Фредерик Дар - Елка в подарок
- Салют честной компании!
Сняв картуз, Пинюш жмет наши протянутые пятерни. Дамы, повизгивая от восторга, чмокают его в щеки, и наступает вожделенный момент вручения подарков. Я сую Пино бутылку виски, а маман, помимо бисквитных пирожных, потерявших форму от соседства с задом мадам Берю, передает хозяйке вазу, расписанную под китайский фарфор.
Толстяк, сопя, тащит свою елку. При виде подарка старик Пинюш слегка меняется в лице, и есть отчего: эта громадина займет его микроскопический палисадник целиком, затемнив весь дом. Однако, как вежливый человек, Пино старается изо всех сил не подать виду и подавить свои эмоции на корню.
Нас проводят по дому. Дом не новый, но в приличном состоянии.
- Здесь гостиная, - уверяет хозяин.
Комната большая, светлая, мебели кот наплакал: несколько складных стульев и кухонный стол. Остальные комнаты еще только предстоит обставить.
В спальне супругов, кроме коврика и деревянного топчана, ничего, в другой и вовсе пусто. На кухне газовая плитка с баллоном, шланг для полива и на столике немного посуды. Все! Но пахнет хорошо. Мадам Берюрье плотоядно улыбается в предвкушении обильной трапезы, в то время как ее племенной бычок как бы невзначай приподнимает крышки кастрюль и сковородок, стоящих на плите. Привычка, доведенная до автоматизма, - проверить, что там внутри.
Его супруга, досконально зная замашки благоверного, говорит с укоризной:
- Дорогой, опять ты за свое! Какой же ты невоспитанный!
Толстяк поворачивается к своей половине и с горящими глазами доверительно сообщает:
- Рагу из белого мяса курицы... с белым вином... и рис.
Лицо дамы в розовом принимает серьезно-озабоченное выражение, не без налета, однако, раздражения, вызванного непредвиденной скромностью предстоящего угощения. Она, между прочим, ждала настоящего новоселья жрать так жрать! Ей виделось по целому индюку на брата в качестве легкой закуски и по бараньей ножке на горячее.
- Мы можем садиться за стол! - приглашает мадам Пино.
- Но сначала, - решительно выскакивает с инициативой Толстяк, - надо посадить елку! А иначе после жратвы ни черта не согнешься...
Пинюш слабо сопротивляется, лелея в душе надежду, что эта проклятая елка успеет сдохнуть за время обеда, но куда бедняге тягаться с Толстяком! Если тому что-нибудь втемяшится в голову, тут уж ничем не выбьешь, хоть кол на голове теши.
Смирившись, мы одалживаем кирку и лопату у соседей и, покружив на пятачке участка, решаем, что наиболее подходящим местом для посадки елового богатыря будет один из углов палисадника. Тут у самого забора, густо увитого диким виноградом, раньше, похоже, были грядки и земля рыхлая.
- Я специально привез тебе елку, - объясняет Берю, - ведь она круглый год зеленая.
Он бросает пиджак на землю, засучивает рукава, жирно плюет на ладони, хватается за черенок лопаты и с жаром принимается за работу. В предвкушении обильной еды он копает землю, как экскаватор.
Чтобы как-то посодействовать общему трудовому подъему, я по мере накопления выброшенной из ямы земли отбрасываю ее подальше в сторону. Господин Берю - прирожденный землекоп, можно сказать, зарыл в землю свой талант. Надо видеть, как быстро он погружается вниз! Не человек, а буровая установка!
Для поддержания ритма новоявленный землекоп поет, если так можно выразиться. Душераздирающий романс "О, как я жаден на женские ласки" напоминает что-то среднее между "Марсельезой" и вальсом Штрауса. Оглушительный рев будоражит дальних соседей. Ему устало отвечают опустошенные от семени быки и накачанные ненатуральным путем коровы с находящейся поблизости станции искусственного осеменения. Мощное звучание, по сравнению с которым миланская "Ла Скала" так, жалобное попискивание. Вдруг Толстяк обрывает концерт и резко выпрямляется.
- Ха, смотри-ка, Пинюш, у тебя на участке известняк.
Тот стоит на куче выброшенной из ямы земли и переминается с ноги на ногу, то и дело задирая голову вверх, как бы прикидывая, на какую высоту взмоет вечнозеленый подарок Берю.
- Откуда это? - спрашивает он.
- Смотри, все белым-бело. Будто мука.
- А может, здесь была школа во времена галлов? - делает робкое предположение Пино, чьи нулевые познания в археологии не мешают ему тем не менее выдвигать гипотезы.
- При чем тут школа? - Ну, потому что мел...
- Рехнулся на старости лет? Не знаешь разве, что в те времена царапали на дощечках гвоздями?
Пока мы каждый про себя обмозговываем рвущиеся на волю смелые гипотезы, Берю вновь вонзается в землю. Но вдруг застывает, уставившись на лопату глазами круглыми, как бильярдные шары.
- О черт!
- Мама!.. - тихо шепчет хозяин участка.
Что касается меня, я воздерживаюсь от звучных междометий, хоть они и пытаются сорваться с кончика языка. Не верю своим глазам. Дайте чистую тряпку, я их протру. Толстяк только что извлек из земли человеческий череп и держит его на острие лопаты.
