Валерий Гусев - До осенних дождей
- Ничего, - сдержанно похвалил Андрей. - Цвет только непривычный.
- Я называю его "цветом возбужденной мулатки". Неплохо? - И снисходительно посмотрел на Андрея - способен ли сельский участковый оценить такую пикантную тонкость. - Если нужда какая, прошу без стеснения обращаться, не откажу.
- Спасибо. У меня свой, служебный транспорт.
- Такой же модели? - чуть заметно улыбнулся, присел на перила.
- Нет. Трехколесный. Самый проходимый по нашей местности. - Андрей спустился с крыльца. - Столовая у нас хорошая, рядом с клубом.
- Я у стариков буду столоваться: люблю простую здоровую пищу. Помолчал, посмотрел, как сквозь путаницу сухих ветвей трудно продирается луна. - Тихо у вас. Уютно.
Андрей поднял руку к фуражке:
- Желаю хорошего отдыха.
Великий встал с перил, наклонил голову.
- Благодарю, шериф. Доброй ночи, - и долго смотрел ему вслед, прищурив глаз, покачивая головой, словно к чему-то примериваясь, как бы половчее взять, чтобы не ошибиться.
С утра Андрей заглянул в магазин - проверить, не отпускает ли Евдокия водку. При его появлении несколько мужиков озабоченно выбрались из очереди и, будто вспомнив неотложные дела, гуськом, послушно, по-детски подталкивая друг друга в спины, вышли на улицу. Один только Петрухин задержался; улыбаясь, поднес к козырьку кепки крепко сжатую ладонь, из которой торчали уголки смятых рублевок.
- Ты что выходной сегодня? - строго поинтересовался Андрей.
- Радость у меня в дому, Сергеич, такая радость: у Машки зубик прорезался! Дай команду Дуське, чтоб горючего отпустила, а? Вечером-то не успею.
- У тебя, Петрухин, Машка-то, кажется, пятая по счету? - Андрей чувствовал, что вся очередь с большим вниманием прислушивается к их разговору, ждет - чем он разрешится.
- Пятая, пятая, Сергеич, меньшенькая - такая славная получилась - уж и не знаю в кого!
В очереди засмеялись.
- Вот я и считаю, - продолжал Андрей. - Роды, крестины... Ведь крестил?
- Теща носила, а как же?
- Дни рождения отмечаешь? Как в первый класс идут - тоже? Да и каждому по двадцать восемь зубов положено, верно? Не сопьешься, Петрухин?
Петрухин обиделся:
- Вот свои будут у тебя - тогда поймешь мою радость, которую ты испортил.
- Ты лучше Машке на зубок вещицу какую купи - пользы больше, посоветовала Евдокия. - Свои-то зубы все уже пропил.
Опять засмеялись, потому что зубов у Петрухина осталось через один.
- Не куплю! - вконец расстроился он. - Вот именно у тебя и не куплю! В Оглядкино не поленюсь за гостинцем сходить, а у тебя не буду. Вот! - и хлопнул дверью.
Заглядывающие с интересом в окна мужики попрыгали с завалинки.
Когда Андрей вышел, они, собравшись в кружок вокруг Петрухина, о чем-то тихонько советовались, иногда сквозь шепот прорывался матерок. Завидя Андрея, разошлись. Кто-то незло погрозил ему кулаком в спину.
Андрей присел на скамейку, сняв фуражку, положил ее рядом.
В селе было тихо. Изредка гремело ведро, падая в колодец, слышался где-то на дальнем конце стук топора. Сильно пахло горьким дымом - на огородах и во дворах сжигали ботву и палые листья.
Во дворе у председателя во всю мочь заорал запоздалый петух. Он был большой охотник до соседских кур и потому, видно, утомленный дневными похождениями, бессовестно просыпал свою утреннюю смену. Когда он, спохватившись, горланил на все село, ему злобно, коротко, будто взлаивали молодые псы, отвечали обманутые, оскорбленные соперники.
Андрей встал, и тотчас, будто ждала этого, выскочила из-за магазина тетя Маруся, побежала навстречу: слезы, сбившийся платок, на одной ноге резиновый сапожок, на другой - туфля. Не добежав, закричала:
- Андрейка, беги скорей ко мне - Вовик опять в поход собрался! Я его пока в сарае заперла, окаянного, да боюсь, как бы подкоп не сделал!
- Что-то вы повадились запирать? - сказал Андрей, шагая к Марусиному дому. - Куда теперь собрался? В прошлый раз в Чили, с фашистами бороться?
- Не говори, но, видать по всему, далеко - даже валенки захватил и старый примус.
- А отец-то ваш где?
Маруся приостановилась, прижала руку к сердцу:
- Ой, погоди, совсем в груди зашлось... Да с отцом вишь, как совпало - уехал с инженером машину получать, уж третий день нету. Ты приструни его построже, Андрей, постращай - не век же мне его караулить!
