Джон Филлифент - Ахиллесова пята
— Нет. Просто чтобы вы пришли и сняли меня, доказав тем самым мою невиновность. Вы не поверите, какие удивительные вещи может засвидетельствовать очевидец. Ну, идет?
— Что ж, отлично, — отрезала девушка. — А потом я обращусь прямо в полицию и покажу им фотографии!
— Именно так! Замечательно. Большое спасибо.
Одним из правил «Кодекса», которые давались Меллишу с наибольшим трудом, было не ломать голову над деталями операции до того, как наступит решающий момент. Проходя по мостику ровно без пяти шесть, Меллиш не имел представления о том, где находится девушка и пришла ли она вообще. Он знал уже, что ее зовут Анна-Мария Сантесси, что она не замужем и сама зарабатывает себе на жизнь. В остальном он был готов положиться на свое знание человеческой природы и предоставить все на волю судьбы. Сейчас прежде всего следовало очень тщательно выбрать место, где он будет находиться. Было еще совсем светло. Час пик уже прошел, через полчаса должна нахлынуть новая волна оживленного уличного движения, но сейчас мостик почти полностью опустел. Патрульный полицейский окинул Меллиша безразличным взглядом и прошел мимо.
Меллиш решительно двинулся к середине мостика, где рабочие чинили проржавевшие вычурные перила. Они сняли с моста ограду, а в образовавшуюся прореху временно поставили для безопасности прохожих непрочную загородку, сделанную из досок, связанных веревкой. Меллиш измерил глазами это сооружение, потом быстро наклонился над перилами, чтобы убедиться в том, что поднявшаяся с дождями вода несется мощным потоком. Все шло по плану и соответствовало полученной информации.
Вот и Торричелли. Пунктуален, как всегда. Одно из его качеств, как указано в досье. Меллиш отошел на несколько шагов от дощатой баррикады и остановился, выжидая. Торричелли, подозрительно оглядываясь, замедлил шаг. Меллиш улыбнулся.
— Ну, это лишнее. Я один.
— Тогда вы идиот, — прорычал Торричелли, подходя ближе. — Потому что я не один.
Меллиш, глядя на его покрасневшее лицо, нахмурился.
— Вы, надеюсь, не слабоумный и не наняли убийц?
— Вы называете меня слабоумным? Для такого дела не надо никаких помощников. Я могу сделать все сам!
— Что сделать? Обойдемся без насилия! — Меллиш с беспокойством отступил. — Я ведь уже говорил вам, что не вооружен!
— И при этом смеете называть меня слабоумным? Ничтожный кретин! Я хочу объяснить, супермен «Кодекса», что я приготовил для вас. Через минуту я дам сигнал. Черный лимузин на большой скорости подкатит к мосту. К тому времени, как он подъедет ко мне, все будет кончено. Я вскочу в машину и исчезну!
— О, все понятно! — Меллиш отошел на несколько шагов, и Торричелли все более и более уверенный в себе, задрал подбородок.
— Видите, я вооружен. Вы умрете.
— Нет, нет! — возразил Меллиш, все еще отступая. — Не я, вы умрете. Сначала Апраним. Он уже умер. Потом вы. А потом уж Хаберман. Все подготовлено.
— Негодяй! — взвизгнул Торричелли, бросаясь вперед и расстегивая пуговицы пиджака. Меллиш успел заметить тяжелый пистолет, потом широко раскинул руки и обхватил Торричелли, чтобы удержать его. Это было насилие, ненавистная для Меллиша часть операции. Торричелли яростно зарычал, но Меллиш крепко держал его. Двое прохожих на другой стороне мостика остановились, глядя на борющихся. Полицейский, который отошел уже довольно далеко, закричал и пустился бежать к ним. Следом с мощным гулом мчался черный лимузин. Но они опоздали. У Торричелли было преимущество в весе. Меллиш блокировал его натиск, но не мог устоять против тяжести грузного тела.
Сцепившись не на жизнь, а на смерть, Торричелли и Меллиш налегли на хрупкую загородку, и та поддалась. Они упали на нее, проломили доски и полетели вниз.
Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что Меллиш отпустил своего соперника и, вырвавшись из его объятий, вошел в воду как профессиональный спортсмен. Но большая часть испуганных очевидцев увидела только, как Торричелли, падая, лихорадочно размахивал руками и с шумом плюхнулся в реку. Его голова показалась над поверхностью воды два или три раза, а затем быстрое течение понесло его, и он скрылся из виду. Раздавались свистки полицейских, люди метались в панике и вопили, но прошло целых сорок пять минут, прежде чем спасательная лодка подошла к Меллишу, который к тому времени очень устал и охотно принял помощь спасателей.
