Анна Малышева - Трюфельный пес королевы Джованны
Маргарита вскочила и, подойдя к антиквару, взглянула на экран телефона. Александра поторопилась последовать за ней.
Снимок был сделан со вспышкой, при неярком общем освещении, отчего фотография оказалась слегка засвечена. Но все детали просматривались и узнавались без труда. Серебряный пес стоял на поверхности, застеленной мятой оберточной бумагой, фоном служил кусок такой же коричневой бумаги, явно пришпиленной к стене. Это, вне всяких сомнений, был тот самый пес, что и на старой фотографии, оставленной Маргаритой в мастерской. В этом Александра не усомнилась ни на миг. «Тот же пес, но снятый с другого бока! На том фото пес повернут мордой влево. Здесь – вправо. Мы видим его с другой стороны, вот и все различие!»
– Это он! – выдохнула Маргарита.
– Рад, что вы его узнали, – кивнул Птенцов. – Значит, вы никогда прежде не видели пса? Не видели наяву, я имею в виду?
– Нет, – женщина едва разомкнула губы. – Я ищу по снимку.
– Могу я взглянуть на снимок еще раз? – просительно проговорил Птенцов. А когда Александра, не расстававшаяся с фотографией, достала ее из сумки и подала ему, коллекционер воскликнул: – Заметьте, какое удивительное сходство! Почти полная идентичность!
– Что же тут удивительного? – Александра также сравнила обе фотографии. – Ведь это одна и та же вещь. Просто снятая с разных сторон. Идентичность полная, без всяких «почти».
– Полная? – усмехнулся Птенцов. – Разве вы ничего не замечаете? Эх, молодежь… Я своими подслеповатыми глазами и то сразу увидел…
– Что?! – воскликнула художница, впиваясь взглядом в снимки. Она решительно не могла увидеть никаких различий между этими двумя серебряными псами, ищущими трюфели.
– Обратите внимание на попоны, – с видом превосходства произнес Птенцов. – Точнее, на гербы. Неужели вы не видите?
Но еще прежде, чем он заговорил о гербах, Александра и сама различила детали, с первого взгляда не задевшие ее внимания. В самом деле, у псов на снимках были разные гербы на попонах! «На старом снимке – три шествующих леопарда… Или леопардовых льва! Герб графов Анжу. Но на новом снимке совсем другая картина! Какие-то цветочки… Похожие на маргаритки…»
Птенцов удовлетворенно кивнул:
– Ну вот, и вы заметили, наконец. Да, так и есть. Гербы разные. Здесь – в серебряном поле лазоревая правая перевязь, сопровождаемая с каждой стороны тремя червлеными розами с золотыми сердцевинами. Пес не раскрашен, конечно, – он с улыбкой встретил изумленный взгляд Александры, – но я знаю цвета этого герба, он мне знаком очень хорошо. Как только я увидел его, сразу понял, что не ошибся с датировкой. Это – герб лиможских дворян Роже.
Александра вопросительно посмотрела на молчавшую Маргариту. Та вынужденно пробормотала:
– Да, у пса два герба. Разные с каждой стороны.
– То есть вы видели его? – немедленно уточнил Птенцов.
– Я это просто знаю со слов заказчика, – бестрепетно ответила женщина. – Эта подробность ему известна.
– Тогда, быть может, он сообщил вам и то, кому принадлежали эти гербы?
– Быть может, – пожала плечами Маргарита. – Герб со львами…
– С леопардами! – перебил Птенцов.
– Пусть с леопардами. Этот герб принадлежал правителям Неаполя четырнадцатого века.
– С некоторой натяжкой я приму ваш ответ, – снисходительно произнес мужчина. – Официальный герб Анжу-Сицилийской династии иной. Ну а герб с розами?
– Это герб правившего при них папы. Я не помню имени.
– Герб Климента Шестого, – кивнул Птенцов. – Его мирское имя было Пьер Роже де Бофор. И также это герб другого папы, Григория Одиннадцатого, который занял престол понтифика восемнадцать лет спустя после смерти папы Климента и носил то же самое имя, происходя из того же рода. Римские папы дважды избирались из рода лиможских дворян Роже и носили этот герб. Всего дважды. Герб Медичи встречался, например, куда как чаще! Но и Климент, и Григорий правили при Джованне Первой Сицилийской. В период ее почти сорокалетнего правления вместилось и случилось очень многое… Очень, очень многое!
– Но почему тут два герба? – спросила Александра, жадно впитывавшая каждое произносимое антикваром слово. – На каждой стороне попоны разные?
– Изначально гербы были, думаю, одинаковые, но потом один из них перебили. Так поступали, если хотели сделать памятный подарок. То есть на вещи присутствовали два герба – дарителя и одаряемого.
– Кто кому подарил пса?
