Леонид Словин - Дополнительный прибывает на второй путь
За окном бежал пейзаж средней полосы - поля, сохранившиеся кое-где вдоль рек рощи. Прилегающая к Подмосковью индустриальная часть Центра все больше уходила к Тульской области - Узловая, Новомосковск. Впереди были Рязанская, Липецкая.
- За ужином был какой-то разговор? - Антон ладонью вытер пот.
- Даже наверняка. Но о чем? Из тех, что невозможно вспомнить, я не говорю - пересказать.
- Что говорил Голей?
- Набор незначащих фраз. Например? "По вкусу похоже на мадеру, но более сладкое". Это о "Марсале". "Смолистый привкус..."
- А что-нибудь более существенное?
Вохмянин улыбнулся.
- Пустяки... "Почему волнистые попугайчики выводят птенцов зимой? Оказывается, на их родине это разгар лета..." В киоске он купил "Картины современной физики".
- Что-нибудь еще.
- Он говорил о собачках. Это вас тоже не интересует.
- А стержневая тема?
- В разговоре? Я действительно не помню. Разговор случайных попутчиков. Как автомобилист я, по-моему, говорил о машине: баллоны, молдинги, "дворники". Потом вышел из купе.
Антон продолжал разрабатывать вопросы первого круга:
- В коридоре было много пассажиров?
- Большинство сразу же легло спать.
- Где вы были, когда погас свет?
- Против двери. В купе в этот момент никого не было.
- Дальше.
Вохмянин развел руками.
- Утром нас разбудили!
Антон, Вохмянин и Денисов перешли в соседнее купе.
Вохмянин показал на верхнее багажное отделение.
- Мой чемодан.
- Проверьте...
В кожаном с чехлом для ракетки чемодане все оказалось в порядке: сорочки, спортивный костюм, глиняные фигурки - сувениры. На дне лежала папка с блестящей пряжкой с прямоугольной металлической монограммой.
- Все на месте.
Антон спросил:
- Кто ночью закрыл купе?
Это был один из главных вопросов следующего круга.
- Не я, - Вохмянин задумался. - Возможно даже, она оставалась открытой. Вот боковая защелка хлопнула, я слышал.
- Попробуйте все вспомнить. Когда была поставлена стремянка? Ее не могло быть, пока вы сидели за столом.
- Может, Голей?
- Когда вы ложились спать, она стояла?
- Не знаю, - Вохмянин недовольно взглянул на Антона, - не забудьте, что я укладывался в темноте.
Денисов наконец вошел в разговор. Ему так и не удалось представить себе потерпевшего.
- Голей к тому времени уже лежал?
- Да. Женщина, по-моему, тоже была в купе.
- Кто задернул штору?
- Это я хорошо помню: штору опустил Ратц. Его заботило, чтобы в купе было абсолютно темно и душно. Николай Алексеевич говорил про жару, но не смог убедить. На этой почве у них произошла размолвка.
- У Ратца с Голеем?
- Дело еще в том... - Вохмянин расправил чехол для ракетки, вделанный в крышку чемодана. - Ратц и Голей жили или работали в одних и тех же местах на Украине. Забыл название области. Кировоградская? Выяснилось случайно.
День за окном горел совсем ярко.
- Ратц тоже выпил? - Сесть в купе было негде. В течение разговора все трое стояли. - Я имею в виду - за ужином... - Денисов показал на столик.
- Полрюмки, не более. Сначала отказался.
- А женщина?
- Она только пригубила.
- Вы сказали, Голей что-то говорил о собачках...
- Он спросил, не видели ли мы пассажира с собачкой. Точно не помню, опрос начинал его тяготить.
- Какие у потерпевшего были деньги? Вы знаете?
- Случайно знаю, - Вохмянин в который раз заглянул в трубку, но интересного снова не обнаружил. - Николай Алексеевич платил за постель из маленького квадратного кошелька. Там лежали десятирублевки.
- Как велик кошелек?
- Сантиметра четыре на четыре.
- Много купюр?
- Пятнадцать. Он их пересчитал... - Вохмянин поежился. - Страшно подумать! Любой из нас этой ночью мог оказаться на месте Голея.
Они помолчали.
- Где состоится симпозиум? - спросил Денисов.
- Я понадоблюсь? - Вохмянин взглянул на него.
- Вы свидетель: ехали в купе с убитым.
- Какой свидетель: спал как сурок! Не видел, не слышал... - Он сунул трубку в карман. - В прошлом году симпозиум проходил на берегу моря. В пансионате Ас-Тархан...
- Последний вопрос, - сказал Денисов. - Можете показать, кто из какого стакана пил? - Он кивнул на столик.
- Сейчас... - Вохмянин в первую секунду растерялся. - Я сидел здесь, тут старичок... Это, должно быть, стакан женщины или Голея, - вся посуда по какой-то причине была сдвинута на край. - Не пойму только, как мой стакан оказался у места, где сидел Ратц...
