Леонид Словин - Ночь, прожитая трижды
— Вай…
На дымящихся досках тлели обгоревшие платы, оплавившиеся корпуса радиотоваров. В беспорядке валялись оставшиеся металлические детали, коробки, стекло. Все было черно от пепла и копоти.
В ярости предприниматель бросился к двум ни о чем не подозревавшим пожарным, но один из телохранителей — рослый кавказец — обогнал его, подскочил первым, рванул за робу того, что шел сзади.
Спецодежда оказалась расстегнутой. Подскочивший собственник вцепился в оттопыренный карман униформы.
— Сволочи…
Из кармана показалась обгоревшая японская «мыльница»- «Аkica» на шнурке…
Кавказец выхватил фотоаппарат, замахнулся. Брандмейстер едва успел подставить локоть. Азер телохранитель сбил с ног второго пожарника. Прибывшая с хозяином команда бросилась избивать обоих, а заодно всех, кто попадался под руку.
Народ шарахнулся в сторону. Никто и не подумал оказать сопротивления.
Кавказцев побаивались.
Подоспевший Игумнов бросился в самую гущу дерущихся:
— Прекрати! Милиция! Уголовный розыск!
Старт оказался неудачным. Игумнов с ходу получил сбоку по почкам. Охнул. Второй удар обрушился на него сверху. Он чудом сохранил равновесие, а через секунду сам уже врезал ногой по подбородку комуто из черных.
— Назад, милиция!
Надо было продержаться еще несколько минут.
Автоматчик у входа в Управление растерялся, закричал. Выскочивший из помещения дежурный, сноровисто вырвал у него автомат:
— Назад, сволочь! — Он дал очередь поверх голов.
Десятки ворон, облюбовавших соседний парк, поднялись в воздух.
Тревога передалась смежникам по «Траурному поезду Ленина». Из караульного помещения, топая сапогами, выскакивали толстомясые сонные ВОХРовки, охранявшие музей.
Кавказцы уже бежали к машине. Преследовать их не стали.
Майор вернул автомат.
— Сходи, почисть…
Он обернулся к Игумнову:
— Сейчас звонил твой человек. Ну, ты знаешь!
«Никола!» — Он уже звонил Игумнову. Его сообщение заслуживало интерес.
— Передал что-нибудь?
— Сказал, что поехал в Домодедово. Он с тобой еще свяжется…
Никола — бывший вор в законе, бывший авторитет, бывший сука, а ныне негласный помощник начальника розыска первый раз позвонил еще до полуночи.
Ты где? — только и спросил Игумнов.
До этого тот не звонил несколько дней.
— В Домодедово?
— Пока еще по дороге…
— Живой?
— Вроде да…
Загулы бывали у старого вора и прежде. В такие дни от него можно было ждать всего. Игумнову не раз приходилось вытаскиать своего агента, свитай, с тюремных нар.
Когда у Николы наступал отходняк, он к ночи любыми путями добирался до Домодедова, где прошло его воровское сиротство — иногда один, иногда вместе со знакомыми старыми ворами, а то и просто с попутными бомжами, накатывавшими сюда с последними электричками.
Сообщение, которое Никола тут же сделал куму, было столь же непредвиденным, как и его звонок.
Накануне ночью на платформе он встретил двоих…
— Ты ими както интересовался… Помнишь?
Никола звонил через коммутатор МПС — Министерства путей сообщений — с одного из многочисленных железнодорожных предприятий, разбросанных вдоль линии.
— Не понял тебя…
Ну те, которые приезжают…… - Никола продолжал темнить. Говорить приходилось в присутствии посторонних. Он перемежал разговор всякой мутотой, чтобы повесить тем, кто его слушал лапшу на уши. — Как самто ты… Ничего?
В отличии от него, Игумнов мог спрашивать обо всем прямым текстом.
— Ты имеешь в виду ориентировку о розыске… Какую именно, помнишь?
— Недавно разговаривали. И с ними был максимка…
«Африканец…»
— Высокий?
— Высокий, симпатичный…
С трудом, но разобрались.
Никола видел вблизи платформы двух находившихся в разработке наркодельцов, сопровождавших высокого красивого африканца. Фото всех троих ему показывали в Линейном Управлении.
«Мосул Авье. Студент из Нигерии..»
Выходило, что Никола оказался свидетелем встречи наркобаронов, выбравших накануне для встречи пустую платформу.
«Качан! Во, кто сейчас нужен… — Игумнов уже набирал телефон старшего опера. — Срочно посылать в Домодедово…»Между тем поинтересовался, вроде спокойно:
— Не померещилось?!
