Марина Серова - Белая и пушистая
Ангелина зарыдала и закрыла лицо руками. Я невольно передернулась. Горе матери всегда тяжело наблюдать. Прошло, наверное, еще минут десять, прежде чем Стрельцова снова заговорила.
– В клинике все несут какую-то чушь, говорят, что это нелепая случайность! Бред! Быть такого не может! Я не верю в такие ужасные случайности! В клинике, понятное дело, все заботятся только о репутации заведения, до моей дочери никому нет дела! – от возмущения у Ангелины Николаевны даже высохли слезы. – Абсурд!
– А что за яд и где он находился? – поинтересовалась я.
– Этого пока никто не может сказать, – развела руками Ангелина. – Точно будет ясно после вскрытия. А насчет того, где находился, тоже непонятно! Во-первых, у нее брали кровь на занятиях, я вам уже говорила. Дело в том, что у Жанны повышенное артериальное давление, а подобные процедуры помогают его снизить. Вот она и соглашалась порой, чтобы студентки брали у нее кровь, учились на практике… К тому же ей после этого дали какую-то таблетку… По словам педагогов, безобидную витаминку, чтобы поддержать тонус. Да, и еще… Перед занятиями они все побежали на молочную кухню, там как раз привезли бутылочки с молоком.
– На какую кухню? – заинтересовалась я.
– Ну, при клинике есть молочная кухня. Там же еще и родильное отделение, в одном из корпусов. И молоко поставляют каждое утро. Молока обычно много, остается лишнее, вот студенты и повадились по утрам пить из этих бутылочек. Это не возбраняется.
– Так что же, по-вашему, яд был в бутылочке с молоком? – недоуменно спросила я.
– Ах, да ничего я не знаю! – прижав руки к груди, воскликнула Ангелина, едва сдерживая слезы. – У меня голова кругом идет! Я просто рассказываю вам все, что мне известно!
– Хорошо, хорошо, извините, – примиряюще подняла я руки. – Значит, с ядом пока что эксперты не определились… А вы что же, значит, считаете, что Жанну убили?
Ангелина бросила на меня испуганный взгляд.
– Убили? – переспросила она и тут же затрясла головой. – Нет, я этого не говорила! Я просто хочу разобраться! Честно говоря, я думаю, что это все из-за халатности врачей! Или процедура взятия крови проводилась с какими-то нарушениями, или молоко не проверили на пригодность, или в этой самой таблетке что-то было не так! Может быть, ее перепутали и вместо нее подсунули таблетку с ядом? Это же клиника, там какие угодно препараты бывают, и яды в том числе! А может быть, у Жанночки аллергия на данный препарат? Никто же не проверял!
– Подождите, Ангелина, давайте последовательно разбираться, – предложила я. – Думаю, что версию о неправильно проведенной процедуре взятия крови стоит откинуть, если речь идет об отравлении, так?
Ангелина наморщила лоб.
– Ну, наверное, – не очень уверенно кивнула она. – Хотя проверить стоит и это! И вообще все!
– Тут вы абсолютно правы, – спокойно кивнула я и продолжила: – А вот с версией об убийстве все тоже не столь однозначно, и отбрасывать ее не следует. Скажите, у вашей дочери были враги?
Тонкие брови Ангелины взлетели вверх.
– Враги? – с каким-то даже ужасом переспросила она. – Ну что вы! Она была такая веселая девочка, такая доброжелательная! Откуда у нее враги? Даже если ей кто-то завидовал, то это не повод, чтобы убивать! Для убийства нужны серьезные основания!
– А что, ей кто-то завидовал? – быстро спросила я.
– Нет, но… Я просто предполагаю, – принялась оправдываться Ангелина. – Она девочка очень яркая, видная, красивая, училась хорошо, многим нравилась. Разумеется, она могла вызывать зависть у менее удачливых девчонок. Сами знаете, какими мы бываем в юности. Хочется быть самыми-самыми, а не всегда получается…
Она вздохнула.
– Но ни на кого я грешить не хочу, – махнула она рукой. – Фактов у меня нет, конкретных имен тоже, просто я пытаюсь рассуждать. И все-таки я склонна думать, что это не убийство, а халатность персонала клиники. У Жанны все знакомые были сверстники, из приличных семей… Какое может быть убийство?
Я не стала говорить, на что порой бывают способны подростки даже из приличных семей, а только задумалась. Конечно, для того чтобы выяснить все обстоятельства этой необычной смерти, надо посетить клинику. Но вот только я сомневалась, что у меня это получится. Вернее, попасть-то туда можно, но вот станут ли со мной разговаривать? Ангелина, конечно, права в том, что руководству совершенно не захочется выносить сор из избы. Наверняка они постараются замять это дело и по максимуму избежать огласки. Согласятся ли беседовать с частным детективом, не имеющим официальных полномочий? И как бы их заинтересовать в том, чтобы установить истину? Это возможно, лишь если никто из клиники и в самом деле не виноват в том, что произошло с Жанной Стрельцовой, а уверенности в этом у меня не было.
