Лесли Чартерис - Покер - не для простофиль
Мерсер, сидя с сиротливой парой семерок, бездумно блефовал в течение двух розыгрышей, покуда не бросил карты в ответ на толчок ноги «Святого» под столом.
На кону стояло пять тысяч долларов, когда Килгарри нерешительно пожал плечами и взял прикуп.
«Святой» отсчитал две кучки фишек и подвинул их к центру стола.
— Еще две сотни, — сказал он.
Йоринг, пребывая в большой нерешительности, внимательно смотрел на него. Наконец дрожащей рукой он тоже подвинул две кучки фишек.
— Вот вам две тысячи, — посчитав оставшиеся фишки, бросил их небрежно в общую кучу и добавил: — И еще двадцать девять сотен.
У Саймона оставалось двенадцать сотен в фишках. Он пододвинул их к середине стола, открыл бумажник, извлек оттуда новенькие купюры и бросил на кон.
— Ставлю на три тысячи больше, знай наших!
У Мерсера на секунду прервалось дыхание, и он в изумлении прошептал: «Боже!»
Килгарри не произнес ни слова, напряженно наклонившись над столом.
Йоринг только дико вращал глазами.
— Дайте-ка мне несколько фишек, старик, — сказал он.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? — спросил его Килгарри охрипшим голосом.
Йоринг поднес стаканчик ко рту и опрокинул его наполовину. Его рука сильно дрожала, и он пролил несколько капель на подбородок.
— Восемнадцать сотен. Мне нужно приобрести еще несколько сотен. Я выпишу чек…
Саймон отрицательно покачал головой.
— Весьма сожалею. Я играю на те ставки, которые на столе. Мы об этом договорились заранее, еще до начала игры.
Йоринг не спускал с него глаз.
— Значит, вы считаете, что в моем предложении есть что-то для вас оскорбительное?
— Нет, что вы, — не повышая голоса, спокойно ответил Саймон. — Просто дело принципа. Нужно соблюдать правила. Я сыграю с вами в кредит как-нибудь в другой раз. Сегодня мы играем, как условились.
Он потянулся к коробке для сигар, куда каждый из них положил по пять тысяч долларов, обменяв их на фишки.
— Послушайте, — угрожающе начал Килгарри.
Изумрудного цвета глаза «Святого» встретили его взгляд с необычайным спокойствием.
— Денежки, братан, денежки. Разве неясно?
Йоринг принялся рыться в карманах. Одну за другой он вытаскивал из загашников мятые купюры, пока наконец не объявил о своей ставке в тридцать две сотни и пятьдесят долларов. Затем бросил уничтожающий взгляд на Килгарри.
— Одолжи мне все, что у тебя есть.
— Но…
— Я сказал — все!
Килгарри неохотно протянул через стол пачку. Йоринг послюнявил большой палец и пересчитал бумажки. Теперь он мог поставить четыре тысячи сто пятьдесят долларов.
— Действуй, — сказал он, посмотрев на «Святого». — Поставь вот это все.
Саймон отсчитал четыре тысячные купюры. У него была еще одна, но он задержал над столом руку. Затем улыбнулся:
— Какой в этом смысл? Ведь тебе нечем ответить. Я заберу эту мелочевку и открою вас.
Йоринг поднял свои карты и дрожащими руками стал раскладывать их на столе — шестерка, семерка, восьмерка, девятка и бубновая десятка.
Все сразу умолкли. Несколько секунд и «Святой» хранил полное молчание. Про себя он вкратце «прокручивал» весь сценарий во всей его вдохновенной простоте и математической точности. Он чувствовал, как Мерсер молча его подталкивает, видел, как затуманенные глаза Йоринга постепенно светлеют и в них загорается огонек сдержанного триумфа.
Вдруг Килгарри грубо загоготал и со всего маху ударил кулаком по столу.
— Молодец. Йоринг! Бери деньги, бери. Я верну все свои. Ты, однако, еще не настолько стар.
Йоринг широко расставил руки, чтобы накрыть кон.
— Минуточку, — сказал «Святой». Голос его звучал еще мягче и спокойнее, чем прежде. В комнате вновь воцарилась тишина. Йоринг замер на месте, хотя и не опускал рук, которые образовали что-то наподобие большого кольца. А «Святой» продолжал мило улыбаться.
