Артур Дойль - Исчезнувший поезд
Тем временем я заканчивал последние приготовления к встрече специального поезда. Собственно говоря, все уже было готово, осталось лишь завершающее усилие. Ветка, которую мы выбрали, когда-то соединялась с главной магистралью, но их давно разъединили. Мы заранее проложили рельсы настолько, насколько это можно было сделать, не привлекая внимания; оставалось соединить их со стрелкой, что мои люди сделали очень быстро, так как шпалы были на месте, а все необходимое мы сняли с соседней колеи.
По нашему плану, кочегар Смит должен был хлороформировать Джона Слейтера, чтобы тот пропал вместе с остальными. В этом отношении, и только в этом, мой план нарушился — я даже предполагал, что Макферсон совершит неосторожность и напишет домой. Наш кочегар так ретиво выполнил свою задачу, что Слейтер вывалился из кабины паровоза. И хотя нам повезло, что он свернул себе шею, все же это осталось той единственной накладкой, которая несколько подпортила мой шедевр, который и по сей день вызывает безмолвное восхищение тех, кто о нем знает.
Осталось рассказать немногое. Мой помощник и его четверо вооруженных людей находились у стрелки на тот случай, если поезд сойдет с рельсов. Когда этого не произошло и состав спокойно покатился по ветке, вся дальнейшая ответственность за судьбу предприятия легла на меня.
Итак, поезд пошел по ветке, которая вела к заброшенному руднику «Спокойствие духа». Вы спросите, как же никто не увидел поезда, шедшего по неиспользуемой ветке? Могу сказать, что эта ветка идет в довольно глубокой лощине и, чтобы увидеть поезд, нужно было находиться на самом ее гребне. На этом гребне не было никого, кроме меня. И я могу рассказать, что видел.
Когда поезд прошел стрелку и свернул в нужном мне направлении, Смит, кочегар, замедлил его ход, а затем перевел паровоз на полную скорость. В это время Макферсон, мой «Гораций Мур» и сам Смит спрыгнули с поезда. Вероятно, замедление движения поезда привлекло внимание пассажиров, но вот состав уже снова катился с полной скоростью, и только тогда они удосужились выглянуть в окно. Представьте себе их удивление, когда они обнаружили, выглянув из окна своего роскошного вагона, что рельсы, по которым мчится их поезд, покрыты ржавчиной! Как, вероятно, захватило их дух при мысли о том, что отнюдь не Манчестер, а сама смерть ждет их в конце этой заброшенной зловещей линии. А поезд мчался с необыкновенной скоростью по изъеденным ржавчиной рельсам, и колеса его раздирающе скрежетали. Я был близко от поезда и видел лица тех людей.
Каратал молился, по-моему, я видел в его руках четки. Его спутник ревел, как бык, почуявший кровавый запах бойни. Он увидел меня и замахал руками, словно помешанный, потом высунул в окно портфель и швырнул его в мою сторону. Значение этого жеста было для меня совершенно очевидным. Вот документы, словно говорил он, мы будем молчать, если нас спасут. Это было бы очень хорошо, если бы мы могли так поступить, но бизнес есть бизнес. Кроме того, отныне поезд уже был нам так же неподвластен, как и им.
Он умолк в тот момент, когда поезд вышел на вогнутую дугу и взорам обреченных открылась черная горловина рудника. Мы убрали бревна, которыми она была заколочена, и расчистили площадку перед входом. Раньше рельсы доходили только до этой площадки, но мы добавили несколько звеньев до самого края шахты. Последнее звено оказалось даже нависающим своим дальним концом над пропастью.
Я видел в окне две головы: Каратал внизу, а Гомец сверху, оба они молчали, парализованные увиденным.
Удивительно, как при такой скорости поезд не сошел с этих покареженных, проржавевших рельсов!
Врезавшись буфером паровоза в дальний конец шахтного ствола, поезд на минуту остановился, его тендер и вагоны сплющились в единую черно-зеленую массу, и все это, словно подломившись где-то посередине, рухнуло в шахту рудника. До нас донеслись глухие удары обломков поезда о стены шахты, а потом раздался приглушенный удар. Вероятно, в этот момент взорвался котел, потому что послышался взрыв, и плотное облако пара и дыма вырвалось из черной глубины и расползлось вокруг. Потом пар исчез, дым улетучился, и под летним солнцем на руднике «Спокойствие духа» все вновь смолкло.
Выполнив столь успешно наше дело, мы разъединили ветку и главную магистраль, убрали лишние рельсы, прибили на прежнее место бревна, предварительно сбросив в шахту обломки, оставшиеся на месте крушения, и без задержки покинули Англию. Большинство из нас вернулось в Париж, мой «Гораций Мур» отправился в Манчестер, а Макферсон через Саутгемптон — в Америку. Посмотрите английские газеты того времени, и вы увидите, как четко мы выполнили свое дело и как полностью сбили со своего следа умнейших сыщиков страны.
Вы помните, конечно, что Гомец выбросил из окна портфель с бумагами, и мне не нужно пояснять, что я сохранил его и доставил бумаги моим хозяевам. Однако им будет небезынтересно узнать, что из этого портфеля я оставил себе на память обо всей истории несколько небольших бумажек. Я не намерен публиковать их содержание. Но так как в этом мире каждый человек сам за себя, то что еще мне останется, если мои друзья не придут мне на помощь в трудную минуту? Можете верить, господа, что Герберт де Лернак одинаково изобретателен, когда он с вами или когда он против вас, и он не такой человек, который пойдет на гильотину прежде, чем убедится, что каждый вас находится по пути на каторгу в Новую Каледонию. Для своего собственного блага поторопитесь, монсиньор —, барон —, генерал — (читая эти строки, вы можете сами вписать здесь свои имена). Обещаю, что следующем номере газеты пустых мест не будет.
Р. S. Перечитывая это заявление, я обнаружил одно неясное для читателя место. Оно касается дальнейшей судьбы Макферсона, который был настолько глуп, что написал из Нью-Йорка письмо своей жене. Можно представить себе, что, когда на карту были поставлены столь важные интересы, мы не могли рисковать. Нарушив единожды клятву своим письмом, он уже не мог больше пользоваться нашим доверием. Мы приняли меры к тому, чтобы он не встретился со своей женой. Я даже считаю, что будет правильным заверить ее в том, что нет ни малейшего препятствия к ее вторичному замужеству».
1898