Признаться, я пребывала в сомнениях. Мне очень хотелось помочь несчастной Ангелине Николаевне, да и само дело вызывало интерес, но вот возможности… Есть ли они?
Ангелина Николаевна тем временем наклонилась ко мне и жалобно спросила:
– Так вы мне поможете? Я вам обязательно заплачу сколько следует.
– Понимаете, Лина… – задумчиво принялась объяснять я. – Ведь мне нужно будет не просто побеседовать с сотрудниками клиники и студентами, но и осмотреть все помещение… Во-первых, у меня нет гарантии, что я получу правдивые показания, а во-вторых, рыться в клинике мне могут и не позволить. Я же частный детектив, а не следователь прокуратуры. И даже не оперуполномоченный убойного отдела.
– Насчет того, что вам будут чинить препятствия в расследовании, не беспокойтесь, – неожиданно заявила Ангелина, и я подняла на нее удивленный взгляд.
– Дело в том, – проговорила Стрельцова, – что я уже поставила руководство клиники перед фактом, что обязательно найму частного сыщика. Я не оставлю это дело просто так. Жанну, конечно, не вернешь, но тот, кто виноват в ее смерти, должен быть наказан. Нужно нести ответственность за свою халатность.
Сейчас Ангелина словно преобразилась. Из мягкотелой и слабой интеллигентки она превратилась в твердую в своих намерениях деловую женщину. Даже голос ее стал другим: Ангелина произносила фразы четко, коротко и холодно, с металлическими интонациями. Передо мной сидела мать, готовая на все ради восстановления справедливости в отношении своего ребенка, пусть даже посмертной.
– И что же, они согласились с вашими условиями? – стараясь не выказать своего удивления, осторожно спросила я.
– Согласились, – кивнула Ангелина. – И даже обещали содействовать «моему» человеку. Так что вам ни о чем не надо беспокоиться.
– А вы, оказывается, сильная женщина, Ангелина, – улыбнулась я.
– Не стану скрывать: это не совсем моя заслуга, – улыбнулась она в ответ, возвращаясь к своему привычному тону. – Мне пришлось обратиться за помощью к отцу Жанны. Правда, мне совершенно не хотелось этого делать, но когда речь идет о смерти дочери, забудешь о ложной гордости и принципах.
– А что, кстати, представляет собой отец вашей дочери? – спросила я. – И в каких вы с ним отношениях? Поверьте, Ангелина, я не из любопытства спрашиваю, – пояснила я. – Если я начну заниматься делом вашей дочери, мне нужно знать все подробности.
– Я понимаю, – сказала Стрельцова. – Я вам все расскажу, хотя мне и неприятна эта тема.
Она нахмурилась и отвела в сторону глаза. Руки ее сами нашли концы шейного платочка и принялись перебирать их.
– Поженились мы с Романом совсем молодыми, – наконец заговорила она. – На третьем курсе института. Мы вместе учились в экономическом. Вскоре родилась Жанночка, и мне пришлось оставить учебу – не хватало ни времени, ни сил. Мы тогда жили в старом домике с частичными удобствами, доставшемся мне от бабушки, было тяжело… Я надеялась, что восстановлюсь в вузе, когда Жанночка подрастет, но, увы… – она вздохнула и развела руками. – Роман как-то быстро после окончания учебы пошел в гору. Добился успеха, открыл свой бизнес… Мы выбрались из этого дома, купили хорошую квартиру… Заметьте, это все в трудные девяностые годы, когда многие начинающие бизнесмены не просто прогорали, а разорялись! Да, у него определенно был талант экономиста, он умел делать деньги буквально из ничего. В совокупности со смелостью и способностью к риску это давало отличные результаты. А я… Я сидела дома и тихо радовалась. Роман сам настаивал, чтобы я не работала, а занималась только домом и дочерью. Думаю, что я бы никогда и не сравнилась с ним в профессиональном плане, даже если бы закончила институт…
Ангелина грустно улыбнулась и вздохнула.
– Одним словом, я занималась хозяйством, Роман пропадал на работе, и все было прекрасно. Даже если случались трудности, он умел их решать. Я ни о чем не беспокоилась, все было на плечах Романа. С ним было не то что как за каменной стеной, а как за гранитной. Единственное, что омрачало нашу жизнь – по крайней мере, его жизнь, – уточнила она, – это то, что у нас не было больше детей. У меня вообще слабое здоровье, с детства больные почки, приходилось часто лечиться, ездить в санатории… Роман сам организовывал эти поездки, дважды в год клал меня в клинику, чтобы подлечиться, но врачи были категоричны: детей иметь больше нельзя. Признаться, я и не страдала из-за этого: мне вполне хватало Жанночки. Она росла такой красивой, смышленой не по годам, настоящая принцесса! А вот Роман, оказывается, хотел еще детей… Но я не думала тогда, что это так серьезно, не придавала значения. И, как оказалось, зря…
