Алла Арбенина - Привет от Вещего Олега
— Народный контроль, — безапелляционно заявила я, давая понять, что разговор окончен. — Что найду, сообщу в милицию, — я решила добавить это заманчивое обещание, чтобы окончательно деморализовать собеседника: а то еще помчится к дяде Мише жаловаться!
Однако надоедливый посетитель не испугался, а, напротив, подошел к столу, взял в руки книгу и стал внимательно рассматривать. Потом с уважением посмотрел на меня:
— Невероятно, но вы правы. Здесь нет страницы. — Он протянул мне книгу, приглашая удостовериться в истинности этого утверждения.
Я приосанилась: надо же, ляпнула наугад, а вышло, что в самую точку! Сразу же припомнились недавние детективные подвиги — как ни крути, а без меня то убийство до сих пор оставалось бы, как выражаются «в органах», «висяком»! Но почти одновременно с самодовольством в душу закралась смутная тревога: а с чего это вдруг из книги учета ценных находок тут пропадают листы? Я вгляделась в корешок: все выглядело обыкновенно. Только в одном уголке торчал крошечный рваный хвостик, свидетельствовавший о том, что страницу удалили механически и безвременно. Интересно, и что там было?
Похоже, парень думал о том же, потому что достал из ящика лупу и принялся придирчиво исследовать книгу миллиметр за миллиметром. Меня несколько огорчало, что при этом он молчал и только угрожающе цокал языком; становилось как-то не по себе.
— Что это вы тут изучаете? — Прозвучал от двери новый голос; принадлежал он Олегу, тому самому вчерашнему студенту Кружкину, неординарному человеку, любимцу публики и неформальному лидеру группы.
Мой первый собеседник обернулся к нему с книгой в руках:
— Олег, здесь не хватает страницы.
Олег посмотрел на него странно, потом уставился в потолок, в окно, на меня и наконец сказал:
— Ринат, похоже, ты пытаешься придать значение тому, что иметь его не может!
Черные глаза Рината горели: я с удивлением прочла в них то ли злость, то ли раздражение, направленные против Олега. Он строго сказал студенту:
— Олег, ты прекрасно понимаешь, что это значит и что я хочу сказать. — Он не сводил с вошедшего строгого взгляда.
— Я понимаю, что у тебя паранойя, — небрежно бросил Олег, выбирая на полке какой-то справочник. — Ринат, да скорее всего, кто-нибудь напартачил и выкинул по психозу! Не майся дурью.
Но Ринат был настроен серьезно:
— А печать на каждом листе зачем, по-твоему, поставлена? Мы же отвечаем за все, что здесь обнаружим! Это же национальное достояние!
Олег пожал плечами:
— Да знаю, читал инструкции. И все равно, ерунда это. Кто-нибудь по рассеянности не сообразил. Народ-то молодой еще, — добавил он тоном аксакала. — Да, кстати, я вспомнил: это Маша. Ты ведь знаешь, какая она аккуратная!
— Что Маша? — Послышался с улицы уже знакомый звонкий голос: пухленькая аспирантка как раз проходила мимо и, уловив свое имя, немедленно подошла к окну в надежде услышать новости.
Олег деланно улыбнулся ей:
— Я говорю, какая ты аккуратная, Маша, а Ринат не верит. Я сказал, что ты не потерпела бы недочетов ни в какой работе, и поэтому, когда сделала помарку из-за того, что тебе кто-то помешал, просто удалила лист и переписала все начисто. Ведь ты такая требовательная и ответственная! — Хитрый парень угадал слабую струнку Маши и, видимо, пользовался этой уловкой не впервые. Как в той детской песенке: «На хвастуна не нужен нож, ему немного подпоешь — и делай с ним, что хошь!»
Интересно, он говорит правду или просто пытается убедить ее перейти на ее сторону?
Маша некоторое время морщила лоб, глядя на говорившего, потом неуверенно спросила:
— Ты о чем?
— Да вспомни, на прошлой неделе, — возбужденно затараторил Олег, — я еще восхищался твоей требовательностью, ты тогда заметила помарку в отчете и р-раз! — рванула страницу, а потом все чисто-чисто оформила! Нет, я слышал, конечно, что чем красивее девушка, тем хуже у нее память, но до встречи с тобой я в это не верил, Маша! — Видимо, мошенник почувствовал, что наживка была все же недостаточно сладкой, и решил прибавить сиропа. На этот раз сработало: Маша приосанилась и согласилась с ним, хотя и не вполне уверенно:
— Да, вроде что-то такое было. Я действительно что-то переписывала. Но неужели я сама вырвала страницу? Вот уж памяти не стало! — Она вздохнула, оглядев всех вокруг: было видно, что вырванный лист не вписывался в ее представления о собственной аккуратности. Олег энергично добавлял допинга:
— Маша, да не расстраивайся ты так! У такого ответственного человека, как ты, просто не может хватить памяти на все, ты до деталей помнишь все важное, а такая ерунда, как лист, это же просто бытовой момент! Я это запомнил только потому, что я запоминаю все, что с тобой связано! — Он подошел к окну и, взяв ее руку, припал к ней поцелуем Иуды. Толстушка сдалась:
— Ты прав, я не могу обо всем помнить. Я только важные вещи запоминаю. Потому что я в этой экспедиции слишком за многое отвечаю. Тем более я тот лист полностью восстановила, там про черепки было в основном. Не то что Малена!