Само собой разумеется, это был превосходный трюк, но «Святой» не любил, когда другие падают и больно ударяются. В такие минуты у него просыпалась симпатия к нечестивцам, достигшим предела своего падения.
Одну за другой он перевернул свои карты. Тузы. Четыре туза. Саймону показалось, что они отлично смотрелись, эти красочные тузы. Он с величайшей осторожностью сгреб их вместе. А затем открыл последнюю карту. Джокер.
— Кажется, все деньги на кону мои, — сказал он извиняющимся тоном.
Первым от стола с грохотом отодвинулся стул Килгарри.
— Послушайте, — заорал он, — это не…
— Та рука, которую он мне сдал? — Издевка Саймона была тонкой, как паутинка. — А разве он не играл ту руку, которую, как я полагал, он сам себе сдал? Я знал, что он немного позабавится, когда привыкнет играть в карты без очков.
«Святой» открыл коробку для сигар, добавил ее содержимое к деньгам, лежавшим на столе, и связал все в весьма пухлую аккуратную пачку.
— Думаю, на этом завершим сегодня игру, — еле слышно проговорил он, опустив руку с пачкой денег во внутренний карман. — Думаю, на этом мы и закончим, джентльмены.
Первым обрел дар речи Мерсер.
— Да, на самом деле, — сказал он срывающимся голосом. — Вы оба неплохо подзаработали на мне. Теперь мы кое-что вернули из проигрыша. Пойдемте отсюда, Темплар!
— Сколько вам удалось выиграть в последнем коне? — спросил молодой человек.
— Около четырнадцати тысяч, — ответил довольный «Святой».
— Примерно столько же я им проиграл, — заметил Мерсер. — Даже не знаю, как вас благодарить за то, что вы вернули деньги. Когда Йоринг вдруг покраснел, я подумал, что вы совершили непростительную ошибку.
«Святой» вытащил сигарету и чиркнул зажигалкой.
— Обычно я не допускаю слишком много ошибок, — спокойно ответил он. — И вот здесь многие накалываются. Думаю, во мне говорит гордость профессионала, и я ненавижу, когда меня принимают за простофилю. Но самое смешное состоит в том, что, несмотря на мою высокую репутацию, находятся люди, которые все же пытаются оставить меня в дураках. Как я полагаю, они думают, что мое поведение можно запросто рассчитать наперед и использовать меня, чтобы обстряпать свои грязные делишки. — «Святой» тяжело вздохнул. — Я, конечно, знал, что какого-то мошенничества мне никак не миновать — вся идея заключалась в том, чтобы заставить меня поверить в могущество этих очков, а затем сделать жертвой обычного карточного надувательства. Кроме того, я был лишен возможности жаловаться, так как это, по сути дела, было бы равносильно признанию, что и я, в свою очередь, являюсь обманщиком.
— Но это означает, что они знали об очках, позволяющих пойти на обман?
— Для чего же они подсадили в поезд того парня, который назвался Д. Д. Нэскилом? — терпеливо объяснил ему «Святой». — Ты не слишком сообразителен. Эдди. А я вот всегда соображаю, всегда начеку. Я сразу же почувствовал подвох, когда ты вытащил из кармана своего пляжного халата колоду крапленых карт, здесь вы, нужно сказать, немного переборщили, заранее подготовив их к тому моменту, когда я выслушаю маленькую сценку, разыгранную передо мною с Жозефиной. Должен признаться, что ваша компания прекрасно разыграла свои роли, но вот такая малоприметная деталь может в конечном итоге испортить все. Помни, что тебя тогда назвали простофилей, — с упреком сказал «Святой». — Почему бы тебе не утешить Йоринга с Килгарри? Мне кажется, они сильно расстроятся, узнав, что ты не сумел исправить их топорную работу и убедить меня вернуть выигранные деньги.
Мерсер довольно долго смотрел на «Святого», силясь понять, почему множество тертых людей, считавших себя вполне опытными и сообразительными, в конечном итоге сдавались и были вынуждены с уважением относиться к этому хладнокровному и улыбающемуся — частному предпринимателю, чье непревзойденное мошенническое искусство можно объяснить только непосредственной близостью «Святого» к самому Дьяволу. И очень сожалеть при этом, что когда-то была придумана высшая мера за убийство.