Быстрее всех прихожу в себя я. Подойдя поближе, наклоняюсь, чтобы внимательно рассмотреть подброшенный судьбой сюрприз. Это и впрямь то, что некогда было человеческой головой. На изъеденной известью желтоватой кости сохранились лохмотья кожи, в некоторых местах даже волосы... Похоже, женские. Что касается плоти незнакомки, то негашеная известь ее не пощадила, сделав находку, честно говоря, малопривлекательной.
Пино тихо всхлипывает в стоячий воротник свитера.
- Вот это, я понимаю, вляпался! Из всей земной суши выбрать одно-единственное местечко - и такой подарочек! - комментирует Берю с присущим ему тактом. - Любопытные у тебя здесь полезные ископаемые, Пинюш! Как по-твоему, это входит в комплект главного приза?
Старик вновь мысленно обращается к спасительной истории галлов и лепечет придушенным голосом:
- Наверное, мой дом был построен на месте древнего захоронения, а?
- Только что ты уверял, что тут была школа, теперь кладбище... - не унимается Берю. - Так ты скоро до сортира дойдешь.
- У моей жены будет удар, - чуть не плача, бормочет новый хозяин археологических раскопок.
- Да ладно тебе, - пытаюсь я его ободрить. - Это, конечно, неприятно, но ты же тут ни при чем.
Тщедушный Пинюш, стуча коленками и шурша джинсами, заводит жалобным тоном:
- Все твоя чертова елка. Она такая громадная, что пришлось копать глубоко...
- Вот так вот, вместо благодарности! - воспаляется Берю. - А я-то хотел доставить тебе удовольствие! Черт меня дернул надрываться выкапывать ее в Булонском лесу!
Словом, новоселье обернулось эксгумацией. Во всяком случае, что касается торжественного обеда, закуска удалась на славу.
- Проклятье! Ладно, что будем делать? - осведомляется Берю. Мысль о предстоящем обеде не отпускает его, и он опасается радикальных изменений в программе новоселья.
Пино щупает свои отвислые усы крысы в трауре.
- Может, пойдем пообедаем... а там посмотрим? А?
Я его хорошо понимаю: ему не хочется портить себе праздник. Как-никак, а он король рекламы лапши.
- О'кей, отложим пока эту девушку в сторонку, - оживляется Толстяк. Пино прав, не хрена ломать башку на голодный желудок. Я думаю, женщинам о находке говорить не стоит, а то они потеряют аппетит.
Глава третья
В которой сюрпризы продолжаются
Сказать, что торжественный обед в самом разгаре, было бы, пожалуй, слишком, но все идет весьма пристойно: челюсти успешно работают, вилки бодро стучат по тарелкам. Время от времени мы с Пинюшем обмениваемся многозначительными взглядами. Мадам Пино взахлеб расхваливает красоты местной природы. Она уверяет нас, что как только ее присутствующий здесь супруг выйдет на пенсию, они переберутся сюда насовсем.
- Знаете, мы уже подходим к той черте, когда каждый ищет место, где бы обрести покой.
Понимающий толк в юморе Берю фыркает с набитым ртом и обдает розовое платье своей жены целым звездопадом риса. Бедный старик Пинюш квасит страдальческую мину. Согласитесь, есть с чего! Выиграть главный приз стать обладателем дома и получить в придачу женский труп в саду...
- Вы очень задумчивы сегодня, комиссар! - обращается ко мне хозяйка участка с домом и трупом.
- Я отдыхаю. Здесь так спокойно, хочется полностью расслабиться.
- Как вы находите куриное жаркое?
- О, между луковичками! Благодарю вас, мадам!
- Некоторые кладут мясо прямо с костями, - заявляет Толстуха Берю, наваливая себе еще порцию.
- Я знаю, - отвечает обидчивая хозяйка. - Но у местного мясника куриная грудка бескостная.
- Если у этого парня не хватает костей, то я вам подскажу местечко неподалеку, где их навалом, - встревает остроумный Берю, опрокинув в глотку шестнадцатый бокал красного вина.
Пино вращает глазами, не находясь как заткнуть фонтан своего друга. К счастью, Толстяк вновь накидывается на рагу. У меня складывается впечатление, что он соревнуется со своей половиной. Пока Берю в аутсайдерах, так как Берта легко пропихивает в себя уже вторую полную тарелку жаркого. Не давая передышки ни себе, ни тем более своему мужу, она тут же накладывает очередную порцию, такую же гигантскую, как и предыдущие, низко склоняется над столом и вилкой, как ковшом экскаватора, начинает часто-часто метать в топку увесистые рисовые горки. Берю, дорвавшись наконец до блюда и зная способности своей ненаглядной, без промедления воздвигает на своей тарелке целый террикон из рагу и той же ложкой, сопя и отдуваясь, начинает мощными гребками обходить жену на финишной прямой. В спешке он промахивается мимо рта и орошает соусом свой праздничный галстук. Обсасывая его на ходу, Толстяк теряет темп и проигрывает своей драгоценной буквально доли секунды. Берта, перехватив инициативу, попросту завладевает всем блюдом, утянув его из-под простертой пятерни мужа, и уже единолично опустошает его, более того, выскребает пристывший ко дну рис. Победоносно глядя на супруга, она вытирает ладонью прилипший к усам рис и облизывает пальцы.
