Светлана Алешина - На деревню дедушке
— В милицию звонить, что же еще?! — ответила я. — Пусть приезжают, вскрывают двери, арестовывают и все прочее. Это их работа. Я с маньяками связываться не желаю! Не мой профиль.
Я была настроена решительно, но самое главное было бы — удрать отсюда поскорее. Ну не хочу я встречаться с маньяками почему-то. Нет на это моего журналистского куражу, в чем и признаюсь.
Мы с Маринкой выбежали на улицу. Нашего мальчишки уже нигде не было. За стеклянными дверями здания мы сразу столкнулись с Ромкой. Он стоял спиной к дверям и сосредоточенно ковырял в носу.
— Никого здесь нет, Ольга Юрьевна, — поворачиваясь, сказал мне Ромка, украдкой вытирая пальцы о штанину, — никаких мамочек. Да и папочек тоже не видать. А вы куда?
— Пошли-ка с нами! — крикнула ему Маринка и для верности схватила Ромку за руку. Вот это она сделала абсолютно правильно.
Мы пересекли улицу, аккуратно переждав, пока проедет несколько машин, и подошли как раз к тому самому телефону-автомату, который я совсем недавно обозревала из окна своего кабинета.
Оглянувшись на знакомые окна, я удивленно вскрикнула:
— Вот это да!
— Что, что такое? — переспросила Маринка и, проследив за моим взглядом, присвистнула: — Ну, блин, горячий же мужчина!
Окна кабинета, несмотря на ноябрь месяц, были растворены, и так подло воспользовавшийся нашим добросердечием налетчик в кепке стоял около открытого окна и… и всего лишь разговаривал по телефону. Было прекрасно видно, как он держит трубку в правой руке, размахивая при этом левой.
Как я замечала, есть люди, совершенно не умеющие разговаривать, если при этом они не помогают себе руками. Атавизм, наверное.
— Мне кажется, он у нас жить собрался, — пробурчала Маринка. — Не удивлюсь, если окажется, что он по телефону заказывает себе пиццу в номер. Ну что ж, пока он звонит, позвоним и мы. — Она сняла трубку телефона-автомата. — Ты будешь разговаривать? Или разрешишь мне?
— Давай-ка я лучше сделаю это сама, — сказала я.
Я взяла у нее трубку, послушала, что телефон работает, и быстро набрала рабочий номер телефона майора Здоренко.
Майор Здоренко был моим стариннейшим знакомым и очень неординарной личностью. Майор руководил одним из подразделений тарасовского РУБОПа, был откровенно хамоватым типом и, говоря еще откровеннее, весьма скептически относился к прессе. И к служителям ее.
Интересные у меня знакомые, правда?
Самая главная правда заключалась в том, что при слове «журналист» лицо майора Здоренко вместо обычного своего темно-красного цвета приобретало какой-то неправдоподобно бурый, и он начинал орать так, что даже кирпичи на окружающих зданиях старались уменьшиться в размере от страха.
Журналистов майор не любил и не терпел, а вот со мной почему-то всегда ладил. Ладил — это в его понимании, а не в общечеловеческом. Или он лично ко мне проникся такой эксклюзивной симпатией, или это я нашла какой-то ключик к его сердцу, что одно и то же, уже не помню подробностей. Одно без сомнения: среди всей массы тарасовских журналистов майор выделял и нашу газету, и меня лично, и отношения у нас были почти терпимые. Это не означает, что он не орал, когда случайно натыкался на меня. Орал — и очень громко. Но я всегда могла рассчитывать на его помощь и прекрасно об этом знала. Как бы ни орал в ответ на мой звонок майор Здоренко, на помощь он прийти должен обязательно.
Пока я набирала номер телефона майора, я не спускала глаз с придурка в кепке, оккупировавшего мой кабинет. Мне показалось, что он в это же самое время рассматривал и нас с Маринкой, не переставая разговаривать по телефону. Маринка даже махнула ему один раз рукой. А он не ответил.
Маньяк, что с него возьмешь!
— А кто это такой? — прищурившись, спросил Ромка. — Что-то я не узнаю этого джентльмена… кепку еще надвинул на самый нос… Грузин, что ли? Или чеченец?
Словно в ответ на эти слова, «джентльмен» отошел в глубь кабинета и перестал быть нам виден.
— Здоренко! — рявкнула трубка у меня в руках, и я, вздрогнув, откашлялась и начала разговор.
— Товарищ майор, — крикнула я, — у нас в редакции засел бандит!
— Это ты, что ли, Бойкова? — сразу же сменив громкий крик на недовольное брюзжание, проворчал майор.
— Ну да! Он заперся! — снова крикнула я, предусмотрительно отодвигая трубку подальше от уха: майор мог заорать в любую секунду, и нужно было к этому приготовиться.
