Василий Носенков - Следов не осталось
"Видимо, метиска какая-то", - успела подумать Кольцевая и увидела Леонида. Он вышел из аллеи парка.
Стройный, высокий, в тонкой зеленой бобочке, которую она с такой тщательностью гладила утром. Пышная шевелюра, крупный, похожий на отцовский, нос. Тонкие руки и лицо, которого еще не касалось лезвие бритвы.
У него все еще впереди.
А женщина, довольно улыбаясь, уже смело шла навстречу Леониду. Он взял ее руки в свои и принялся что-то горячо объяснять.
Фаина Александровна шагнула вперед, видя перед собой только их. Скрежет затормозившего трамвая и чья-то сильная рука вернули ее к действительности.
- Куда-а?! - рыдающим голосом закричала Кольцевая, пытаясь освободиться от цепкой руки и перебежать на противоположную сторону проспекта. Но ее продолжали держать. Длинные вагоны трамвая медленно потянулись вправо перед ее глазами. Из окон с любопытством смотрели пассажиры. Фаина Александровна отчетливо услышала сказанную кем-то фразу: "Женщина хотела броситься под трамвай" - и сообразила, что это относится к ней.
- Оставьте меня, - уже осмысленно обратилась она к человеку, державшему ее за плечо. - Это... это со мной иногда бывает... Сейчас пройдет.
Когда ее усадили наконец на скамейку, ни Леонида, ни его спутницы у памятника не было.
3
Знакомство студента Кольцевого с Раисой произошло неожиданно и просто. Андрей Козловчиков, чья фамилия в списках второго курса всегда соседствовала с фамилией Леонида, решил отметить свой день рождения. Из большой комнаты общежития убрали несколько коек, позаимствовали у соседей два стола и стулья. В углу на тумбочке установили радиоприемник с проигрывателем.
- Скромно, но свободно, - заявил Андрей, посматривая на расставленные по столам бутылки, тарелки с винегретом и другими недорогими закусками.
В компании выделялся красивый студент в белой нейлоновой рубашке. Кольцевой не помнил его фамилии, но знал, что он учится на третьем курсе их института. В майские праздники он выступал на вечере: в сопровождении гитары неплохо исполнял старинные романсы. Хлопали ему больше всех. Второй раз он встретил гитариста на кафедре органической химии: вместе пересдавали экзамен.
Сейчас парень был занят разговором с девушкой с коротко остриженными светлыми волосами.
Уже сидя за столом, Кольцевой сделал открытие - рядом с каждым студентом сидела девушка, и только он был один. "Подумаешь, женихи какие выискались", - осуждал он в душе товарищей без всякой зависти. Одиночество его ничуть не тяготило. Он пил вино, слушал тосты и был беззаботно весел.
Подошло время, когда начали убирать столы. Андрей поколдовал в уголке над приемником, поставил пластинку.
Протяжные звуки арабского танго разлились по просторной комнате. Леонид танцевал неважно. Будь это настоящий институтский вечер, он бы ни за что не рискнул пригласить девушку. А сейчас решился. Пока студент в белой рубашке вынимал из футляра гитару, Кольцевой осторожно подошел к его девушке и, как будто собираясь сказать что-то недозволенное, с таинственным видом произнес:
- Вам не скучно? Может, станцуем?
Девушка молча приблизилась к нему, положила руку иа плечо. Они успели пройти лишь половину круга, как музыка кончилась.
- Вот видите, как плохо быть несмелым. Пока раздумывали... - весело упрекнула девушка, покидая его.
Реплика блондинки ободрила Леонида. Как только пластинка была заменена, он снова пригласил ее. Она танцевала легко и свободно.
Но вот в центре круга появился рыжий Олег Зыбкин и, помахивая в воздухе длинными руками, потребовал внимания. Когда установилась относительная тишипа, он принял артистическую позу и громко объявил:
- Леди и джентльмены! Среди нас, грешных, присутствует талант, который в будущем заменит сразу две знаменитости - Сергея Сорокина и Николая Сличенко. Эдуард Желанный исполнит старинный романс "Очи черные"!
Гитарист невозмутимо восседал на стуле. Только теперь Леонид вспомнил, что фамилия этого студента Желобков, а не Желанный, как объявил "конферансье".
Студент закрыл глаза и картинно тронул струны.
Очи черные,
Очи жгучие,
Очи страстные
И прекрасные...
Романс исполнялся манерно, с искажениями, но никто не хотел замечать этого. Эдуарда наградили "бурными аплодисментами". Тот же Олег Зыбкин поспешил вручить ему "ценный подарок" - дешевую куклу с бумажным цветком в руке. Желобков-Желанный принял все это как должное, встал перед гостями с театрально поднятой рукой, поклонился несколько раз и, прикладывая ладонь к груди, поблагодарил:
- Спасибо, друзья.
