Николас Блейк - Смертельный розыгрыш
Вдруг он отшатнулся, на его лице было то же самое выражение, с которым Элвин смотрел на Веру, когда она наклонила свою прелестную головку, чтобы вдохнуть аромат его бутоньерки. Потом он стал отмахиваться от чего-то невидимого. Зрелище было невеселое.
— В этом розане сидела пчела, черт бы ее побрал!— объяснил он, когда я подошел.— Терпеть не могу пчел!
Ну что ж, подумал я, был некогда доблестный фельдмаршал, который побаивался кошек. Что-то настойчиво стучалось в дверцы моего ума, но я не успел понять, что именно,— в сад вышла Дженни в сопровождении Коринны и Сэма.
Берти был несколько сконфужен тем, что последнюю сценку видели две женщины. Он бросил на них привычно вызывающий взгляд, но в этом взгляде чего-то не хватало. Коринна, поджав ноги, села на траву; со скромным видом потягивая джин и имбирное пиво, она перешептывалась с Сэмом, а Дженни вела светскую беседу с Берти. Подковылял новый щенок, и Берти почесал у него за ухом. Вернулась обычная непринужденная атмосфера, время словно обратилось вспять: мы проводим свой первый день в «Зеленом уголке», еще не произошло, да и никогда не произойдет тех событий, которые так сильно омрачили нашу жизнь эти несколько недель.
Раза два Сэм окидывал Берти бесстрастным, оценивающим взором, но, кажется, он единственный подозревал, что мы пьем с убийцей. Глядя, как шаловливый ветерок играет золотыми волосами Дженни, я не мог думать ни о чем, кроме ее любви ко мне. Как непростительно было сомневаться в ее верности! Даже когда Берти что-то шепнул ей на ухо и они удалились в глубь сада и несколько минут о чем-то беседовали, я был совершенно спокоен.
— Ах ты, злая обезьянка,— сказала Коринна, когда щенок стал хватать ее пальцы.
Снова вернулось прошлое. И я услышал голос Берти из-за садовой ограды (это было после званого ужина у Пейстонов): «Как будто тебя оседлала злая обезьяна…» Берти рассказывал о Вере одному из своих веселых дружков. Так обычно болтают мужчины в курилках. Вульгарный, бессердечный треп, не заслуживающий ничего, кроме презрения. В таком духе отзываться о своей любовнице! Только чурбан мог не оценить, что это за редкостное, неповторимое существо. Мне стало тошно.
Они с Дженни вернулись по лужайке. Берти был явно озабочен. Но он попытался отмахнуться от того, что его тревожило, с помощью шутки:
— Идиллическая сцена! Словно мы в Эдемском саду. Змею остается только уползти…
Мы с Дженни прошли в кухню.
— О чем вы с ним разговаривали?
— Престранная история. Он захотел знать, я ли написала записку с приглашением зайти к нам в тот день, когда мы ездили кататься на яхте. Я сказала — конечно, нет. Он не счел нужным объяснять, что стоит за этим вопросом. Но вид у него был пришибленный, ты заметил? А о чем был ваш разговор?
— Главным образом об Элвине. И о Роналде Пейстоне. Дженни, любимая, как ты думаешь, Берти — отъявленный лгун?
Дженни принялась накрывать стол. Ответила она не сразу:
— Он не побрезгует никакой ложью, чтобы затащить женщину в постель. Женщин он, разумеется, презирает, это оправдывает его в собственных глазах.
— Но допустим, он попал в беду — большую беду. Стал бы он лгать, чтобы выкрутиться?
— Смотря в каком случае,— раздумчиво ответила Дженни.— Человек он совершенно аморальный. Но не трус. И у него есть чувство собственного достоинства и чисто мужское высокомерие. И еще сохранились остатки школьной и полковой этики. Не уронить свою честь.
— Ты хочешь сказать, он скорее соврет, чтобы выручить другого, чем ради собственного спасения?
— Да. Если этот другой — мужчина, товарищ.
— Или брат?
Глаза Дженни широко раскрылись.
— Что ты имеешь в виду?… Впрочем, если не хочешь, не говори.
— Ты как-то говорила, что они с Элвином недолюбливают друг друга. Ты все еще такого же мнения? Он ненавидит Элвина?
— Нет, я бы сказала, дело обстоит наоборот. Конечно, жить с Элвином не сладко. Но я полагаю, что он все еще дорожит семейной солидарностью. Не посрамить имя Картов. В сущности, он не слишком умен.
— Значит, он мог бы солгать для сохранения фамильной чести? А чтобы погубить врага?
— При исполнении служебного долга — если бы он был, например, разведчиком или сотрудником секретной службы, думаю, да, солгал бы не раздумывая.
— А для того, чтобы расправиться с личным врагом?
— Нет. Это было бы нарушением его кодекса чести.