— Обижаешь, начальник…
Вообщето, сообщения Николы всегда, в конце концов, подтверждались.
Главной удачей Николы в прошлом были задержанные по его наводке подмосковные таксистыубийцы, ночные охотники на одинокихженщин. На их счету было не меньше десятка трупов, прикопанных в лесистых частях Подмосковья.
— Значит так. Туда сейчас едет Качан. Свяжись с ним.
— Понял. Я еще позвоню. Осмотрюсь и позвоню…
Никола осмотрелся в Нижних Котлах около часа ночи.
Телефон Игумнова не ответил. Поэтому он перезвонил в дежурку.
— Линейное управление… — У коммутатора был майор — дежурный.
— Командир, дай трубку Игумнову…
— Он вышел… — Тот сразу узнал его. — Может что передать?
— Скажи: «Поехал в Домодедово. Будет звонить.»
— Понял. Что-нибудь еще?
Никола повесил трубку, двинулся неубранным к ночи безлюдным туннелем дальше по переходу. Сверху дробно грохотал проходивший товарняк.
К Нижним Никола добрался без приключений. Он любил наезжать в Домодедово отсюда и, как правило, последними поездами.
Платформа была расположена в стороне от жилой зоны, вблизи пустырей за речушкой Котловкой. Работяги с ЗИЛа, с других крупных предприятий на Варшавском шоссе, пересаживались тут на электрички.
Железнодорожная платформа и линия метро были удачно сопряжены.
К ночи, после окончания смен и «часа пик», в подземке и на платформе народу бывало немного. Николу это устраивало. Он избегал толпы.
И на этот раз тут тоже было почти пусто. Тишина, деся-ток молчаливых пассажиров — обычная картинка бомжующего ночного Подмосковья.
Никола прошел к одной из колонн и сразу вписался в обстановку, застыл, уткнув лицо в воротник…
Бесцветная личность — мелкие черты безбрового узкого лица, взгляд, устемленный в сторону, бледные вытянутые скулы. Подстать был и прикид старое пальто, кепка. Худые плети рук, которые знали и финку, и лезвие. Заточка и сейчас грела ему ладонь…
Последняя электричка показалась на дуге внезапно. Вскоре ее уже было видно всю — черную, похожую на развернутую кинопленку с огоньками в квадратных окошках перфорации.
На платформе ее заметили. Среди пассажиров произошло движение.
Никола не поднимал головы, но все видел.
Двое — молодых, спортивного вида, в одинаковых куртках, без головных уборов — показались из подземного перехода неожиданно. Всматриваясь в ожидавших поезд, быстро пошли по платформе — они кого-то искали.
Оба были не из тех, кто мотается ночью по пригородным электричкам. Никола обратил внимание на их обувь: подошвы и каблуки выглядели абсолютно новыми, несношенными…
«Только что вышли из своих тачек… Не менты!»
У ментов таких возможностей не было.
«Но тоже прошли подготовку. Обученные… — Никола продолжал догонять. — И платит им не власть, а кто-то побогаче…»
Оба направлялись в сторону головного вагона.
Они поравнялись с Николой, когда у одного в руке протарахтел сотовый. Это их отвлекло. Белесый, с прямоугольным лицом быстро поднес трубку ко рту:
— На связи…
Никто из блатняков не стал бы так отвечать.
«Тебе бы еще руку к козырьку…»
— Мы сейчас на перроне в Нижних Котлах… — Он четко отчитался перед кемто выше по званию. — Начинаем зачистку…
Словечко было знакомое, но из чужой «фени»- не тюремной, не блатной.
Эти тоже были бандиты.
«Но не блатняки. Бывшие менты или фээсбэшники…»
Нынешние авторитеты, их бойцы устроили на воле полный беспредел. Дергались, как хотели. Ни с кем не считались. Только в тюрьме начинали понимать: главная-то власть в зоне не у них — у воров. Поэтому на воле стоило бы быть поскромнее…
Никола, не подняв головы, сделал несколько шагов по платформе. Было интересно.
До него долетело несколько фраз. Белесый продолжил:
— Сейчас оттуда звонили. Они уже в Домодедове на парке. Ждут остальную команду…
Никола не удивился, когда он закончил по-военному:
— Да, товарищ подполковник…
Разговор оказался короткий, сухой.
Никола заметил: куртки у обоих были надеты поверх одинаковых добротных костюмов. Похоже, это было формой одежды…
Он, наконец, въехал понастоящему:
«Частные охранники под чьейто сильной крышей… Бывшие офицеры спецслужб!»
Теперь все стало понятно.
На всякий случай Никола быстро направился в обратную сторону — дальше от них по перрону.