— А кто такая Малена? — Поинтересовалась я.
— Да шведка, — Маша обрадовалась случаю перевести разговор со своей промашки на чужую. — Их в мае целая группа была здесь, теперь она одна осталась, остальные на месяц уехали. Так на их раскопе было что-то многообещающее, они порасписали всякого, да самое смешное, еще по-русски, а потом выяснилось, что на самом деле там нашли-то всего пару черепков, копье какое-то и нож. Мы проверили и решили, что она просто плохо в языке ориентируется, вот ошибок и наделала!
— А, точно! — Олег охотно поддержал тему. — Она по-русски говорит, конечно, но чтобы научные отчеты писать, еще слабовата, а свои силы переоценила! Вот ты, Маша, никогда бы не допустила такой оплошности!
Меня начинал уже утомлять этот странный обмен то ли любезностями, то ли оперативными данными, и я страшно обрадовалась, когда пришла Тамара Семеновна с какими-то книгами и попросила помочь их разобрать. Она послала Рината выгрузить из машины другие принадлежности, Машу — сообщить профессору Северову о прибытии грузовика, а Олега — на раскоп, звать ребят к обеду.
— А почему Олег не копает вместе со всеми? — Во мне проснулось чувство социальной справедливости.
Да у него сердце болит, — сострадательно вздохнула Тамара Семеновна. — Он в экспедицию очень просился, Алексей Михайлович из-за болезни не хотел его брать, но парень весь деканат обошел, упросил все-таки. Вот он в исследованиях участвует, а работы тяжелой не выполняет. Тем более на такой жаре.
Я понимающе кивнула:
— Но тут, я смотрю, и без него накопали много интересного! И, как ни странно, девушки?
— Одна девушка, — уточнила Тамара Семеновна. — Инга Пономаренко. Ей действительно везет на находки. Ребята даже поначалу завидовали ей, говорили, это не она, а Ринат ей редкости со шведского раскопа таскает!
— Ринат? — Удивилась я.
— А вы ничего не заметили? — С готовностью отозвалась моя собеседница. — Впрочем, у вас и времени-то было мало. Ведь Ринат просто сохнет по Инге!
Наконец появился Арне, своим приходом прекративший этот поток новостей и сплетен местного значения. Он объявил, что намерен отправиться в монастырь.
— Не рано ли? — Съязвила я. — Вроде вы еще не успели тут как следует согрешить?
Швед засмеялся и пояснил, что хочет посмотреть, как там идет работа по реставрации фрагментов фресок.
— И к тому же там самое вкусное во всей округе варенье из крыжовника! — И где только успел заполучить такую ценную оперативную информацию?
В монастыре реставраторы пожаловались нам на ретивых студентов, которым доверили было маркировать фрески — точнее, их мелкие фрагменты, казавшиеся на первый взгляд просто кусочками камня.
— Мы им объяснили, что самое важное — сохранить гладкую сторону, на которой остатки колера, — жаловалась моложавая реставраторша. — Так эти архаровцы сделали все с точностью до наоборот! — Женщина показала нам коробочку, где лежало десятка два камушков: их единственная гладкая поверхность была любовно и с чисто русской щедростью замазана белилами. Видимо, студенты предпочли путь наименьшего сопротивления и подготовили бывшие куски стены к маркировке именно с самой удобной стороны.
— А потом, когда обнаружили свою ошибку, взяли да выбросили одну коробку, мы ее потом выбирали со свалки по кусочку! — Продолжила свои жалобы исследовательница. — И как теперь быть? Студентов мы, конечно, выгнали, но как вернуть рисунок?
Арне немедленно включился в беседу о возможности отмыть фрагменты, не повредив колера, а в моей душе зашевелилось странное сомнение: не слишком ли много тут всего странного происходит? В какую-то нехорошую линию выстраивались вырванная из книги учета страница, студенческие сплетни о находках Инги и блефе со шведского раскопа и теперь вот еще эта история с колером! То, что его могли измазать случайно, я вполне допускала. Но ведь под эту лавочку вполне можно замаскировать и нечто более серьезное, чем простое шалопайство! Интересно, насколько ценными были те фрагменты?