— Он-то, может, и заперся, — продолжая демонстрировать интонациями, что у него язва-гастрит-отрыжка и последняя степень печали, сказал майор Здоренко, — а вот ты-то, Бойкова, где?
Пришлось пуститься в объяснения. Майор всегда отказывался что-либо понимать, если не вытрясал из меня максимально полной картины.
Объясняя ситуацию майору, я не спускала глаз с окна своего кабинета. Вроде ничего особенного там не происходило. Пока. Точнее говоря, ничего не было заметно из ряда вон выходящего: ни взрывов, ни пожаров, ни еще какой-нибудь радости. Только открытое окно. И слегка шевелящиеся от ветерка шторы.
— Охрану нужно ставить на весь день, — бубнила мне Маринка под ухом, — а то выгнали, понимаешь, из собственной редакции, и бродим здесь, как две бомжихи. Ты почему не позвонила просто в милицию? Зачем нам нужен этот майор? Время-то идет!
Я сделала Маринке знак замолчать и прислушалась к тому, что мне говорил майор Здоренко.
А говорил он давно ожидаемые слова в давно знакомом обрамлении.
— Ну, в общем, выезжаю со своими ребятами, — вяло сказал майор, — заодно и на тебя посмотрю, редакторша. Но, судя по твоему рассказу, ты, Бойкова, ни хрена не изменилась! И, похоже, тебе это не грозит.
— А как я должна была измениться? — спросила я, но в трубке уже раздалось наглое «пи-пи-пи», и я повесила ее на рычаг.
— Ну что, нахамил? — тут же пододвинулась ко мне Маринка. — Он без этого не может. Солдафон противный!
— Не без этого. А ты как думала? — вяло отозвалась я.
— И я думала так же. Так почему же ты просто не позвонила по ноль-два? Зачем тебе эти словесные упражнения нашего майора, если не сказать похлеще?
— «Ноль-два», говоришь, — повторила я. И еще раз взглянув на окно своего кабинета, направилась к киоску за сигаретами. — У тебя деньги с собою есть?
— Не-а, — ответила Маринка и поплелась за мною следом. — А при чем тут деньги? Не переводи тему, мне же интересно! Я тебя спрашиваю: почему ты просто не вызвала ментов, а предпочла, чтобы на тебя снова наорали?
— Почему? — Я остановилась и резко повернулась лицом к идущей за мною Маринке. Она ойкнула и остановилась.
— Ты что?
— А ты что же хочешь, чтобы завтра по обоим нашим местным телеканалам растрезвонили, что какой-то придурок ввалился в помещение редакции газеты «Свидетель», хитростью выманил оттуда двух дур, работающих там, и заперся в кабинете главного редактора? Мне такая реклама не нравится. Пусть уж лучше сейчас меня пять раз обругает майор Здоренко, но этим все и закончится, чем приедут какие-то незнакомые мальчики и начнут меня пытать своими допросами и бумажками. Теперь понятно, почему я позвонила туда, а не в «ноль-два», как ты предлагаешь?
— Теперь понятно, — ответила Маринка, — только кричать не нужно, ладно?
— А ты не доводи, — отрезала я и снова посмотрела на окно редакции.
Окно было раскрыто, но за ним никого не было видно. Наверное, «наш» маньяк в кепке уже наговорился по телефону и теперь просто раскачивается в моем кресле.
— А я не понял, как вы сами спаслись? — спросил молчавший до сих пор Ромка.
— Потом, — сказала я. — Все объяснения потом. Когда потеплеет, — и скрестила руки на груди. Все-таки на улице стоял ноябрь. Хоть погода и здорово изменилась за последнее время, но ноябрь от этого все равно не стал августом.
— Какой горячий мужчина, — опять пробормотала Маринка, посматривая на мое окно, — ну ничего, скоро ему станет еще горячее. Майор наш хоть и с изрядной долей злобной активности, но шутки понимает плохо. В данном случае это пойдет нам на пользу. Безусловно.
— Посмотрим, — сказала я и схватила Маринку за рукав.
— Ты что? — вздрогнула она и шарахнулась в сторону.
— Смотри!
Из окна моего кабинета показался пока еще не густой, но самый настоящий дым белого цвета.
— Поджог устроил! Вот скотина! — крикнула Маринка и топнула ногой от злости. — Ну что теперь, пожарных вызывать? А у меня зонтик новый в столе лежит!
— Хороший зонтик? — рассеянно спросила я.
— Ну я же тебе показывала! Зонтик-трость, очень элегантный такой, ручка еще бамбуком отделана.
Маринка от досады несколько раз топнула ногами и скомандовала Ромке, чтобы тот заткнул уши. Она собралась всласть поругаться, но тут из-за поворота резко вырулили две «Газели». Почти не сбавляя скорости, они еще раз повернули и остановились перед зданием редакции.