— Недалеко отсюда, — задыхаясь, сказал он, — я пытался держать его над поверхностью. Но он тонул. Я был вынужден выпустить его. Очень тяжелый. Всего несколько минут…
— Я видел, — кивнул смуглый моряк, сбрасывая ботинки. — Я попробую найти его. Мне хорошо известны эти места.
Примерно через пятнадцать минут моряк выудил тело Торричелли, и его подняли на борт. Пока спасательный катер разворачивался, направляясь к набережной у моста, умелые руки занялись неблагодарной задачей вернуть Торричелли к жизни с помощью искусственного дыхания. В кабине спасательного катера Меллиша допрашивал сержант с подозрительным взглядом и иссиня-черными усами.
— Вы говорите, что раньше встречались с сеньором Торричелли, сеньор Меллиш?
— Верно, встречался. Только один раз. Этим утром я приходил к нему, чтобы поговорить об одном деле. Я агент небольшой конторы. — Меллиш в грубом свитере и грязных брюках, которые ему дали на то время, пока сохла его одежда, выглядел еще менее презентабельным, чем обычно.
— И он договорился с вами о встрече на мосту?
— Нет. Это была моя идея. Слишком много глаз и ушей в его конторе. Я хотел поговорить с ним наедине.
— Пока все соответствует истине, — согласился сержант. — Он приехал на машине. Машина у нас, и водитель уже допрошен. Но почему сеньор Торричелли напал на вас?
— Я полагаю, его расстроили мои слова.
— Это не причина, — довольно грубо прервал его сержант. — Вы утверждаете, что сеньор Торричелли пытался убить вас. На чем основано ваше утверждение?
— У него был револьвер, — сказал Меллиш.
— Ну и что? У него действительно был револьвер, но зачем ему… Сеньор Меллиш, вы ведь, конечно, знаете, что сеньор Торричелли был очень известным и богатым человеком. К тому же один из моих людей видел, как вы напали… одну минуту, пожалуйста…
В каюту вошел полицейский, державший в руке кипу фотографий, он наклонился к сержанту и что-то прошептал. Меллиш видел, как двое полицейских еще некоторое время спорили, потом сержант повернулся к нему, положив на стол фотографии изображением вниз.
— Сеньор Меллиш, — любезно произнес он. — Вероятно, произошел несчастный случай. Понимаете? Смешно даже подумать, что такой человек, как сеньор Торричелли, может напасть на кого-то и попытаться убить его. Он был очень богатым, уважаемым и влиятельным…
— А как же револьвер? Что это у вас? Фотографии с места происшествия?
— Они не имеют к вам никакого отношения. Что же касается револьвера, то каждый имеет право держать оружие для самозащиты, верно? Произошел несчастный случай. Не будем больше говорить об этом.
— Как скажете, — вздохнул Меллиш. — Я не хочу никаких неприятностей.
— Очень разумно. Как только ваша одежда высохнет, можете быть свободны. Подумаете, как вам повезло, сеньор, что вы не утонули.
Меллиш думал об этом, покидая пристань. Когда он отошел достаточно далеко, его догнала мисс Сантесси. Он криво улыбнулся ей и повел в ближайший ресторан.
— Я должен по крайней мере угостить вас обедом. Ваши фотографии пришлись как нельзя кстати и избавили меня от некоторых неприятностей. Спасибо.
Очень красивая, несмотря на пережитые волнения, она скромно молчала, пока Меллиш делал заказ, а потом прошептала:
— Я отдала им не все фотографии. Я оставила себе несколько, чтобы окончательно убедиться. Он действительно пытался убить вас!
— Да. Так все и должно было произойти. Я слишком много знаю. И он, конечно, принял решение сделать это сам, чересчур опасно было нанимать кого-то. Он полагал, что его план безупречен. Револьвер с глушителем, выстрел, быстрая машина. Револьвер пошел бы прямиком в реку, водите ль ничего бы не увидел. Да, хороший план. Но дело в том, что я ожидал именно таких действий.
— Вы знали, что он явится с оружием и попытается убить вас?
— О да! Все было подготовлено. Я изучил его характер, темперамент и знал, какую реакцию следует ожидать. И у меня были точные сведения о работах на мосту, о силе течения реки и о состоянии уличного движения. А еще я знал, что Торричелли не умеет плавать и боится воды. Знание — это сила, — высказал Меллиш не очень оригинальную мысль. — Единственная сила, которую я готов признать. Вы знаете, — медленно добавил он, когда официант принес суп и карточку вин, — он назвал меня ничтожным кретином. Еще одна его слабость: он не верил, что кто-нибудь, кроме него, может иметь достаточно развитый интеллект. Боюсь, что с третьим по списку дело обстоит по-другому. С господином доктором Генрихом Хаберманом придется работать иначе. Совершенно иначе.