Что и говорить - трудно было Андрею работать. И возраст еще несолидный, и опыта совсем нет, и с людьми еще по-разному ладить не научился, а главное: чуть не все село - родня, друзья, все с детства его знают. И считают - раз свой, так уж должен иногда и поблажку сделать, в положение войти. А он не входит. Кое-кто, кого прижать пришлось, уж и не здоровается, отворачивается при встрече, никак не поймет, что не для себя старается, не для авторитета. Но когда вот так, про все позабыв, за помощью к нему, за советом или защитой бегут - сердце радуется и уверенность растет, что нет для него на свете лучшей работы, нужнее дела.
Маруся откинула от дверцы сарая полешко и распахнула ее. Вовка, одетый в школьную форму и поверх нее - в подпоясанный ватник, в лыжной шапочке, смирно, но с упрямством во всей фигурке сидел на рюкзаке, решительно смотрел на них.
- Ну пойдем, - сказал Андрей по-дружески. - Я тебя до шоссе провожу, попутку тебе остановлю.
Маруся в голос заревела. Андрей обернулся, подмигнул - Марусю как выключили.
Вовка с удивлением, недоверчиво посмотрел на них.
- Пошли, пошли. Или испугался?
- А чего мне бояться? - Вскинул на плечо рюкзак, вытянул за ремень откуда-то из угла ружье в чехле.
- Ружье оставь - вещь не твоя, да и рано тебе им пользоваться. А ты иди, Маруся, домой. Попрощайся с ним - и иди. Жди от него писем. Откуда? Ты в Сибирь наметился, на стройки? Или на зимовку?
Вовка предпочитал отмалчиваться. Он не понимал, почему его не ведут в милицию или в школу, он был полон недоверия и ждал какого-нибудь ловкого подвоха со стороны участкового. Андрей же был ровен и спокоен, говорил с ним по-дружески, будто ничего особенного не видел в том, что пацан бежит из дома, а он - милиционер - помогает ему в этом, провожает в дорогу.
Известной им тропкой - Вовка с рюкзаком за плечами впереди, Андрей следом - они вышли на проселок и дальше пошли рядом, согласно шурша листвой.
- И чего тебе, Владимир, дома не сидится?
Вовка опять промолчал, даже губы сжал поплотнее, бросил на Андрея чистый, откровенно встревоженный взгляд.
- Думаешь, я тебя отговаривать буду? Нет, Владимир, не буду. Я ведь тоже из дома бегал. Да и не таким мальцом, уже постарше был - школу кончал. Тогда война во Вьетнаме шла, слыхал об этом?
Вовка кивнул:
- С американцами?
- Ну, да. И так мне вьетнамцев жалко стало: такие они маленькие - я в газете видел, - худенькие, как пацаны совсем...
- А американцы здоровые, мордастые, с вертолетами, - поддержал Вовка.
Они вышли к шоссе, сели рядом на скамеечку под грибком. Вовка поставил рюкзак на колени, уперся в него подбородком, ждал.
- Собрался я и пошел в военкомат, принес заявление - хочу помочь вьетнамскому народу в справедливой борьбе против жестоких интервентов. Военком - он у нас хороший был, фронтовик - руку мне пожал, говорит, спасибо, вьетнамский народ очень нуждается в твоей помощи. Мы, говорит, из таких юных добровольцев решили создать особый отряд десантников. Завтра собираем всех, и ты приходи.
- Значит, ты, дядя Андрей, и во Вьетнаме воевал? А я и не знал!
- Нет, Владимир, ты слушай дальше. Собрались мы, посадили нас в машину, военком с нами, всю дорогу боевые песни пели, радовались - думали, оружие получать едем. И правда, приехали в воинскую часть. Построили нас и повели на полигон, где десантники тренируются. Смотрим - впереди чего только не настроено: и какие-то бревна на разной высоте, и лестницы всякие, и проволока колючая накручена, и, знаешь, такая стенка в виде дома с окошками. Военком говорит: "Это, ребята, полоса препятствий". И тут видим - выскакивает из окопа солдат в берете и с автоматом и на эту самую полосу. Как он начал по ней мелькать - преодолевать - ловко так, быстро: с бревна на бревно, под проволоку, на какие-то качели, а с них как даст очередь, а потом к дому - в одно окошко гранату, в другое и сам туда же, будто и себя в это окно бросил. Выскакивает, а рядом вражеские солдаты стоят - манекены, куклы такие, - он одного штыком, другого прикладом, третьего ногой в пузо и - дальше. Вдруг впереди как вспыхнет, и он прямо в огонь, проскочил, пламя с одежды сбил - и к машине. Завел и помчался, по канавам, по мосткам, разогнал ее и прямо в машине через окоп перепрыгнул мы все ахнули. Смотрит на нас военком, улыбается. Кто, говорит, повторить может? Один из нас попробовал - с первого же бревна свалился. "Все понятно, ребята?" - говорит военком...
- Дядя Андрей, - отчаянно завопил Вовка. - Я ведь тоже все понимаю, я ведь и учебники с собой взял, даже за два класса! Батя мой на границе служил, два раза нарушителей задерживал и товарища, который поранился, спас! А я за всю жизнь еще ни одного подвига не совершил!