Вновь включили проигрыватель. На этот раз белокурая девушка отказалась танцевать с Леонидом. Гитарист же хозяйской походкой подошел к своей даме и молча повел ее по кругу, смерив Кольцевого презрительным взглядом.
Леонид вдруг почувствовал себя ничтожным перед этим самодовольным повесой. Не подыскав себе другой подходящей для танцев партнерши, он ушел за шкаф, куда унесли бутылки с оставшимся вином и остатками закуски. Наливая из разных бутылок вино, он делал коктейли и пил.
Именинник, Андрей Козловчиков, слишком поздно понял свою оплошность. Когда он обнаружил изрядно нагрузившегося Кольцевого за шкафом, тот совсем не представлял себе, где находится. Он таращил на Андрея осоловелые глаза и требовал:
- Мне девушка... женщина нужна, понимаешь?
Козловчиков принял все это за пьяный бред и хотел уложить спать Кольцевого, но тот противился. Хватая именинника потными руками за грудь, он настаивал на своем. Андрей понял, что стоит ему сказать еще словои он лишится своей новой кремовой рубашки.
- О чем разговор, - примирительно начал Козловчиков. - Давно бы сказал, мы бы всё устроили, - и исчез среди гостей.
Леонид не мог видеть, как Андрей шептался с Желобковым, как гитарист, сверкая белозубой улыбкой, доказывал что-то имениннику и как тот, согласно кивая, вышел из комнаты.
Кольцевого начало клонить ко сну. В это время к нему опять подошли и вывели из-за шкафа. В комнате продолжались танцы. Ему стало душно. Партнерша, плотная, черноволосая девица, предложила, выйти во двор. Прохладный воздух подействовал отрезвляюще. Легче стало дышать,
- Хорошо. Просто чудесно на улице! - обратился он к девушке. - Как это раньше мы не догадались выйти?
- А разве танцевать плохо? - спросила она, заглядывая ему в глаза.
- Нет, почему же? Каждое занятие имеет свою прелесть... Простите, как вас зовут?
- Рая.
- Какое хорошее имя. Вы тоже студентка?
- Пока нет. Я работаю в институте...
- А-а. Очень хорошо. И живете в общежитии?
- Не совсем. Живу вот в том флигельке, в служебной комнате. Хотите посмотреть, как я живу?
Приглашение было принято с радостью. Леонид причесал взлохмаченные волосы и последовал за ней... С атого и началась связь студента-второкурсника с уборщицей общежития Раисой Сагидуллипой. Были дни, когда Леонид твердо решал прекратить встречи с ней, не заходил во флигелек по неделе и больше. Она его не упрекала, не звала. При встречах запросто, как со всеми студентами, здоровалась и независимо старалась отойти прочь. Тогда ему становилось скучно. Он мучился сомнениями, грустил и снова шел в маленькую семиметровую комнатку. Она его не прогоняла.
Как-то Леонид направился к ней поздно вечером, не предупредив о своем приходе. Не торопясь, зашел в коридор, уже взялся за пластмассовую ручку ее двери и вдруг отчетливо услышал в комнате мужской голос. Он резко отдернул руку и вышел. Со двора посмотрел в окно.
За тюлевой занавеской был виден мужской силуэт. Человек по-хозяйски сидел за столом на мягком стуле, куда обычно Раиса сажала Леонида, и спокойно наливал в стаканы вино. Хозяйка оживленно о чем-то рассказывала на непонятном языке.
"Может, родственник приехал, - подумал Леонид, - а я, дурак..."
Но он не рискнул зайти. Чего ради?
На следующий день он поинтересовался, кто был ее гостем.
- Так. Один старый знакомый, - бесхитростно ответила Раиса.
Леонид спросил, надолго ли приехал знакомый. Она растерялась, не знала, что ответить.
- В общем, я к тебе заходить не буду, - предупредил Кольцевой.
Она пожала плечами, отчужденно улыбаясь:
- Пожалуйста. Твое дело. Я тебя ничем не связываюКазалось, ничего особенного не произошло. Так и должно быть: у Раисы больше жизненного опыта, она безоговорочно соглашается с его мнением, ни на чем на настаивает. Но мужская гордость студента была задета. Только на никчемного человека можно так легко махнуть рукой, как это сделала она.
Оставалось ждать случая или подходящего предлога, чтобы поднять себя в ее глазах. И случай представился.
Спустя недели две после последнего разговора Раиса сама поинтересовалась, как он проводит свободное время. Он ликовал, но виду не подал. Отвечал на ее вопросы коротко, будто делал одолжение. Наконец она тихим голосом попросила:
