая. Тот тоже закурил, хмыкнул:
- Облом получился?
- Раз на раз не приходится, - философски отметил участковый. - Нашим легче, а то бы пришлось часов до двух ночи протоколы писать. А следователь прав, эти мужики самые крайние. С мешка выходит пятьсот рублей, по двести получают те, кто спирт наливает и входные ворота открывает, а этим сотня перепадает.
- А вы откуда знаете? - усомнился Олег.
- Я на своем участке все знать обязан. Иначе я не участковый, а пугало огородное, только ворон шугать.
- А чего ж тогда не пресечете это воровство, если все прекрасно знаете?
- Не хочу лишнего горя. Ни им, ни себе. От того, что они спирт таскают, даже сам завод не страдает, по документам, небось, ещё и излишки остаются. Да и не воруют они, а невыплаченную зарплату компенсируют. Жить-то надо. Можно, конечно, сменить охрану, перекрыть все каналы, но тут такое начнется! Все провода посрезают, сараюшки друг у друга вышерстят, а там, глядишь, квартиры взламывать начнут.
- А покупатель, который сбежал, как считаете, - прапорщик? - спросил Олег.
- Может, и офицер. Хотя, скорей всего, прапор. У них там есть такие, уже собакам своим золотые зубы скоро вставлять начнут. Но их пусть свое начальство ловит, пока ЧП не случилось. А то ведь начинают со спирта, потом в зону за деньги наркотики таскать, а коготок увяз - вся птичка накрылась. Глядишь, и побег случился, а прапор валяется с пикой в ребрах. Так-то. Ладно, извините, что с места сдернул, отдохнуть не дал.
- Какие проблемы! - улыбнулся Олег. - С милицией вообще лучше дружить.
Когда они с Вахидом вернулись в дом, хозяйка сразу принялась расспрашивать, кого арестовали. Очень обрадовалась, что никого. Потом долго уговаривала Олега, чтобы ложился на кровать, а не на пол. Но тот на уговоры не поддался, многочисленное семейство утеснять не стал, а скромно раскинул свой матрас с одеялом на полу кухни. Анна Сергеевна с этим примирилась, но принесла подушку и простыню. Пришлось принять. Потом она вдруг спросила шепотом:
- А вы спирт купить не хотите? По двадцать рублей за литр. Оптом можно подешевле.
"Господи! - подумал Олег. - И это учительница! До чего довели народ, паскуды."
ОТЕЦ И ДЕТИ
Глупо и стыдно пробираться к собственному дому украдкой. Особенно при свете дня, стараясь не попадаться на глаза соседкам. А что он им может сказать? Это любая из них запросто спросит, не скрывая ехидства: "А что это за дядечка такой солидный к вам в гости захаживает?" А могут ещё хуже посочувствовать, пожалеть. Что может быть унизительней?
Олег бы, наверное, вовсе не показался возле своего дома, но очень хотелось увидеть детей. Он никогда о них не забывал, просто старался не думать слишком много, чтобы душу не травить. Саша и Леночка, по его расчетам, уже дня два как должны были приехать из летнего лагеря. Если только... Если только Зойка не увезла их в обещанный Евродиснейленд.
Войдя в телефонную будку и воровато оглядевшись, Олег вставил в прорезь аппарата пластиковую телефонную карточку и подрагивающим пальцем набрал домашний номер. На душе было муторно. Ему казалось, что его больше никогда в жизни не допустят к собственным детям. Что их увезли куда-то на край земли, за границу, и там они останутся навсегда. И Олег с замиранием сердца слушал долгие гудки. Но трубку сняли, и он услышал знакомый голос дочери:
- Але, это кто?
- Леночка! Здравствуй, милая! Это я - твой папа!
От сердца отлегло. Они дома, и сейчас он их увидит.
- А-а, папа.., - разочарованно протянула дочь.
И сердце Олега снова болезненно сжалось. Дочь с ним даже не поздоровалась. Неужели Зойка и детей настроила против него? Но Олег преодолел эту боль и, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, спросил:
- Вы одни дома?
- Одни. А что?
- Ничего. Соскучился очень. Я сейчас зайду.
Он повесил трубку на рычаг, некоторое время постоял, не отпуская её. Обида душила его. Родная дочь разговаривала с ним неприязненно и, похоже, вовсе не обрадовалась появлению отца, которого не видела полтора месяца. А ведь перед отъездом в лагерь Лена висела у него на шее, сжимая её до боли своими рученками, и шептала в ухо, что будет очень скучать.
Олег поднялся по лестнице к своей квартире. В двери блестел никелированый кружочек ещё одного замка. Видно, Зойка добавила, чтобы защитить квартиру от несанкционированного вторжения выброшенного за порог мужа. Олегу было страшно нажимать кнопку звонка. Если дети решительно и однозначно настроены против него, он не представлял, как это переживет. Тронув пальцем кнопку, услышал короткую приглушенную трель. Дверь долго не открывали, и Олег собрался ещё раз позвонить. Но тут защелкали запоры, И тяжелая дверь приоткрылась. В образовавшуюся щель выглянула Леночка, лицо её было недовольным, даже сердитым. Враждебно посмотрев на отца, она все же отстранилась от щели и толнула дверь, впуская его внутрь.
Как она вытянулась за эти полтора месяца. Двенадцать лет всего девчонке, а уже отцу до плеча достает. А сын явно отстает в росте от сестры, так ему ещё только десять. Саша вбежал в коридор и остановился. Чувствовалось, что он рад видеть отца, только не знает, как себя вести. То ли броситься на шею, то ли, как сестра, продемонстрировать враждебность.
- Нас, между прочим, - язвительно сказала Лена, - по твоей милости во Францию не пустили.
И она подчеркнуто громко захлопнула наружную дверь.
- Да, - с обидой подхватил Саша, выбрал, наконец, линию поведения, из-за тебя тут остались.
- Явился - не запылился! - В голосе Лены явственно звучали Зойкины интонации. - Мог бы и вовсе не приходить!
Олег зажмурился, словно получил от дочери пощечину. Закрыл глаза рукой. Такой горечи и обиды он не испытывал никогда в жизни. Земля уходила из-под ног. Дыхание перехватило. И жить просто не стоило. Он почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза, прожигая стиснутые веки. Не было сил их сдержать.
- Значит, правда, - прошептал он севшим голосом, дыхания не хватало, значит, правду... мама... сказала... Променяли... меня на поездку в Диснейленд...
Почувствовал, как слезы побежали по щекам. Слепо двинулся в сторону дверей, зажимая рукой глаза.
- Пап, ты чего? - растерянно спросила Лена. - Ну, пап. - Она всхлипнула. - Папа, не надо...
- Прости, дочка, - прошептал Олег и попробовал улыбнуться. Губы свело косоротой судорогой. Он боялся разрыдаться. - Ничего, я сейчас уйду.
- Папочка, не уходи! - закричал вдруг Саша и бросился к нему. Обнял, ткнулся носом куда-то в поясницу и заплакал в голос: - Не уходи, я тебя люблю...
И Ленка тоже, словно разрешение получила, зарыдала, обхватила длинными худыми руками, захлюпала в подмышку, заголосила:
- Останься... Не уходи больше... Зачем ты только нас бросил...
- Милые мои, - Олег уже не скрывал слез, - да как же я вас брошу? Ах, вы глупые мышата... Зачем же тогда новый замок ставить? Это, чтобы я не мог вернуться. Неужели вы думаете, что я могу от вас отказаться? Да никогда.
- Где же ты тогда был? - Лена плакала уже не так громко.
- Где попало, - ответил Олег, размазывая по лицу скользкие слезы. Ему уже было легче. - Никому не пожелаю быть бездомным.
