Жорж Сименон - Мегре колеблется
- Это-то обстоятельство и привело меня к вам.
Парандон сменил очки, скрестил свои короткие ножки и стал читать, шевеля губами, а иногда бормоча отдельные слоги:
"Скоро должно произойти убийство... Быть может, его совершит человек, которого я знаю, а может быть, и я сам..."
Он внимательно перечел этот абзац.
- Можно сказать, что тщательно подбиралось каждое слово, не так ли?
- И мне так показалось.
"...Она в каком-то смысле неизбежна..."
- Эта фраза мне нравится меньше. Она слишком цветиста. Потом, возвращая листок Мегрэ и снова сменив очки, произнес:
- Любопытно...
Этот человек не любил громких фраз и не терпел напыщенности. Любопытно... Этим и ограничивались его комментарии.
- Меня поразила одна деталь, - пояснил Мегрэ. - Автор письма называет меня не просто комиссаром, как это делает большинство, а моим официальным титулом: Господин дивизионный комиссар.
- Я об этом тоже подумал. Вы поместили объявление?
- Да. Сегодня вечером оно появится в "Монд", а завтра утром в "Фигаро".
Странно, что Парандон не был удивлен или, во всяком случае, не показывал виду. Он глядел в окно на узловатый ствол каштана, как вдруг его внимание привлек легкий шум. Но и это его не удивило, и, повернувшись к двери, он пробормотал:
- Входи, дорогая...
И, поднимаясь, добавил:
- Знакомься: комиссар Мегрэ собственной персоной.
Это была женщина лет сорока, элегантная, со стремительными движениями и быстрыми глазами. Коротким, цепким взглядом она окинула комиссара с ног до головы. И будь даже где-нибудь на его левом ботинке небольшое пятнышко, оно не ускользнуло бы от ее внимания.
- Я очень рада, комиссар... Надеюсь, вы пожаловали к нам не для того, чтобы арестовать моего мужа? С его слабым здоровьем вам сразу бы пришлось определить его в тюремную больницу...
В ее словах не чувствовалось подвоха. Она сказала это без злобы, с игривой улыбкой, но все же сказала.
- Речь идет, конечно, о ком-нибудь из наших слуг?
- Никаких жалоб я не получал. И кроме того, это входит в компетенцию полицейского участка вашего района.
Она сгорала от нетерпения узнать причину его визита. Парандон понимал это не хуже, чем Мегрэ, но оба, словно забавляясь, не сделали и малейшего намека.
- Вам понравился наш арманьяк?
Она внимательно поглядела на рюмки.
- Надеюсь, дорогой, ты выпил капельку? Она была в светлом, уже весеннем костюме.
- Итак, господа, не буду вам мешать... Хочу только предупредить тебя, дорогой, что я вернусь не раньше восьми... После семи ты можешь застать меня у Гортензии.
Она вышла не сразу, и пока мужчины молча стояли, обошла комнату, подвинула на круглом столе пепельницу и поставила на место снятую с полки книгу.
- Прощайте, мосье Мегрэ... Верьте мне, я была счастлива с вами познакомиться... Вы удивительно интересный человек...
Дверь закрылась. Парандон снова сел, выждал минутку, словно жена могла вернуться, и наконец засмеялся, как ребенок:
- Вы поняли?
Мегрэ не знал, что ответить.
- Вы удивительно интересный человек. Она в бешенстве от того, что вы ничего не сказали о ее платье, в особенности о том, что она молодо выглядит. Больше всего ее порадовало бы, если бы ее приняли за нашу дочь.
- А у вас есть дочь?
- Да. Восемнадцати лет. Сдала на бакалавра и теперь занимается археологией. Неизвестно, как. долго продлится это увлечение... В прошлом голу, например, ей захотелось стать лаборанткой. Я вижу ее очень редко, только за столом, да и то лишь в тех случаях, когда она соизволит откушать с нами... Есть у меня еще сын, Жак. Ему пятнадцать лет, учится в четвертом классе в лицее Расина. Вот и вся моя семья.
Он говорил с удивительной легкостью, будто все это не имело никакого значения. Казалось, он потешался над самим собой.
- Впрочем, я отнимаю у вас время. Так вот, насчет письма... Возьмите с собой образец моей почтовой бумаги... Ваши эксперты смогут установить идентичность, но я заранее уверен в результате.
Он нажал кнопку, подождал, потом повернулся к двери:
- Мадемуазель Ваг, принесите, пожалуйста, конверт. Из тех, что мы посылаем поставщикам. И пояснил:
- Мы расплачиваемся с поставщиками в конце каждого месяца. Было бы слишком официально вкладывать чеки в маркированные конверты. Для этой цели мы пользуемся обычными белыми конвертами.
Молодая девушка принесла образец.
- Вы сможете и это сравнить. Если совпадут и бумага и конверт, у вас будет почти полная уверенность, что письмо отправлено отсюда...
