Эндрю Йорк - Доминатор
— Она была замужем. Она немецкая леди, слишком красивая, чтобы быть настоящей, если вы понимаете, что я имею в виду, с белыми волосами и до ужаса развитым мозгом.
— Я точно знаю, что вы сказать. Но почему она не приехала сама?
— У меня сложилось впечатление, что в Великобритании ей будут не слишком рады.
— А где же ей рады?
— В настоящее время она живет в Чаде.
— Я сказал бы, что вы могли прибыть откуда-то из тех мест.
— Правильно, мистер Уайльд. Но мисс Либерстайн находится не в стране Чад. Она находится в озере Чад. Вам должно быть известно, что это весьма обширное водное пространство разделяет Чад, Нигерию, а также несколько других стран.
— И что она там делает? Простите мое любопытство, Эми, но Инга, о которой я думаю, никогда не тратила времени попусту.
— Это длинная история, мистер Уайльд.
Тот допил свой стакан.
— Но и бутылка только начата.
Она встала, налила ром и колу в стаканы и вновь предложила ему сигарету. Потом расстегнула молнии на сапогах, бросила их на пол и легла на кровать на спину, шевеля пальцами, затянутыми в чулки.
— Вы когда-нибудь бывали в Западной Африке?
— В общем, нет
— И ничего не знаете о ней?
— Дайте подумать… Когда-то там было рабство, мухи це-це, леса, возможно даже немного пустыни, но за это я не стал бы ручаться, большие реки, мощный прибой на Атлантическом побережье, туареги, города, окруженные стенами, малярия, ливни страшной силы, определенные внутренние разногласия, королевства людоедов, колдовство джу-джу…
— Вижу, что все европейцы говоря об Африке делают одни и те же ошибки. Точно такие же, как и рассуждая о Соединенных штатах, или Советском Союзе, Австралии, или Индии. Они не способны сопоставить размеры. Нигерия, страна о которой мы говорим, по площади лишь немногим меньше, чем Франция и Германия, вместе взятые, так что вам следовало бы избавиться от мысли, что жители Лагоса могут выглядеть, думать, или разговаривать так же как жители Кано — ожидать этого было бы так же неразумно, как рассчитывать встретить в Марселе полного двойника берлинца.
— Я стараюсь исправиться.
— Так, например, деловая активность Биафры не оказала практически никакого реального воздействия на Северную область, если не считать того, что там сейчас невозможно достать федеральных денег. Малярии также осталось крайне мало. И с людоедством уже покончено. По крайней мере официально. — Она пристально взглянула на собеседника. — Мой дед был людоедом, мистер Уайльд. Все это такое недавнее прошлое для Западной Африки, а ведь традиции передаются из поколения в поколение.
— Моего прадеда повесили за кражу овцы.
— Но рабство все еще существует, хотя, конечно, неофициально. И существует джу-джу. Вы знаете, что такое джу-джу?
— Колдовство? А может быть талисман, вокруг которого вы создали тайное общество. Надеюсь, вы не собираетесь рассказать мне, что Инга Морган-Браун присоединилась к какому-нибудь западно-африканскому тайному обществу. Мне казалось, что они не для женщин.
— Это тайное общество довольно специфического сорта, мистер Уайльд. Женщины там приветствуются. И оно не ограничивается Западной Африкой.
— Все, к чему Инга прикасается своими нежными пальчиками, обычно носит международный характер. Расскажите мне о нем.
— Это тайное общество.
— И вы входите в него?
— Конечно.
— И от имени Инги вы желаете вовлечь меня в его работу?
— Вы будет ссылаться на мое имя. Вас должен кто-то представлять, а мисс Либерстайн не желает, чтобы стало известно, что вы с ней знакомы.
— Уверен, что это оказалось бы настоящей катастрофой.
— Да, мистер Уайльд. Так что, если вы согласны, я введу вас в число Последователей Бога. Это займет у нас примерно неделю.
— Вы, похоже, не хотите терять времени.
— Затем вы прилетите самолетом в Кано, это город в Северной Нигерии. С ним хорошее авиационное сообщение. Такова Нигерия — страна предельных контрастов.
— Я запомню это, — Уайльд снова подлил себе в стакан.
— В Кано вы посетите дом мистера Харизма. Он хорошо известен. Вы заплатите мистеру Харизму тысячу фунтов — это будет ваша плата за инициацию во Внутренний круг. Эта процедура проводится в несколько этапов, и только пройдя их все вы сможете стать полноправным членом. Этот последний шаг может быть выполнен только в присутствии самого Бога, что и является целью вашей поездки. В обычных случаях плата за инициацию или часть ее возвращается тем, кто не проходит обряд.
