Йенс Шпаршу - Маска Лафатера
По дороге позвонил Хафкемайеру из телефонной будки. Мне повезло: я застал его сразу. Доложил о состоянии кинопроекта и многозначительно добавил, что напал на весьма любопытный след.
«Хорошо», — одобрил Хафкемайер. Даже весьма хорошо, дескать — в последующие дни он будет в разъездах по различным съемочным площадкам и непременно попытается сделать краткую остановку в Цюрихе. Он и так уже давно хотел познакомиться со мною лично.
«Краткую остановку в Цюрихе», — мысленно поразился я (вот он, огромный, бескрайний мир Хафкемайера!) и дал ему телефон Лимматхофа, который прочел на спичечном коробке с рекламой гостиницы, дабы он в случае надобности мог оставить мне сообщение.
На месте встречи я появился даже раньше, чем было условлено. Стрелки часов педантично двигались вперед. Подобно бомбе с часовым механизмом.
Чем-то все это и впрямь напоминало свидание — то, как я ходил взад-вперед у входа в библиотеку, поглядывая на часы, ждал эту женщину. Зрелище мне самому представилось нелепым, а потому я остановился и, сцепив руки за спиной, принялся ждать в той позе, в какой учитель поджидает своих питомцев.
Наверное, она что-то вроде журналистки, размышлял я. Возможно, хочет написать о Лафатере статью. Изучала тему в читальном зале, а заодно, раз уж появилась возможность, решила подобраться к автору, который также пишет о Лафатере. Почему бы и нет? До сих пор, как мне представляется, моя творческая жизнь обходилась без бурь, я не оставлял опустошительного следа в одиноких женских сердцах.
— Привет!
Миниатюрная, темноволосая, придерживая локтем папку, она стояла передо мной. Только свойственный ей одной искрящийся, манящий взгляд будто обволакивал.
— Надеюсь, вы ждали не очень долго?
— Ну что вы, — отмахнулся я. — Преступника ведь всегда тянет на место его преступления.
Она внимательно разглядывала на меня. Поначалу хотела что-то сказать, но только головой кивнула.
Мы прошли бок о бок вниз по Мюле-Гассе, к Лимматской набережной. Шествие в полном молчании. Вскоре мне стало малость не по себе. Надо быть очень близко знакомыми, чтобы так долго и значительно молчать друг с другом.
— Итак, — начал я, — я весь внимание. У вас вопросы. К Лафатеру или ко мне? Я готов! Не стесняйтесь.
Боже, какая женщина! Чарующая! И этот неповторимый, струящийся взгляд! По идее, следовало отбросить все банальные предварительные церемонии: приглашения на ужин, цветы, звонки. Вместо этого лучше бы сразу спросить: перейдем ли мы к делу? Вы заинтересованы в длительной любовной связи? Я спрашиваю лишь для того, чтобы заранее настроить себя именно на это и сделать соответствующие приготовления.
— Давайте оставим ненужную игру в прятки… — прозвучал ее тихий голос.
Я замер на месте. И мое сердце тоже.
— Что вы подразумеваете под «игрой в прятки»?
— Вы ведь знаете — есть причина тому, что мне понадобилось с вами поговорить.
— Неужели?
— С глазу на глаз, как коллеге с коллегой.
Она посмотрела на меня.
Я пожал плечами, не на шутку ошарашенный:
— Если честно, даже не догадываюсь. Правда. Так чего же вы хотите?
— Ну хорошо, раз уж вы спрашиваете: я голодна и собиралась пригласить вас на ужин. А потом спокойно все обсудить.
— Все?.. — На лице моем невольно проступила непонимающая улыбка. Что именно эта женщина подразумевала под словом «все»?
Подобно провинившемуся школьнику, я последовал за ней в китайский ресторан, понятия не имея, к чему все это может привести.
Нам принесли большие, красочные меню. Я раскрыл свое, держа его прямо перед глазами. Прячась за ним, я хоть ненадолго почувствовал себя защищенным. Но потом появился официант. Я с потолка назвал ему номера блюд — у китайцев все равно, что бы ты ни ел, вкус один и тот же.
Госпожа Сцабо улыбнулась мне и заказала утку.
Я набил себе трубку и, раскуривая ее, между двумя затяжками произнес:
— Вы должны извинить меня, человек я достаточно занятой. В последнее время работаю над сценарием фильма. И если честно, пока не совсем понимаю, о чем мы…
Строить из себя занятого профессора показалось мне единственным способом выйти из создавшейся ситуации, не утратив собственного достоинства.