За Михайловом несколько станций миновали без остановок: Боярцево, Голдино - участок был Денисову знаком.
"Впереди Катино, Мшанка. В семь пятьдесят Павелец-1 с тридцатишестиминутной стоянкой..." - Из-за этой неспешности Денисов и выбрал для отпуска астраханский дополнительный.
Он принес из служебки расшитую карманами матерчатую "кассу", которой ведала Суркова.
- Проверим по билетам.
Вдвоем с Антоном они отыскали квадраты с соответствующими номерами. Билет Голея имел нумерацию Т No 124324, Вохмянина - Т No 124323. Денисов узнал зеленоватые бланки автоматизированной системы "Экспресс". Вохмянин и Голей покупали билеты в одной кассе. Вохмянин стоял впереди, Голей за ним.
На всякий случай Денисов обследовал остальные квадраты: бланк женщины с десятого места значился под номером Т No 124322. Ратц компостировал билет в пути следования. Другие были куплены позднее.
"Проверить "кассы" во всех вагонах, - пометил Денисов, - найти пассажира, который стоял в очереди непосредственно позади Голея..."
Ратц добавил к рассказу Вохмянина немного.
- ...Сидели минут семь, легли спать. Я тоже могу получить вещи? - Он словно боялся, что ему откажут.
Антон открыл ящик, поднял небольшой в парусиновом чехле чемодан.
- Проверьте, - предложил Денисов.
Ратц молча посмотрел ему в глаза.
- Там ничего особенного: майка, рубашки. - Узкоплечий человек все время сверялся с реакцией собеседника.
- Фамилия Голей вам знакома? Это фамилия убитого.
- Никогда не слыхал... - Ратц развел руками. - Он сказал, что бывал в Каменец-Подольске. Но когда, что? Сам я Нововиленский. Не слыхали?
Разговаривая, они перешли в соседнее купе, к месту происшествия. На Ратца, казалось, это не произвело впечатления, он только мельком поднял глаза к полке, где ехал Голей, и вновь опустил. Глаза у Ратца были голубоватые. Рядом с морщинистым, цвета необожженной глины лицом торчали крупные уши.
- У вас произошла размолвка в пути? - спросил Денисов.
Ратц не спешил с ответом, Денисов уточнил:
- Может, Голей был против шторы?
- Ах это? Да, он был против.
- Почему?
- Не знаю, - старик снова развел руками. - Если в комнате светло или где-то лает собака, мне уже не уснуть. Я и дома все занавешиваю.
- Дверь купе заперли вы?
- Дверь - я, - Ратц кивнул. Он сидел на краю полки, у двери. Когда старик поворачивался, Денисов видел его торчащие острые лопатки.
- Защелку не поднимали?
- Только на запор...
- Почему же дверь оказалась открытой?
- Не знаю, - он подумал. - Может, кто-то открыл?
- Когда вы проснулись, в купе было темно?
- Когда опускают штору - так темно, - рассудительно сказал Ратц.
- Соседи находились в купе?
- Откуда мне знать?
Денисов помолчал.
- Но как в таком случае вы узнали про труп?
Ратц вздрогнул.
- Не знаю, - он отпер чемодан, словно пересчитывая, коснулся каждой вещи. Наверху Денисов увидел большую с глубоким вырезом майку.
- Вы едете один? Чье это?
Ратц поднял слинявшие голубые глаза.
- Мое.
Денисов задал еще несколько вопросов:
- Вы едете по делу?
- Путевку дали, - отойдя от темы, связанной с преступлением, он оживился. - В пансионат. Я сорок шесть лет в системе Облпотребсоюза. Бухгалтер. Пока на пенсию не собираюсь.
- Уснули сразу? - продолжал Денисов.
- Как провалился, в секунду.
- А проснулись?
- Мне показалось... - Ратц подумал, - кто-то вышел из купе... Наверное, так было.
- Сколько минут прошло после того, как вы проснулись, и до того, как разбудили проводницу?
- Минуты три-четыре... - Старик помолчал. - Хорошие дни стоят...
Денисов посмотрел на него.
- ...Про наш Нововиленский колхоз до войны мно-о-го писали, Нововиленский, рядом - Новоподольский... Не слыхали? Еврейские колхозы...
За окном показался поселок, давший название московскому вокзалу и всему этому направлению дороги, - окрашенные охрой коттеджи, метлы антенн. Вдоль пути на низкой платформе стояли женщины с ведрами вишен. Несколько сотрудников милиции во главе с начальником линотделения Павелец-1 гуськом вышагивали к одиннадцатому вагону.
Антон по-командирски одернул форму, поправил крохотные пшеничные усики.
- Может, у коллег разживусь "Беломором"...
Дополнительный остановился.
Пора было заканчивать разговор, Денисов обернулся к Ратцу.
- Вы видели у потерпевшего деньги?
- Имеете в виду сторублевые купюры?..
Денисову показалось, что он ослышался.
