Леонид Володарский - «Снег» из Центральной Америки
(Боже, и псевдоним мой им известен.)
Глава V
Я посмотрел в глазок — у нас в Нью-Йорке это отнюдь не лишняя предосторожность. Одного из моих знакомых, распахнувшего дверь на звонок, полоснули бритвой по лицу, избили и ограбили. Человек, пришедший ко мне, в жизни не сделает подобного — за Бруно Чиленто это сделают другие.
…Мы росли вместе в том районе Нью-Йорка, который все называют «маленькая Италия», на его центральной улице Малберри-стрит. Настоящая моя фамилия — Бресси; мне как-то намекнули, что, если я изменю ее, успех придет быстрее, а мне тогда очень хотелось, чтобы это произошло быстрее. Вспоминать стыдно.
Бруно Чиленто… О наших отношениях невозможно рассказывать, не упомянув о наших родителях. Наши отцы были сицилийцами и «коллегами»: членами, в их представлении, братства, или товарищества, которое многие называют мафия, или «Коза ностра», хотя сами члены называют свое объединение гораздо скромнее — организация, синдикат, дело. Нам с Бруно готовили судьбу отцов — мы должны были заниматься их промыслом. Больших постов в «семье» дона Сальваторе Палоцци они не занимали, но приказы начальства выполняли беспрекословно, по слухам, имели отношение к нескольким убийствам, при случае ломали руки или ноги людям, задолжавшим деньги «семье». В ответ на это «семья» заботилась о своих двух «солдатах» — им отдали на откуп несколько ресторанов, магазинчиков, прачечных и других заведений, которые платили дань Луиджи Чиленто и Пьетро Бресси. Потом произошло то, что так часто случается в мире синдиката. Дон Оресте Бадалукка, глава другой «семьи», решил завладеть всем, что принадлежало дону Палоцци… Началась война, ее первыми жертвами стали наши с Бруно отцы. Их изрешетили автоматными очередями, когда они доедали мороженое в итальянском ресторанчике, в сердце «маленькой Италии». Я и Бруно в семнадцать лет остались без отцов.
Но наши матери были истинными сицилийками. Дня не проходило, чтобы нам не говорили, как подло и коварно убили наших отцов, мы должны отомстить, дон Сальваторе Палоцци о нас позаботится. Но я точно знал: этому не бывать. Я стану журналистом или профессиональным футболистом, по стопам отца не пойду никогда. Теперь ясно, у кого оказался характер тверже: у меня и у матери Бруно. Я пошел на журналистский факультет, получив спортивную стипендию, а Бруно за счет дона Сальваторе Палоцци — на юридический факультет Гарвардского университета. Мне вспоминалась фраза дона Корлеоне, главного героя романа Марио Пьюзо «Крестный отец». Глава «семьи» мафии говорит: «Один юрист с чемоданчиком может украсть больше, чем сто человек с револьверами». Бруно с отличием (весьма непростое дело!) закончил юридический факультет Гарварда, начал работать на дона Палоцци и сделал в «семье» головокружительную карьеру: в тридцать пять лет он фактически стал консильери — советником дона, занял второй по значимости пост в «семье».
Предшественник Бруно умер естественной для мафиозо (не знаю, как они сами, а мне удобнее называть их так) смертью: взорвался вместе со своей гордостью — последней моделью «кадиллака севиль». Бруно стал исполнять обязанности предшественника, но молодость Чиленто не позволяла дону Палоцци официально назначить его консильери. Бруно Чиленто не обижался, он готов был подождать.
Для моей матери достижения его были венцом мечтаний: меня она хотела видеть таким же. Какие истерики она мне закатывала, в чем только не обвиняла:
— Тебе наплевать на память отца! Тебе безразлично, что его убийцы останутся безнаказанными!
— Мама, прекрати! Все прекрасно знают, чем занимался отец, и не надо мне рассказывать, что он в жизни никого не обидел, — я даже фамилии мертвецов могу назвать.
— Спаси меня, пресвятая мадонна! Кого я вырастила! Ты даже одеваешься, как урод, а вот Бруно…
— Да, у меня нет черного шелкового костюма в белую полоску — мечты каждого мелкого гангстера — и перстня с бриллиантом…
— А какая у тебя машина — маленькая вошь из Европы, у Бруно…
И так до бесконечности.
С Бруно после его поступления на службу к дону Палоцци мы разбежались. Уголовной хроникой я не занимался, а разговаривать с Бруно становилось по мере его продвижения вверх все труднее и труднее. Мистер Чиленто преисполнялся сознанием собственной значимости и величия, слова цедил еле-еле, на всех смотрел свысока. Моей бывшей жене он просто активно не нравился, и это еще мягко сказано. По правде говоря, Мария его на дух не переносила. Да, моя бывшая жена Мария… Я называл ее совестью Центральной Америки. Разумеется, в шутку. Но в этой шутке правды было процентов девяносто.