Казалось, это его не слишком тревожило.
- Вы не видите никакой причины, которая могла бы побудить кого-нибудь написать это письмо?
Парандон посмотрел на Мегрэ сначала с удивлением, потом немного разочарованно:
- Причины? Вот не ожидал от вас этого вопроса, мосье Мегрэ. Но я понимаю, вы должны были его задать... Причины... Безусловно, они есть у каждого, сознательно или безотчетно...
- Сколько человек живет в этой квартире?
- Постоянно не очень много... Ну, конечно, жена и я...
- У вас у каждого свои комнаты?
- Как вы угадали?
- Не знаю... Я задал вопрос, не думая...
- Мы действительно живем в разных комнатах. Моя жена любит поздно ложиться и утром долго валяется в постели, а я птаха ранняя. Впрочем, если хотите, можете осмотреть всю квартиру... Должен вам сказать, что я ее не выбирал и оставил все как было. Когда мой тесть (он снова взглянул на портрет председателя кассационного суда) вышел в отставку и поселился в Вандее, дочери устроили нечто вроде семейного совета. Их четыре, и все замужем... Был произведен предварительный дележ наследства, и моей жене досталась эта квартира со всем содержимым, включая отцовский портрет и бюсты.
Он не смеялся, даже не улыбался, но при этом чувствовалась ирония.
- Одна из сестер получит усадьбу в Вандее, в Буванском лесу. Две другие разделят ценные бумаги... Гассены де Болье унаследовали от предков значительное состояние, так что на всех хватит... Итак, я живу не совсем у себя, а скорее у тестя, и лично мне принадлежат только книги, мебель в моей спальне да еще этот письменный стол...
- Ваш отец ведь жив, не так ли?
- Да, он живет совсем рядом, на улице Миромениль, в квартире, где решил провести остаток своих дней. Вот уже тридцать лет, как он вдовец. Отец был хирургом...
- Знаменитым хирургом...
- Вон что! Вы и это знаете? Следовательно, вам также известно, что он испытывал страсть не к шестьдесят четвертой статье, а к женщинам... Наша прежняя квартира была такой же просторной, как эта, но намного современнее... На улице Агессо... Теперь там живет мой брат, невропатолог, с женой... Так вот, возвращаясь к нашей семье... Я вам уже говорил о моей дочери Полетте и сыне Жаке... Заметьте себе, если хотите заслужить ее расположение, что Полетта заставляет всех называть ее Бэмби, а брата своего упорно называет Гюсом5... Думаю, что это пройдет... Впрочем, большого значения это не имеет...
5 Гюс - уменьшительное от Гюгюс. Так французские дети называют клоуна.
Перейдем теперь к людям, как сказала бы моя жена. Вы уже видели Фердинанда, дворецкого. Фамилия его - Фошуа... Родом он из Берри, откуда и моя семья... Старый холостяк... Комната его в глубине двора, над гаражом... Лиза, горничная, живет у нас постоянно, а мадам Маршан приходит каждое утро убирать квартиру... Да, я еще не назвал мадам Вокен, кухарку. Муж у нее кондитер, она живет своим домом. И каждый вечер после работы торопится... Вы не записываете?
Мегрэ только улыбнулся, потом встал и подошел к пепельнице, достаточно большой, чтобы можно было выколотить трубку.
- Теперь перейдем, если можно так выразиться, к моему штату, продолжал Парандон. - Вы видели мадемуазель Ваг... Это ее настоящая фамилия, и ей она не кажется смешной 6. Я всегда называю секретарей по фамилии... Она никогда ничего не рассказывает о своей личной жизни, и если бы понадобился ее адрес, пришлось бы заглянуть в досье... Я знаю только, что домой она ездит на метро и никогда не возражает, если я ее задерживаю до вечера на работе... Лет ей, должно быть, двадцать четыре или двадцать пять, и она почти не бывает в дурном настроении... Есть у меня помощник, стажер, очень честолюбивый молодой человек по имени Рене Тортю. Его кабинет в конце коридора. Остается еще наш писец, так мы его называем, молодой человек лет двадцати. Он недавно приехал из Швейцарии, мечтает о поприще драматурга, а пока выполняет различные мелкие поручения... Нечто вроде рассыльного.
Когда мне поручают какое-нибудь дело, - а я занимаюсь делами только очень крупными, где на карту ставятся миллионы, если не сотни миллионов, - мне приходится работать неделю, а то и несколько недель сутками напролет... После этого все входит в обычную колею, и у меня появляется досуг, чтобы...
Он покраснел и улыбнулся.
- ...чтобы заняться, как вы догадываетесь, нашей шестьдесят четвертой статьей... Надеюсь, вы мне когда-нибудь изложите ваши соображения на этот счет, а пока я распоряжусь, чтобы вам разрешили бывать в нашем доме сколько вам будет угодно и отвечали бы откровенно на все ваши вопросы...