— Раз вы занимаетесь Лафатером… — госпожа Сцабо открыла сумочку, протянула мне визитку, — то, полагаю, уже слышали о нас.
Я неуверенно глянул на карточку:
Доктор Магда Сцабо — «Пер Кон» — Частные консультации.Принесли суп.
— Психофизиогномический конгресс в Глатбурге, в прошлом году, — подсказала она.
Я глубокомысленно кивнул, делая вид, будто начинаю что-то смутно припоминать. При этом, однако, попросил ее освежить мою память.
Просьбу она выполнила, хоть поначалу и неохотно, закатывая глаза, будто все, о чем идет речь, я давно должен был знать наизусть. Постепенно она все же воодушевилась, и вот что я в результате узнал о «Пер Кон».
Оказалось, это консалтинговая фирма, имеющая представительства по всей Европе и Северной Америке. Основной их задачей является помощь частным компаниям в подборе кадров. Как правило, резюме почти всегда приходят на фирмы в виде компьютерных распечаток, и лишь иногда попадаются отпечатанные на пишущих машинках. Личный же почерк, как поддающийся изучению материал, исчезает почти окончательно. Вот почему «Пер Кон» концентрирует свое внимание в основном на фотографиях кандидатов — на их лицах! Выражение лица — своего рода отпечатки пальцев души. Обширное поле для исследования! Так называемый «метод контроля личности», который, разумеется, нуждается в постоянном совершенствовании.
Кстати, в настоящее время ведется работа над тем, чтобы взломать крайне сложный мимический код азиатских лиц; исследование это проводится по заказу нескольких европейских фирм, сотрудники которых жалуются, что во время переговоров с японскими дельцами им приходится сидеть, словно глядя на «непробиваемую стену».
Время от времени госпожа Сцабо начинала говорить тише, когда к нам приближался китайский официант, чтобы, улыбаясь, забрать пустые тарелки.
Или, например, проблемы, то и дело возникающие в арабском мире! Европейские политики и деловые люди регулярно выражают недовольство в связи с тем, что на Ближнем Востоке, общаясь с людьми, они сплошь и рядом чувствуют себя загнанными в угол. Поначалу высказывались предположения, что причиной тому фундаменталистские настроения! «Пер Кон» занялась этим вопросом, и исследования на месте вскрыли истинную причину: у арабов в процессе диалога традиционно принято смотреть в лицо собеседника с близкого расстояния. Европейцы же ненарочито, однако с неизменным упорством отступают назад, дабы восстановить привычную для них европейскую дистанцию. Таким образом, в переговорных залах происходят непрерывные, непонятные ни той ни другой стороне охотничьи погони, в результате которых европейцы рано или поздно, однако неизбежно упираются спинами в стену — отсюда и ощущение загнанности.
Также «Пер Кон» оказывала посредническую помощь, что-то вроде услуги переводчика. Хотя мимику и жесты можно назвать интернациональными способами общения, несомненно, что и здесь также надобно учитывать национальные особенности и культурную специфику каждой страны.
Еще одна, чуть ли не главная задача: консультировать руководство фирм в вопросах приобретения наиболее «продаваемых» лиц. Точно так же это касается телевидения, политических партий и прочих организаций, ориентирующихся на публику и рейтинги. Мы живем в мире пиктограмм, то есть знаков и сигналов. Сегодня над нами властвуют принципы моментального восприятия; как следствие, мы получаем скрытую неграмотность. В связи с этим сложные программы должны быть основательно упрощены — визуализированы. Решительно сдвинутые, кричащие о властолюбии брови политика скажут о нем больше, чем тысяча слов его оппонента! Чем меньше ясности и внятности в политтехнологиях кандидата, тем важнее придать ему понятный, доступный всем и каждому, вызывающий доверие облик. Тогда его лицо становится своего рода обращением, говорящим само за себя. Кстати, одно из гениальных изобретений «Пер Кон» — неразрывное отождествление того или иного телешоу с обликом его ведущего. Например, «Шоу Макса Менке»! Концепция, имеющая успех и по сей день, многократно используемая, невзирая на то, что скрытое в ней ненавязчивое, но безусловное порабощение общественного мнения нет-нет, да и вызывает протесты и нарекания отдельных лиц.
Я задумчиво тыкал палочками в обильную порцию своей острой еды. Глянул на госпожу Сцабо: «Милое мое дитя, чего же ты от меня хочешь? Ты уже прочла целую лекцию, интересную, познавательную, но почему? Чего ради ты мне все это рассказываешь?»
