Наследство - Луганцева Татьяна Игоревна

— Так она то пеньков играла, то кикимор, то Бабу-ягу… Грим такой, — пояснила Валентина Петровна.

— Ага! Пеньков! — передразнила Яна. — Это мне повезло, что я заикой не стала. А что с ней?

— Так сын у нее неудачный уродился, ну, это-то тебе известно.

— Я знаю, ты говорила, что он и сидел, и пил, и наркотики употреблял.

— А потом он умер, но после себя успел оставить потомство — дочку. Мама у нее тоже наркоманка, что и не удивительно, в одной компании гуляли. Они от ребенка отказалась, а вот Лариса Ивановна взяла единственную свою кровиночку себе. А ведь ей уже под шестьдесят, и ей очень тяжело. Девочка совсем слабая и больная. Требуется лечение, лекарства.

— Я поняла, я дам, — кивнула Цветкова.

— Не хватит денег всю жизнь всех содержать и лечить. Ты не дослушала. Большие проблемы и у Илюшина Степана Сергеевича.

— Твоего партнера? — удивленно вскинула бровь Яна.

Степан Сергеевич всю жизнь играл принцев, Иванов-царевичей, князей. Обладал зычным голосом, очень импозантной внешностью и своеобразным чувством юмора.

— Ему же тоже хорошо за пятьдесят лет, и вот несколько лет назад он перенес стресс, который пережил рано или поздно любой артист. Главный режиссер долго терпел и еще дольше извинялся, но сказал, что больше не может давать ему роли героев-любовников. Мол, это уже понятно не только родителям, но даже детям. Его перевели на возрастные роли — Леший, Кощей Бессмертный… И грим такой, что Степан испугался, насколько он уже не свеж и стар, что только и может теперь прятать свою увядшую внешность под слоем грима… В общем, обычно такой непростой период проходят красивые женщины, но Степан был красивым мужчиной и для него смена амплуа явилась шоком. Короче, Степан Сергеевич заработал инфаркт.

— Господи! — ахнула Яна. — Серьезно все?

— Да вроде выжил, но тоже требуется какое-то шунтирование, дорогая операция в Москве. Еще у нас пара артистов на грани черты бедности, и дела в нашем театре пошли из ряда вон плохо. Новых спектаклей нет, финансирования ни от города, ни от спонсоров нет. Зрителей стало очень мало, перестали люди ходить в наш театр, разве что только на новогодние елки, и все. Остальное время тишина и болото. Не знаю даже, в чем проблема. Труппа старая, не интересны мы стали. А новенькие не идут… или в Москву, или, на худой конец, в местный драматический театр, но никак не в ТЮЗ. Поэтому и получается, что выходит в тираж труппа ископаемых животных, то есть наша.

— Неужели так все плохо? — удивилась Яна. — Ты мне не говорила.

— А чего зря расстраивать? Да и была слабая надежда, что театр получит городскую субсидию. Мы на это все рассчитывали. А тут — на, отказ! Театр становится нерентабельным, и пошли разговоры, что его хотят совсем закрыть. Наши все в шоке! Лариса Ивановна даже высказалась, что жизнь самоубийством покончила бы, если бы не внучка. Настроение у всех просто упадническое, шоковое.

Яна хлопала длинными ресницами, все пытаясь понять, что маме надо именно от нее. Ей, конечно, было трудно слушать про такие сложности в театре, в закулисье которого она фактически выросла и знала всех этих людей, которые сейчас пребывали в таком бедственном положении. Но одно дело — помочь кому-то точечно и совсем другое — всему театру… этого она не потянула бы точно.

— И тут мы узнаем, что в наш город приезжает известный режиссер, который совместно с австрийским телевидением будет снимать художественный фильм-сказку для детей и взрослых. И в нашем же городе будет проходить кастинг на роль Снегурочки. Артисты приедут и из Москвы, и из Вены, и еще откуда-то… Знаю, что из питерского театра юного зрителя тоже будут. И нашему театру тоже предложили поучаствовать в кастинге, правда, очень скептически, но все же предложили. И у нас появился очень неплохой шанс. То есть если наша актриса проходит на главную роль, то ей выплачивают такой гонорар, что хватит и ей, и всему театру на подъем. Там буквально миллионы!

Яна все еще не понимала, что требовалось от нее.

— И вот мы решили выдвинуть на кастинг от нашего театра свою Снегурочку — тебя! — наконец-таки выдала «умную мысль» Валентина Петровна, прямо скажем, не без гордости.