– Неважно в нашем случае. Возможно, королева сделала подарок папе. Куда меньшая вероятность, что он – ей. В любом случае, такая экспрессивная особа, как наша Джованна Первая, всячески нуждалась в том, чтобы церковь благословляла и поддерживала ее сомнительные поступки. Убийство первого мужа, например…
– Она убила мужа? – нервно сглотнув, спросила Маргарита.
– Увы… По тем временам это был обычный способ выяснения зашедших в тупик супружеских отношений. Да еще, если учесть, что у католиков развода как не было, так и нет, смерть одного из супругов является для другого ответом на все проклятые вопросы, – Птенцов цинично улыбнулся. – Прекрасной молодой королеве было семнадцать лет, когда она приказала двум своим кузенам, отличавшимся необыкновенной услужливостью, задушить супруга, излишне властолюбивого Андрея Венгерского. За одного из кузенов она вскоре вышла замуж… Брат Андрея, Лайош Первый, венгерский король, в тысяча триста сорок восьмом году вторгся в Неаполитанское королевство, желая отомстить за смерть брата. Остановила его лишь страшная эпидемия чумы… Он бежал в Венгрию. Но в следующем году вернулся, и Джованна была вынуждена прибегнуть к посредничеству папы Климента Шестого, чтобы вступить в переговоры с бывшим родственником. Папа, мудрейший человек, высказался неожиданным образом: королеву признали «невиновной убийцей», ибо она действовала по наущению самого дьявола! Итак, Джованна, уже с папского благословения, осталась королевой своего королевства, Лайош убрался восвояси, а Климент Шестой… Что ж, он за гроши выкупил у королевы ее владение – город Авиньон, место своей постоянной резиденции. Возможно, эта прекрасная серебряная паштетница – одна из свидетельниц тех давних судьбоносных для Европы событий. Как знать…
Антиквар говорил увлеченно, его серые глаза вспыхивали юношеским огнем, искрились. Но Маргарита, казалось, потеряла интерес к рассказу. Она украдкой поглядывала на часы. Птенцов, заметив это, осекся. Александра поторопилась его подбодрить:
– Невероятно! То есть можно допустить, что этот серебряный пес действительно принадлежал кому-то из этих исторических лиц?
– Увы! – бросил Птенцов.
– Почему «увы»? – растерялась она.
– Дитя мое! – покровительственно произнес мужчина, величественным движением натягивая на плечи и грудь плед. Он напоминал Цезаря, заворачивающегося в тогу при виде своих убийц. – Представьте себе, какие цены могут быть озвучены на аукционе!
– Я не решаюсь об этом думать. – Александра в замешательстве смотрела на подругу, по-прежнему не проявлявшую интереса к беседе. – Это очень, очень дорого… Насколько?
– К чему строить прогнозы? Начальную цену я мог бы уплатить. Быть может, пойти чуть дальше… Совсем чуть-чуть. Это была бы последняя покупка в моей жизни. Венец коллекции! – Птенцов тяжело вздохнул. – Но боюсь, мое предложение перебьют… Хоть полюбоваться… Аукцион послезавтра. Думаю, я могу привести вас с собой, раз уж я приглашен.
Женщины переглянулись. Маргарита с горькой улыбкой ответила:
– Что ж, полюбоваться – лучше, чем ничего. Возможно, цена и впрямь окажется непомерной.
– А позвольте узнать, – осведомился Птенцов, – вашему клиенту известно, сколько пес может стоить? До какой суммы он уполномочил вас торговаться?
– Я обманула вас! – неожиданно твердо, глядя мужчине прямо в глаза, сказала Маргарита. – Я искала пса по поручению законного хозяина. Вещь краденая.
– Так-так, – быстро произнес Птенцов, подаваясь вперед и сверля собеседницу взглядом. Его серые глаза вновь заискрились, словно от удовольствия. – Я так и думал. Вы сотрудник органов?
– Нет. Я частное лицо.
– У кого украли пса? Почему до сих пор не заявлено в полицию?
– Есть множество причин, по которым о факте кражи еще не известно широко. Но в полицию, правда не в российскую, уже заявлено. Обокраденная семья не желает поднимать шум. Они заинтересованы в том, чтобы вернуть свою реликвию. – Маргарита выговорила все это бойко и четко, без запинки. Сделав паузу, она добавила: – Тот, кто решится приобрести этого пса, должен будет хранить его в величайшей тайне всю жизнь. Или вовсе о нем не мечтать. Не слишком ли высокая цена за удовольствие, которое ни с кем не придется разделить?
– «Коллекция узника», – вырвалось у Александры. Заметив устремленные на нее недоуменные взгляды, она пояснила: – Я сама для себя так называю коллекции, которые никому нельзя показать. Составленные из краденого. Они как будто принадлежат узнику в одиночной камере.
