Джачинта Карузо - Сад земных наслаждений
Я инстинктивно взглянул на карту на стене. Вот он, Данбар, на побережье Северного моря, недалеко от Эдинбурга.
Я приказал Николзу немедленно отправляться туда. Джули Бонем совершила множество странных поступков: не сказала матери, что уволилась из агентства «Симпсонз», сделала пластическую операцию неизвестно на какие деньги, радикально изменила внешность, переехала во Францию, а неделю назад, под предлогом болезни матери, вернулась в Англию. Голову девушки обнаружили двадцать шестого апреля — как установил патологоанатом, через три дня после того, как было совершено убийство. Значит, Джули Бонем погибла двадцать третьего апреля, два дня спустя после отъезда из Франции. Теперь нужно было установить, зачем девушка отправилась в Шотландию, когда и на чем туда прибыла, что она там делала, с кем виделась.
Когда я снова посмотрел на Ребекку, она уже оторвала взгляд от стены и уставилась в пол.
Я повесил трубку, и комната погрузилась в молчание.
— Люк Шару спрашивает, что ему делать с личными вещами Джули Бонем, — внезапно проговорила Ребекка.
— Передать мне лично в руки, когда я к нему приеду.
Она вдруг подняла голову и удивленно посмотрела на меня:
— Вы поедете во Францию?
— Не раньше чем обменяюсь парой слов с Яном Хасельхоффом. А вы пока что постарайтесь выяснить, куда направилась Джули Бонем после того, как сошла с трапа самолета Женева — Лондон.
2
Поместье Дэвида Торки словно сошло со страниц книги Джейн Остин. Стада овец на зеленых лугах, вековые леса, небольшое озеро, и в нем отражается огромный дом восемнадцатого века.
И разумеется, исключительные меры безопасности. Как я и ожидал, учитывая режиссерскую паранойю. Я двинулся в Суссекс вскоре после обеда, в сопровождении Ребекки. Путешествие прошло в молчании, но на сей раз я был так погружен в свои мысли, что не придал этому значения.
Я нервничал. До прессы дошли слухи об отрезанной голове, и журналисты набросились на наше дело, как стая голодных гиен. В довершение всего Дженнифер Логан следовала за мной по пятам. Пришлось призвать на помощь всю свою ловкость, чтобы от нее отвязаться. Еще не хватало, чтобы к делу приплели имя Торки. Вокруг его персоны и так сохранялась атмосфера болезненного внимания, и я не хотел подавать всем этим писакам лишний повод для пересудов.
Нас встретил начальник службы безопасности и отправил к домоправительнице.
Эту женщину можно было принять за кого угодно, только не за домоправительницу. Даже у Ребекки на этот раз возникло такое же смущение, как у меня: она бросила на меня вполне красноречивый взгляд.
Высокая, с длинными черными волосами и сказочной задницей, она была одета в короткое обтягивающее красное платье без рукавов, с глубоким декольте.
Когда я вижу такую потрясную телку, мое тело реагирует вполне однозначно. И вот, изо всех сил пытаясь держать себя под контролем, я начал строить из себя дурачка. Ребекка отошла подальше, глядя на нас с отвращением, как на тараканов.
После предварительного обмена любезностями, ослепительными улыбками и многозначительными взглядами мы с красоткой подошли наконец к сути дела.
— Не думаю, что стоит беспокоить господина Торки ради такого дела, — проговорила домоправительница, Патрисия Хойл. — Он отдыхает. Да он и не смог бы ответить на ваши вопросы, инспектор, потому что не знает слуг по именам. Это я ими занимаюсь. — Снова ослепительная улыбка.
Я поспешил ответить тем же.
— Но я не собираюсь говорить с господином Торки. Я пришел насчет Яна Хасельхоффа. Это один из ваших официантов.
Патрисия Хойл опять улыбнулась:
— Именно. Господин Торки ничего не знает об этой истории. Это я заявила об исчезновении.
Ребекка подошла поближе, а я разом оставил все вращавшиеся в голове эротические мысли.
— Поясните, пожалуйста, — сказал я серьезно.
— Неделю назад, двадцать первого апреля, Ян Хасельхофф уехал из поместья, так как у него был выходной, и больше не вернулся. Поначалу я подумала, что он просто дерзит. Может, напился в деревне и заснул где-нибудь. Я послала людей на поиски, но безрезультатно. Никто его не видел. Я подождала два дня, а потом отправилась в полицию, потому что Ян ушел, ничего не взяв с собой. Документы, деньги и личные вещи остались у него в комнате.
Только идиот счел бы совпадением то обстоятельство, что Ян Хасельхофф исчез в тот же день, что и Джули Бонем. Значит ли это, что где-то в море болтается еще один расчлененный труп? Или же — вторая догадка показалась мне более вероятной — Ян Хасельхофф убил Джули Бонем, а теперь неизвестно где прячется?
