Джон Кризи - Я не собирался убивать
— Папа, — сказала она, — ты не мог бы одолжить мне пятьдесят фунтов?
— Пятьдесят фунтов?! — воскликнул я.
Она кивнула, и ее губы скривились.
— Но зачем…
Я замолчал, вспомнив, что мне сказала Лилиан: пятьдесят фунтов стоил трехнедельный специальный курс обучения французскому кондитерскому искусству. Нельзя сказать, что Джулия или ее мать чрезмерно требовательны, но обе стоят мне дорого. Я сам всегда поощрял их любовь к красивым вещам.
Если бы это было другое утро, я, быть может, ответил бы, что подумаю. Естественно, проблема была не в деньгах: я имел почти тридцать тысяч фунтов, спрятанных в самых различных местах, часто под вымышленным именем, и я внимательно следил, чтобы никто не мог обнаружить, что я богаче, чем могу быть. Но я привык показывать детям, что недостаточно просто попросить денег, чтобы получить их, и что деньги не растут на деревьях. Но в то утро я был особенно счастлив, снова узнав радость, которая заставила себя так долго ждать, а потому не стал мучить дочь.
— Они тебе очень нужны? — спросил я.
— Ага, — кивнула она, продолжая поджимать губы.
— Это поможет тебе получить хорошее место?
— Ага.
— Какое?
— Второй ассистентки в «Мод», — ответила Джулия.
Я знал, что Джулия давно мечтает там работать.
— Ты уверена, что получишь это место?
— Если пройду этот курс, да… Мне обещала сама Мод.
— Ладно, Джу-Джу. Тебе наличными или чек?
Она заколебалась. Я понял, что она не рассчитывала получить деньги, во всяком случае, так быстро. К моему огромному удивлению, я увидел, как ее глаза наполнились слезами. Она не повисла у меня на шее, как часто делала, когда я дарил ей что-то, что она особенно хотела, а пристально посмотрела мне в глаза, наклонилась и совсем легко поцеловала меня в губы.
— Спасибо, папа, — сказала она. — Спасибо.
Я стоял неподвижно, глядя, как она быстро идет в сторону ванной. Она не обернулась. Я спросил себя, не означает ли ее поведение чего-то другого? Что происходит в голове моей дочери? Или тут дело в сердце? Надо будет поговорить об этом с Лилиан в среду. Я должен вернуться в этот день.
Роберт, кажется, не пошевелился после моего ухода. Я снова с силой постучал в его дверь и позвал. Он ответил мне ворчанием. Я отправился на кухню. Через несколько минут ко мне присоединилась Лилиан. Она оделась в старое домашнее японское платье со стоячим воротничком, украшенное великолепными золотыми вышивками. Это платье ей удивительно шло. Когда она купила его, мы назвали его одеждой для соблазнения.
— Ну, ты уступил? — спросила она.
— Да. Не следовало?
Лилиан заколебалась, открыла холодильник, взяла ведерко с яйцами и горшочек с жиром, поставила их на стол рядом с газовой плитой и заявила:
— Да, я так считаю, Боб. Я спрашиваю себя, понимают ли Роберт и Джулия, как им повезло?
— Повезло?
— Разве ты не даешь им почти все, что они могут пожелать? Иногда я задаю себе вопрос, сумеем ли мы когда-нибудь заставить их понять, что скоро им придется летать на своих крыльях и что мы не можем вечно содержать их?
— Пока что мы можем это делать, — ответил я. — Мне кажется, ты тоже хотела…
— Нет, — сказала Лилиан довольно резким тоном. — Я пошутила, Боб. Я ничего не хочу. Я слишком счастлива, что мы смогли наконец прогнать тот ужасный старый призрак. Никак не могу понять, почему я верю тебе теперь, хотя так долго сомневалась?
— Я бы обратил твое внимание на другое, — пошутил я. — Когда я был жертвой этих гнусных подозрений, ты не заставляла меня ждать завтрак.
Она сделала точно то же самое, что и Джулия: пристально посмотрела на меня, наклонилась вперед, легко поцеловала меня в губы и вернулась к плите, взяв два яйца. Она умеет делать невероятный трюк — брать одной рукой одновременно два яйца, сразу их разбивать и быстро выливать на сковородку. И только в очень редких случаях туда падал кусочек скорлупы.
Таковы были причины, по которым я был так счастлив, когда уходил из дома.
Мне кажется, что человек, играющий в бильярд или в гольф, занимающийся парусным спортом или имеющий такое распространенное хобби, как филателия, фотография или изготовление моделей кораблей, думает об этом очень часто. Точно не знаю, зато мне известно, что лично я всегда очень много думаю о своем любимом времяпрепровождении и уже долгие годы считаю его своей второй работой. Естественно, я думаю об опасности и возможных последствиях ошибки, но редко… Только когда опасность совсем рядом, как в случае с миссис Эндерсон. Тем не менее я тщательно продумываю каждую операцию. Я никогда не занимаюсь несколькими делами одновременно, поскольку каждое требует полной концентрации. Раз шесть я, все подготовив, возвращался с полпути, не обокрав дом; это происходило исключительно из-за того, что я чувствовал себя неуютно, сомневался, не упустил ли из виду какую-нибудь деталь. Если бы эта работа кормила меня, все было бы иначе, но она просто позволяла мне жить лучше. Большую часть доходов от нее я тщательно прятал. Я собирался в один прекрасный день совершить с Лилиан долгое и роскошное путешествие. Мы бы объехали весь мир, останавливаясь там и настолько, где и насколько захотели бы. Иногда я представлял себе, как расскажу ей, что сэкономил все эти деньги, даже заготовил объяснения и биржевые отчеты, фальшивые, но очень убедительные, которые оставалось только предъявить ей в удобный момент. В то утро мне было приятно помечтать, как я расскажу Лилиан об этом и какой будет ее реакция, но я с сожалением согласился с фактом, что не могу сделать это.
Вечером я должен был отправиться на «работу». Оставалось только закончить приготовления к краже, которую я собирался совершить в Эшере.
Места я всегда выбирал с особой тщательностью. Они должны были находиться возле большого шоссе, чтобы едущий ночью автомобиль не был редкостью. Кроме того, требовалось, чтобы на дороге было достаточно людей и пешеход не привлекал особого внимания. Еще я любил, чтобы рядом находился источник периодически повторяющихся шумов — например, железнодорожная линия, автовокзал, сильный склон или сложный поворот, на котором неизбежны оглушительные звуки типа сигналов клаксона или переключения скоростей тяжелыми грузовиками, что заглушало бы звуки, производимые мною. Вначале я говорил себе, что не всегда возможно собрать все эти достоинства. Но опыт доказал мне, что это необходимо. Кража у Джун Эндерсон была последней, которую я совершил, не удостоверившись в наличии сильных шумов.
В тот вечер к моим услугам был крутой поворот дороги, за которым следовал сильный уклон. Тяжелые грузовики ездили там всю ночь, и им приходилось по нескольку раз переключать скорость. Кроме того, приближение грузовиков было слышно издали, что позволяло подготовиться произвести шум, избежать которого я не мог. Со временем и опытом такие уловки становятся второй натурой.
Моя будущая жертва — иногда я думал о них как о клиентах — была молодой женщиной, которая должна была оставаться одна в доме еще целый месяц. Ее муж уехал за границу по делам фирмы, занимающейся промышленным строительством, в которой он работал. Эта женщина сильно отличалась от миссис Эндерсон. Я был убежден, что она не изменит мужу в его отсутствие: они сильно любили друг друга. Он был старше ее на десять лет и год назад купил ей великолепные драгоценности: серьги, браслеты, броши и кольца — все украшенные бриллиантами. Комплект был застрахован на десять тысяч фунтов, что почти полностью соответствовало его реальной стоимости. Я рассчитывал перепродать его через полгода за шесть, а то и за семь тысяч фунтов, поскольку камни были достаточно крупными, чтобы не слишком потерять в стоимости после новой огранки. В момент подписания страхового договора, который я помогал составлять, я сказал себе, что стоит попытаться их украсть. Муж, мистер Клайтон, принес их в «Уэдлейк», едва купив, даже до того, как показал жене. Я не занимался оценкой, просто зарегистрировал покрываемый риск. С Клайтоном я виделся всего один раз около пяти минут, но с тех пор много раз видел миссис Клайтон, что позволило мне заметить идеальное, с моей точки зрения, местонахождение их дома и изучить способы залезть в него, а также расположение помещений.
Ничто не мешало мне совершить кражу в присутствии Клайтона, но когда я прочитал в «Суррей сэнтинел», что он на два месяца уезжает, мой интерес вдруг проснулся. Я знал, какой модели сейф и где он находится: в его кабинете, а не в их спальне. Я прекрасно знал эту модель и то, что мне понадобится примерно полчаса, чтобы открыть сейф без особого шума. Я убедился, что миссис Клайтон — Оливия Клайтон — осталась дома одна с семилетней дочерью: она не была нервной женщиной. Ее служанка приходила только на день.
Дело казалось мне очень интересным. Днем я заново перебрал в уме все детали и не обнаружил ни одного изъяна в своем плане. К тому же я совсем не предчувствовал провала. В тот вечер, когда я ехал в Эшер, я был так же счастлив, как и утром, когда уходил из дома.