Кусок еды выпал изо рта Яны обратно в тарелку. Агриппина Павловна тоже, похоже, не поняла.

— Кого? — переспросила она.

— Яну! Нашу Яночку! — умиленно сложила руки Валентина Петровна.

— Мама, ты что? Какая я Снегурочка? — недоумевала Яна. — Мне за сорок уже!

— И что? Ты хорошо выглядишь! А потом, у нас в труппе ты самая молодая. Вот из меня точно Снегурка для серьезного кастинга не выйдет, а ты — самое то!

— Мама, ты о чем? Я не в вашей труппе! Я врач-стоматолог! — ответила ей Цветкова, выпивая коньяк.

— Яна! И ты, и я знаем, что ты — закулисный ребенок, ты хорошо знаешь всю нашу «кухню». Лучше, чем кто-либо! А то, что у тебя прирожденный артистический талант, это тебе тоже говорили всегда и все, начиная от не самых последних артистов и заканчивая именитыми режиссерами. И вот настал твой звездный час! — Валентина Петровна протянула к дочери руки.

Яна же при этом выглядела так, словно настал ее конец.

— Да, я знаю, что ты никогда не хотела быть артисткой, и это был твой абсолютно осознанный выбор…

— Вот именно! Я никогда и не играла. Тем более главную роль! Не поздновато ли начинать? — прервала ее Яна.

— Яна, ты делаешь это ради нас! Не последних людей из твоего детства. Им всем нужна помощь!

— Да понимаю я все! Но, мама! Ты смотришь на меня в через розовые очки. Я для тебя и лучше всех, и талантливее! Но не для этого дела, мама! Зависит судьба театра! Да ты что? Вам надо нанять самую лучшую актрису, чтобы она выиграла для вас этот кастинг!

— Яна, ты сама-то себя слышишь? О чем ты говоришь? Откуда у нас деньги нанять лучшую актрису? И потом, кто кроме тебя отдаст нам гонорар? Это должен быть свой человек! В общем, я тебе все передала! Это не моя материнская просьба! Это решение было принято коллективом единогласно! — торжественно произнесла Валентина Петровна.

Волосики встали дыбом на руках у Яны. Весь коллектив возлагал на нее надежды. Отказать в такой ситуации она не могла, это-то и пугало.

— Когда меня спросят, кто я, откуда я, что мне говорить? — спросила Яна.

— Ты давно зачислена к нам в труппу, то есть задним числом, — сразу же оживилась Валентина Петровна. — Все предупреждены, что ты актриса нашего ТЮЗа Яна Карловна Цветкова.

Яна вздохнула, а Агриппина Павловна так и сидела, подняв поварешку, словно держа перед собой распятие.

— А где все это будет проходить? — спросила Яна.

— Говорю же, у нас, в Твери, сразу же и съемки на натуре.

— А кастинг? — спросила Яна. — Который я благополучно провалю?

— Не говори так! Плохие мысли материализуются! Кастинг будет проходить в нашем театре. Рядом арендована гостиница для дорогих гостей и всей съемочной группы.

— А я где буду жить? В гостинице? Я же вроде как актриса местного театра, — спросила Цветкова.

— Не говори глупости. Ты будешь жить в нашей квартире, вот ключи, — выложила перед Яной на стол связку Валентина Петровна и снова посмотрела на часы. — Ну, мне пора…

— Мавр сделал дело, мавр может уходить, — прошипела сквозь зубы Яна. — И куда же это?

— Да летим с подружкой на Новый год в Прагу! — ответила уже совсем беззаботным тоном Валентина Петровна. — Вот заехала к тебе по дорожке. А что ты так на меня смотришь? Все же нормально! Зачем мне оставаться? Все зависит от тебя! От меня — ничего. Я верю в тебя и мысленно с тобой! — Валентина Петровна встала из-за стола. — Мне на самом деле пора. Опоздаю на самолет.

Агриппина Павловна наконец-таки перестала играть в детскую игру «Замри!» и засуетилась на кухне.

— Вот, возьми пирожков с пылу с жару на дорожку!

— Спасибо, — улыбнулась Валентина Петровна и, уже стоя в дверях, посмотрела на Яну, давая последние указания: — Помни, правда на твоей стороне! Играй так, что позади Москва! Родные стены помогут! И еще… У Люси, нашего гримера от бога, с квартирой проблемы, поэтому она временно живет у меня. Но вы же всегда ладили! Пока, девочки! — Валентина Петровна упорхнула, оставив после себя шлейф дорогого парфюма.