— Как продвинулось расследование? — спросил я.
Домоправительница скривилась.
— Агент ограничился тем, что зарегистрировал мое заявление об исчезновении. Сказал, что скорее всего беспокоиться не о чем. Ян — иностранец. Может быть, он вернулся домой. Я объяснила агенту, что это маловероятно, ведь документы Яна остались здесь. К счастью, теперь этим занимаетесь вы. Скажу вам откровенно, я не слишком доверяю местной полиции. Если вы пройдете в комнату Яна, я покажу вам его вещи.
Мы отправились за Патрисией Хойл на верхний этаж, где жила прислуга. Комната Яна Хасельхоффа была маленькой, но вполне приличной. Действительно, парень ничего с собой не взял, даже бумажник с деньгами и документами: он лежал на комоде.
Я открыл паспорт. Ян Хасельхофф родился в Хертогенбосе, в Голландии, 25 ноября 1980 года. Следовательно, ему было двадцать три, на два года больше, чем Джули Бонем.
— Вы были знакомы с его девушкой? — спросил я домоправительницу.
— Я даже не знала, что она у него была. Частная жизнь прислуги меня не интересует.
— И вы не в курсе, есть ли у него родственники или друзья?
Она покачала головой.
— Как долго он здесь работал?
— С прошлого лета.
— Как он попал к вам?
— Один из наших официантов уволился. Чтобы заменить его, я обратилась в специальное агентство.
— В какое?
Домоправительница назвала одно лондонское агентство и объяснила, что оно пользуется доверием Торки.
— Мне предложили список имен, — добавила она. — После всех собеседований я выбрала Яна. Он лучше всех подходил для этого места. Образованный, грамотная речь, безупречно выполнял свои обязанности. Кроме того, у него была приятная внешность, а при такой работе это нелишне.
И правда. Я обратил на это внимание, разглядывая фотографию в паспорте. Ян Хасельхофф был просто ангел: светлые кудри, голубые глаза.
— Чем именно он занимался?
— Прислуживал за столом. Господин Торки очень требователен. Он не терпит оплошностей.
— Как вы думаете, что случилось с Хасельхоффом?
Патрисия Хойл пожала плечами:
— Не имею ни малейшего представления. Я толком его и не знала. Мы ни о чем, кроме работы, не разговаривали.
— Он дружил с кем-нибудь из прислуги?
— Кажется, еще с одним официантом, Полом.
— Мы можем с ним поговорить?
— Я сейчас его позову.
Когда домоправительница вышла, я знаком подозвал Ребекку.
— Нужно обыскать комнату. Займитесь шкафом. А я позабочусь о комоде.
Мы надели перчатки и молча принялись за работу, чтобы успеть как можно больше, пока есть время. Когда из коридора донесся стук каблучков Патрисии Хойл, мы как раз нашли компьютер. Ноутбук «Эппл», очень сложная модель, как объяснила Ребекка, забирая его на экспертизу.
Он лежал в рюкзаке Яна Хасельхоффа вместе с кое-какими бумагами, которые не представляли большой ценности. А в остальном — ничего подозрительного: одежда, туалетные принадлежности, несколько книжек в мягких обложках, по большей части детективы, вероятно, на голландском.
Домоправительница привела с собой худого молодого человека с вытянутым лицом.
— Это Пол, — представила она его.
Парень учтиво поздоровался и стал осторожно нас рассматривать.
— Вы друг Яна Хасельхоффа? — спросил я, тоже изучая его.
— Не совсем так, — ответил Пол. — Мы иногда говорили с ним, потому что работали вместе. Вот и все.
— У вас есть какие-нибудь соображения, куда он мог уйти?
Молодой человек покачал головой.
— Когда вы в последний раз видели его?
— Вечером накануне того дня, как он пропал. Перед сном мы выпили с ним пива в комнате для прислуги.
— Вы помните, о чем разговаривали?
Пол задумался.
— Как обычно: о работе, о бильярде, о спорте.
— О бильярде?
— Ян потрясающе играет. Мы часто бились на спор, и он всегда выигрывал.
— У господина Торки целая коллекция бильярдных столов, — вмешалась Патрисия Хойл. — Это его страсть, — объяснила она, улыбнувшись. — И один он предоставил в распоряжение прислуги.
Какое благородство, подумал я раздраженно. Этот американский режиссер, никогда не пользовавшийся моей симпатией, становился мне все более ненавистен. Пожалуй, мне лучше сразу же признаться: мне не нравятся американцы, особенно те, у которых полно денег и которые наводнили собой Соединенное Королевство с намерением все купить.