— Пошел бы он на ложь ради собственной выгоды, ради денег?
— О Боже! Какой трудный вопрос!— Дженни взъерошила ручкой черпака свои перистые волосы.— По зрелом размышлении я сказала бы: нет. Он привык к легкой жизни как потомственной привилегии своего класса, вот почему он и ему подобные без зазрения совести залезают в долги. Деньги для него нечто вроде женщин: пользуешься ими, получаешь удовольствие, но в глубине души презираешь.
— Не противоречишь ли ты самой себе? Ты только что сказала, что он не побрезгует никакой ложью, чтобы затащить женщину в постель. Значит, он не погнушается солгать и ради денег, которые презирает так же, как женщин.
— Возможно. Не знаю. Смотря на какую ложь ему придется пойти. Но если тебе нужен пример человека, готового на любую ложь, любую подлость ради денег, то это Роналд Пейстон. У них в деловом мире считается вполне этичным надувать своих конкурентов.
— Ага,— сказал я и пошел звонить по телефону. Инспектор Райт сидел в «Глотке винца», где он остановился. Он сказал, что поужинает, кое-что запишет и зайдет к нам.
Пришел он около девяти. Почти целый час он слушал меня с неослабным вниманием, даже не моргая. Я вкратце изложил ему свою новую трактовку всех событий, происшедших в Нетерплаше, рассказал и о сегодняшних разговорах с Элвином и Берти. Один из них обронил фразу, которая изобличила его как автора розыгрышей, но это лишь мое личное убеждение, а не прямое доказательство. Другой снабдил меня рычагом, с помощью которого я могу устранить непреодолимое, казалось бы, препятствие с пути моих логических рассуждений. Чтобы меня не приняли за одного из тех пронырливых, всезнающих сыщиков-любителей, которые в детективных романах неизменно затыкают за пояс профессионалов, спешу уточнить, что свое импровизированное сообщение я сделал по просьбе самого инспектора Райта.
— Я склонен согласиться с вашими заключениями,— сказал он.— Но пока мы не установим, откуда взята кислота, было бы преждевременно… Я бы не хотел спугнуть дичь, мистер Уотерсон.
Зазвонил телефон. Я снял трубку. Это был Чарли Максвелл. Инспектор Райт еще у меня? Я подозвал инспектора к телефону и вернулся к себе в кабинет. Вскоре туда пришел и инспектор.
— Чарли поймал Берти на краже со взломом.
— Что? В Замке?
— Да, в кабинете Пейстона. Берти похитил подписанное им долговое обязательство и хотел удрать.
15. ДЖОКЕР И ВСЯ КОЛОДА
Райт велел Чарли Максвеллу отвести задержанного в «Пайдал», туда же отправился и Роналд Пейстон. Разумеется, не как конвойный — вздумай Берти бежать, от Роналда было бы мало проку. Не сомневаюсь, что Берти при желании мог легко справиться с обоими; примечательно, что побег не входил в его планы.
Через пять минут Райт и я вошли в кабинет Элвина, где уже собралось много народу. Элвин Карт полулежал на потертой кушетке, Берти сидел на полу у его ног, он встретил меня насмешливым взглядом. Окно было почти закупорено тушей задыхающегося от жары Чарли Максвелла. Роналд сидел за бюро справа от двери, рассматривая свои ногти. Перед моим приходом они, видимо, все молчали.
— Как раз вовремя,— сказал Пейстон.— Арестуйте этого человека, инспектор, и мы пойдем спать.
— И какое предъявить ему обвинение, сэр?
— В краже со взломом.
— Ха-ха!— сказал Берти.— Я прошел через стеклянную дверь в вашем кабинете, она была открыта.
— Он что-то выкрал из моего стола,— продолжал Пейстон, словно не замечал Берти.— Что он там спер, Чарли?
Вытащив вонючую трубку изо рта, Максвелл протянул патрону листок бумаги. Роналд стал читать, сдвинув брови и беззвучно шевеля губами,— привычка, особенно мне ненавистная.
— Что это за бумаженция? Я никогда не давал вам денег. С таким же успехом я мог бы спустить их в унитаз.
— Это вы теперь так говорите. Очень великодушно с вашей стороны — простить мне долг. Я могу порвать обязательство?
Райт быстро встал между ними и завладел листком.
— Почему же эта бумага лежала в вашем столе, мистер Пейстон?
— Ее никогда там не было. Тут какая-то непонятная игра.
— В таком случае у нас нет оснований предъявлять ему обвинение.
— Можете обвинить его в убийстве моей жены.
— У вас есть доказательства, чтобы подкрепить это новое обвинение, сэр?
— Да нет у него ничего,— вмешался Элвин, его голос дрожал от плохо скрываемой тревоги.— Это просто смехотворно… И что-то я не помню, чтобы приглашал вас к себе, мистер Пейстон.