— Но вы вряд ли считаете меня обычным случаем?
— Мисс Либерстайн не имеет ни малейшего сомнения в том, что вы сможете войти во Внутренний круг. Вам не следует волноваться — все это законно. Среди наших членов есть очень известные люди из делового мира, шоу-бизнеса и даже некоторые политические деятели.
— И это — единственный способ навестить Ингу?
— Единственный, мистер Уайльд.
— Вам предстоит убедить меня в том, что всем этим стоит заняться. На самом деле я не гоняюсь за тайнами.
— Тайна это не всегда зло, мистер Уайльд. В данном случае она обеспечивает анонимность. Общество служит достойнейшей и полностью заслуживающей внимания цели, которую я могу лучше всего сформулировать как достижение мира во всем мире путем освобождения человеческой мысли от многовековых суеверий и сомнений, порожденных избытком того что вы могли бы назвать цивилизацией.
Уайльд сидел на кровати рядом с нею, теперь он перегнулся через ее ноги, опершись на локоть.
— А ваши мысли освобождены?
— Конечно, мистер Уайльд. Вы увидите, что и в методах, и в подходе к проблеме наше общество уникально.
— Я уверен в этом. Ладно, Эме. Я хочу, чтобы вы сообщили Инге, насколько я тронут ее заботой о том, чтобы освободить мое сознание от суеверия и сомнения, и понимаю, что и в ее и вашем сердце живет лишь беспокойство о моем благополучии. Но беда в том, что я только что купил собственную лодку, в которой намереваюсь погрязнуть в суевериях еще глубже, чем прежде, и потому не думаю, что буду в состоянии принять ваше любезное приглашение. Тем более, что оно может стоить мне целую тысячу фунтов.
— Мисс Либерстайн будет ужасно разочарована.
Уайльд допил из своего стакана.
— Она пережила меня однажды, в более буквальном смысле, чем вы могли бы подумать, и уверен, что снова сможет сделать это.
Эме Боске вздохнула.
— Может быть дело в деньгах? Мне поручено передать вам тысячу в том случае, если вы примете предложение.
— Все равно ответ будет — нет. Но знаете что, Эме. Мне известно одно круглосуточно работающее местечко. Что если мы с вами пойдем туда и попробуем познакомиться поближе?
— Ну, если вы этого хотите… — Девушка натянула свои длинные сапоги. Уайльд снял оба пальто с крюка и услышал скрип половиц на лестничной площадке.
— У нас гости, — сказал он, распахнув дверь.
Там стоял молодой африканец, одетый в тяжелое пальто и мягкую шляпу. В правой руке он держал бесшумный автоматический пистолет-браунинг. Эме Боске, сидя на кровати, застегивала молнию сапога, закинув правую ногу на левую. Звук выстрела был еле слышен. Девушка негромко кашлянула. На белом мини-платье появилось стремительно расплывающееся ярко-красное пятно.
3
Пистолет повернулся к Уайльду. У молодого человека было утомленное лицо, пожалуй, на нем был даже оттенок жалости. Но он собирался выстрелить снова. И, Уайльд понял, что ничего не сможет с этим поделать. Он должен был начать действие на полсекунды раньше. Он должен был швырнуть себя вперед со всей энергией и решительностью, которые помогали ему оставаться в живых на протяжении двенадцати лет. Но вместо этого он ощущал лишь пульсирующую боль в правой руке.
Сустав на спусковом крючке вдруг напрягся, и за спиной молодого человека показалась женщина. Африканец напрягся, словно задыхаясь, и раскрыл рот. Пальцы, державшие оружие сжались, но рука уже дрогнула. Пуля, чмокнув, вошла в пол у ног Уайльда.
Фелисити Харт оттолкнула мертвеца от себя, а Уайльд поймал его и положил на пол. По спине убитого бежала струйка крови. Фелисити отвинтила глушитель от своего «вальтера 0,25», положила крошечный пистолет в сумочку и вытерла указательный палец правой руки ароматизированной салфеткой. У нее был удивленный вид, но ведь Фелисити Харт всегда казалась чем-то удивленной. Причиной этому служили черты ее лица, каждая деталь которого — подбородок, рот и нос — была как бы вздернута, а коротко остриженные золотисто-каштановые волосы зачесаны назад. Она была одета в ту же самую овчинную куртку, которая была на ней, когда Уайльд видел ее в последний раз. Одежда скрывала плоскую грудь — ее единственный недостаток как женщины, зато короткая юбка позволяла рассмотреть пару длинных, затянутых в нейлон ног и лишь после этого заметить коричневые сапоги до колен. Ее голос, как и самое появление, был неслышным.