А Бруно изменился: исчезли и шелковый костюм, и черная рубашка, и белый галстук, и даже… перстень с бриллиантом и золотой браслет с запястья. Консервативный фланелевый костюм-тройка, голубая рубашка, скромный галстук в полоску — ну просто банкир с Уолл-стрит. Что же ему от меня надо?
— Привет, Клинт. Как журналистика?
— Привет, кон… адвокат. Как… дела?
— Все шутишь, Бресси. У меня нет времени на твои остроты.
— Тогда давай прямо к делу — я уезжаю.
— Ты улетаешь в Центральную Америку с Гарри Уолдроном. Вот о твоей поездке я и хочу поговорить. Дело вот в чем: у нашего главного конкурента дона Оресте Бадалукка вдруг объявились интересные друзья: Октавио Новас и Рауль Массини, антикастровские кубинцы из Майами. Самое интересное — в Штатах они не встречались, все встречи проходят в Кристобале, куда ты летишь. К ним присоединяется Гильермо Редондо — ты его знаешь, я как-то смотрел твой репортаж оттуда, ты назвал его. В нашем мире это человек известный. А на самых секретных встречах присутствовал какой-то американец Джон Смит. Мы его опознали — это Роберт Мэрчисон.
— Похищенный?!
— Именно тот самый Мэрчисон. Он встречался и с самим Иносенсио Очоа и его сыном Хорхе. Вообще-то странная история получается.
— Прости, Бруно, я не очень хорошо понимаю, что вам надо от меня.
— Постараюсь объяснить. Политика за пределами Штатов нас не беспокоит, но ситуация складывается необычная: наши основные конкуренты обзаводятся друзьями, чей хлеб — политика, устанавливают с ними странные, непонятные нам отношения. Даже ты, специалист по Центральной Америке, ничего об этом не знаешь. Мы бесплатно и ничего не требуя взамен предоставляем тебе эту информацию. Думаю, она тебя заинтересует. Если так, начинай копать, собирать материал — узнаешь что-нибудь интересующее нас, будем признательны. Деньги тебе нужны, Клинт?
— Ваши деньги мне не нужны.
— Как знаешь. Будем считать, мы достигли договоренности: делай любые репортажи, но сначала, пожалуйста, ознакомь нас с фактами. В Центральной Америке тебе может понадобиться помощь. Вот тебе номер телефона в Сан-Кристобале. Позвонишь, попросишь к телефону Паскуале Феличе, назовешься — он в курсе дела, поможет.
— Но все-таки, что вам нужно в этом деле?
— Мы хотим знать о намерениях конкурентов. И не задавай много вопросов — тебе же спокойнее будет. Это хорошее деловое предложение. Я же твой друг.
«С такими друзьями, как ты, враги не нужны», — подумал я, но вслух не высказался, широко улыбнулся, кивнул и хлопнул Бруно по плечу. Он скривился от боли — я попал туда, куда метил. Неожиданно для себя я еще раз улыбнулся: ведь там я увижу Робина Гуда, близкого друга, прекрасного человека; после встречи с Бруно Чиленто эта мысль подбодрила меня.
Глава VI
Такого дня Брэдфорд Уэнделл, начальник центральноамериканского отдела управления планирования ЦРУ, припомнить не мог. Постоянные совещания, инструктажи, два раза его вызывали к Эзикиелу Макферсону, начальнику управления планирования, заместителю директора ЦРУ. Всех волновала, беспокоила, тревожила судьба сотрудника Роберта Мэрчисона, правда по разным причинам. Одна, сугубо профессиональная, объединяла всех, другая объединяла немногих — этим приходилось беспокоиться больше других.
Связь с резидентом ЦРУ, начальником Мэрчисона, вторым секретарем посольства Дэймиэном Талли, работала беспрерывно.
Наконец в пять часов вечера Брэдфорда Уэнделла вызвал к себе Эзикиел Макферсон. Он предложил Уэнделлу сесть, распорядился принести кофе, откинулся на спинку кресла, потянулся; хотя Макферсону и было под шестьдесят, его фигура последние двадцать лет не менялась — начальник управления планирования три раза в неделю по два часа играл в теннис, дома работал на тренажерах.
— Брэдфорд, почти два дня прошло после похищения Мэрчисона, а условий его освобождения нам не сообщили. Почему похитители молчат? У вас есть соображения на этот счет?
— Им нужно от него что-то узнать, нужна информация.
— Вот именно, Брэдфорд. Хочу сказать, скорее всего, информация, касающаяся операции «Эскадрон». А это очень неприятно. Роберт Мэрчисон подробнейшим образом осведомлен обо всех ее деталях. Его допрашивают, причем допрос идет тщательный, похитителям наверняка известно, с кем они имеют дело. Кому может понадобиться мелкая сошка, помощник атташе по вопросам культуры? Если бы такого украли, на следующий же день потребовали бы выкуп. Это Фронт освобождения. Если у них все получится, у нас, в Лэнгли, полетят головы.
